— Не уверен, но готов рискнуть, — скрепя сердце, ответил отец.
— Тогда начинайте.
Священник начал свои приготовления, но не успел даже извлечь из-за пазухи дароносицу, как старик последний раз вздохнул и умер.
Алексей нашел своего отца сидящим у колодца в глубоком раздумье.
— Что-то случилось, папа? — спросил он, видя состояние своего отца.
— Ничего, просто, наверное, я плохой священник, — грустно ответил тот и поднялся на ноги: — Поехали.
Дома их уже ждал отец Виталий.
— Вы слышали? — бросился он навстречу. — Кто-то подложил в машину архиепископа бомбу. Чудом все остались живы.
— Немцы? — на ходу скидывая плащ, уточнил отец.
— Немцы утверждают, что это партизаны, — ответил отец Виталий. — Они считают, что духовенство сотрудничает с гестапо.
— Господи! Какой только бред не услышишь! — огорченно крякнул отец, садясь за стол. Жена выставила перед ним и Алексеем тарелки с едой.
— Кстати, все не так просто, — продолжил отец Виталий. — Сразу после взрыва в гестапо вызвали несколько священников и действительно предложили сотрудничество. Для их же безопасности.
— И они… — посмотрел на него отец.
— Двоих отпустили, а восемь человек арестовали за сотрудничество с партизанами. — Отец Виталий пересек комнату и сел под торшер на диван.
— Мир рушится, — констатировал отец.
— Мир только рождается, — возразил с дивана отец Виталий и посмотрел на Алексея. — Друг мой, ты можешь позволить поговорить с твоим отцом наедине?
Мальчик посмотрел на отца и без всяких капризов вышел прочь из комнаты. Хотя детское любопытство взяло верх и он тихо поднялся на чердак. Там ползком он пробрался на середину, отодвинул половицу и сквозь образовавшуюся щель заглянул вниз. До его слуха донеслись слова отца Виталия: «Почему-то тебе, брат, удается избегать обысков на пропускном пункте лагеря? Скоро весь лагерь будут расформировывать, больных, детей и стариков расстреляют, а здоровых пошлют в концлагеря в Белоруссии. Выхода нет. По поручению штаба сопротивления я прошу тебя провезти кое-что в лагерь и передать нашему связному».
— Что перевезти? — сухо спросил отец Михаил.
— Оружие, — столь же сухо ответил отец Виталий. — Это единственный способ спасти хотя бы часть людей. Они воспользуются оружием и попробуют добраться до леса.
— Безумие, — покачал головой отец. — В полукилометре от лагеря стоит немецкая стрелковая часть. Вы пошлете людей на смерть.
— Не забывай, что в лесу отряд сопротивления, — перебил его отец Виталий. — Я все понимаю, я сам священник, но даже ценой спасения собственной души я хочу сохранить жизнь хотя бы нескольким русским людям.
— Я пытался уже спасти одного из них тем же способом, но Господь уберег меня, — вздохнул отец. — Дай мне подумать до утра.
— Думай, но не забывай, что немцы и тебя не пожалеют, и твою семью.
— Что ты хочешь этим сказать?! — угрожающе поднялся навстречу гостю отец Михаил.
— Только то, что вчера я похоронил жену. Проезжающий мимо немецкий патруль выстрелил по окнам моего дома, когда я был на службе, пуля ей попала в легкие, она жила еще час, успела даже написать исповедь, всего несколько строк, — печально ответил отец Виталий, встал с дивана, накинул пальто и вышел из дома.
Алексей видел, как его отец подошел к иконе Спасителя, встал перед ней на колени и заплакал. Алексею стало очень неудобно, он тихо вернул половицу на место и покинул чердак.
Улица у дома отца Михаила
На рассвете их уже ждал мотоцикл со знакомым мордастым жандармом за рулем.
— Оставайся дома, — приказал ребенку отец, выходя во двор с большой сумкой в руках.
Мальчик повернул было обратно к дому, но жандарм что-то строго по-немецки крикнул отцу, и тот позвал сына:
— Ладно, поехали, тебя зачем-то ждет комендант лагеря. Это плохие новости.
Всю дорогу отец молчал, только крепко прижимал ребенка к себе.
Комендант встретил их у самого пропускного пункта и сразу обратился к Алексею:
— Пойдемте, мой юный друг, я провел полночи, обдумывая ваш предыдущий ход, и нашел достойный выход из этой противоречивой ситуации.
— Господин комендант! — неожиданно обратился к офицеру отец.
— Разрешите воспользоваться на несколько минут радиотранслятором лагерной комендатуры, завтра великий праздник, и я хочу предложить людям, тем, конечно, кто захочет, собраться у колодца и принять Святое крещение накануне праздника «Обретение главы Иоанна Предтечи». Я привез с собой все необходимое.
Комендант подумал и согласился:
— Что ж, пожалуй, это будет оригинально. Приду сам сфотографировать ваше священнодействие. Это нонсенс — массовое крещение перемещенных лиц.
Жандарм проводил отца Михаила в радиорубку, что-то сказал радисту, и тот уступил свое место у микрофона священнику.
— Любимые русские братья! К вам обращается священник. Завтра Русская Православная Церковь отмечает великий праздник, все, кто желает принять Святое крещение, по приказу коменданта, освобождаются от работ и могут собраться у лагерного колодца.
— Твой отец хороший священник, — заявил комендант, делая очередной ход конем и попутно слушая звучащий над лагерем голос отца Михаила. — Жалко, что мне в детстве не встретился хороший пастырь, может быть, я тоже поверил бы в Бога. А ты, мой разумный друг, тоже веришь в Бога?
— Кажется, я его даже видел, — стеснительно признался Алексей, не преминув при этом «съесть» коня коменданта.
— Что же он делал? — живо заинтересовался офицер.
— Пил чай и читал книгу, — смущенно ответил мальчик.
— Забавно, — хихикнул комендант. — А я видел самого фюрера. Он кормил уток.
Алексей сделал очередной ход и спросил:
— Откуда вы так хорошо знаете русский язык?
— Я в прошлом был инженер-строитель и четыре года работал в России на одном металлургическом предприятии. Там у меня родилось двое детей, а последний родился уже в Австрии. Сейчас мои дети живут с мамой там же. К слову, мама их каждое воскресение водит в кирку молиться за неразумного отца. Тебе шах, мой счастливый друг.
— Почему — счастливый? — уточнил Алексей, размышляя над очередным ходом.
— Потому что ты веришь в Бога, а я только в фюрера, да и то так… в силу присяги, — сказал офицер и засмеялся. — Думай не думай, но тебе через два хода мат. Ну ничего, до завтра отыграешься.
— Мне же домой надо, — не понял мальчик.
— Увы, пропускной пункт закрыт до завтрашнего обеда—к нам с проверкой едет генерал, — развел руками От-то. — Так что наиграемся досыта.
Колодец в лагере переселенцев
После объявления по радио у колодца собралось человек семь.
— Братья! — обратился к ним отец. — Я понимаю, что некоторые из вас пришли сюда не из-за религиозных побуждений, вы можете просто стоять и смотреть. Все равно немцы ничего в этом не понимают и не будут ничего иметь против. Кто же действительно хочет принять крещение, выйдите вперед, снимите куртки и обувь.
Вперед вышло три человека.
Отец разложил на краю колодца сумку и начал раскладывать облачение. Неожиданно его руки нащупали на дне сумки два овальных твердых предмета.
— Что это? — непонимающе пробормотал он и извлек на свет динамитную шашку с фитилем.
— Спрячь обратно, — кто-то угрожающе прошипел у него над ухом. Отец обернулся и увидел невысокого крепкого мужчину в лагерной куртке.
— Вы с ума сошли! Я священник, эти люди пришли креститься, а не бомбы взрывать, — возмутился отец Михаил.
— Побереги голос, если сына жалко, сынок-то твой с комендантом снюхался, — цинично предупредил мужчина и ловким движением приставил к животу отца нож. — Не дергайся, это мы потом заберем. Хотя зачем потом. — И он, когда охранник на вышке отвлекся, вытянул динамит из сумки и спрятал его себе за пазуху. — Так-то лучше. Иначе мало ли что. Знаю я вас, попов. Не ровен час в колодец нашу свободу киданешь. Молчи знай.
