Тепло поздоровавшись, рассказав о рейсе, о ремонте «Евпатории», Полковский заговорил о том, что его интересовало.
— Мне нужен конструктор. У меня есть идея, хочу ее разработать, но дело упирается в расчеты.
— А я не в силах сделать это? — с обидой спросил Петр Акимович.
— Зачем я буду отрывать тебя по пустякам? Простой расчет, который любой инженер может сделать, — сказал Андрей.
— Кого же тебе дать? — в раздумье произнес Петр Акимович, положив палец на губу и глядя на выключатель.
Полковский с любопытством смотрел на белое лицо Петра Акимовича с острым, как клюв, носом и думал, что за своим столом, заваленным чертежами, Петр Акимович кажется совеем другим, чем у него в доме. При виде Веры в его глазах появлялось что-то доброе, робкое. Он начинал говорить о литературе; убеждал, например, что Эдгар По лучше Анатоля Франса. Под конец выяснялось, что он имел в виду не Франса, а Киплинга. Потом Петр Акимович вовсе запутывался и спрашивал:
— Вам не скучно, Вера Ивановна?
Подавляя зевок, Вера уверяла, что нет, а он конфузился, краснел и умолкал. Полковский жалел его и старался переводить разговор на проектирование кораблей.
У себя в кабинете он казался уверенным, спокойным.
Полковский вдруг подумал: «А что если он назовет не Лору? Вот так история будет!» — и поглядел на, него с легким беспокойством.
Петр Акимович рассуждал вслух:
— Старова? Ничего, способная девушка, хороший конструктор.
Полковский пристально смотрел в его лицо, ожидая решения; и когда Петр Акимович сказал: «Можно Лору Старову», — Андрей покраснел; ему стало неловко и показалось, что он надул своего ничего не подозревающего товарища. Андрей хотел сказать «хорошо», но произнес «безразлично».
Петр Акимович нажал кнопку и, когда в дверях показался секретарь, велел пригласить Старову.
Минуты через три вошла высокая стройная девушка с красивыми темно-каштановыми волосами, большими глазами и ямочкой на подбородке.
Она слегка кивнула Полковскому и вопросительно взглянула на Петра Акимовича.
— Лора, вы знакомы, надеюсь? Капитану Полковскому нужен помощник. Ведь вы знаете, что у него всегда на судне что-то изобретают.
— Пожалуйста, я к вашим услугам, — серьезно ответила девушка.
Полковский немного замялся, потом сказал:
— Не зайдете ли вы ко мне домой завтра в час дня? Я вам расскажу и покажу в чем дело.
Он боялся, что она откажется, что ее удивит предложение, но девушка согласилась.
Поговорив еще немного с Петром Акимовичем и пригласив его в воскресенье на дачу, Полковский поехал на завод. Он проверил работы на судне, затем предложил Птахе завтра в час дня явиться к нему домой вместе с чертежами и расчетом замены стрелы. Покончив с этим, он отобрал в библиотеке книги для работы над лоцией, намереваясь в пятницу все же переехать на дачу, чтобы не томить Веру и детей в городе.
Дома он рассказал Вере, что завтра у них будут новые гости.
Ровно в час дня пришла Старова, Полковский провел ее в гостиную.
Проходя мимо трюмо, Лора взглянула на себя, поправила на затылке волосы. Она проделала это так быстро и естественно, что Полковский подумал, что ей не свойственно кокетство и она, должно быть, серьезная девушка.
Вера уже ждала Лору, но, следуя совету Андрея, притворилась равнодушной и сидела за книгой спиной к двери до тех пор, пока не раздался над ней голос Андрея:
— Верочка, знакомься.
Она отложила книгу и вяло протянула руку. Большие черные глаза с любопытством взглянули на нее, потом маленькие губы разжались и блеснули зубы:
— Лора Старова.
— Я очень рада. Вера Полковская, — ответила Вера с улыбкой, почувствовав к юной гостье симпатию.
Все ее напускное равнодушие мигом исчезло. Она встала и с той обаятельной улыбкой, которая одинаково трогала мужчин и женщин, усадила Лору на свой стул.
— Вы знаете, — сказала Лора, — я почему-то думала, что жена у Андрея Сергеевича маленькая брюнетка. А вы…
— Кто же я? Гренадер? — рассмеялась Вера, — А почему вы так думали?
— В пароходстве говорят, что жена Полковского очень добрая, а мне казалось, что добрыми бывают только маленькие женщины.
— Вы тоже «большая», — заметила Вера. — Разве вы не добрая?
Лора потупила глаза и потрогала складку на коленях.
— Не знаю, — помолчав, ответила она и, подняв глаза, уже без улыбки, добавила: — Думаю, что не очень.
Полковский наблюдал, слушал обеих женщин и любовался ими. Он теперь понимал, как велики мученья Птахи.
Женщины между тем продолжали непринужденно говорить.
— Я давно хотела познакомиться с вами, — призналась Лора.
— Я тоже, — вырвалось у Веры, но тотчас она спохватилась и виновато взглянула на мужа.
Полковского рассмешил ее взгляд, говоривший: «Что я наделала! Выручи».
— Я говорил жене о вас, — пояснил Андрей.
— Обо мне? — удивилась Лора, чуть приподняв брови, отчего ее глаза сделались еще больше. — Что обо мне можно сказать?
— То, что вы выручите меня. Я хотел просить вас помочь в одном деле. В пароходстве мне не хотелось говорить об этом.
— Буду рада вам помочь, — сказала Лора, приготовившись слушать.
— Дело в том, что мой третий штурман, чрезвычайно способный человек, сделал, так сказать, открытие. Носовая лебедка по паспорту — пять тонн, а поднимает только три. Мы все думали, что в паспорте ошибка, и в пароходстве тоже так думают. А мой штурман «открыл», что лебедка действительно пятитонная, но вылет стрелы мал. Я хочу проверить расчетом. Просить пароходство — начнутся комиссии, протоколы, совещания. Бог с ними! Сделаете ли вы это?
— Конечно, с удовольствием, — ответила Лора.
— Видишь, Вера: я знал, что Лора выручит!
Вера ласково посмотрела на мужа и подумала, что у него все так просто получается. «Какой ты милый!» — говорили ее глаза.
Тем временем из школы вернулся Витя, проснулась Иринка. Детей представили гостье.
— А наш Барс еще спит, — сказала Иринка, доверчиво ласкаясь к Лоре.
В это время затрещал звонок. Няня Даша выплыла из кухни и, на ходу кивнув Лоре, пошла открывать дверь.
— Это, наверно, Володя, — сказала Иринка.
Полковский спохватился, будто что-то вспомнил:
— Даша, я сам открою.
Скоро он вернулся в сопровождении Птахи и просто сказал:
— Знакомьтесь, мой третий штурман.
Птаха, увидев Лору, побледнел и раскрыл рот. А у Лоры дрогнули ресницы и краска залила лицо.
С минуту юноша не мог двинуться с места, а девушка не смела поднять глаза. Полковский и Вера молча наблюдали эту сцену. Даже дети притихли, почувствовав, что происходит что-то необычное. Вере стало неловко и, тихо сказав: «Простите, я на минутку», — она увела детей.
Полковский уже сомневался, правильно ли он поступил, вторгаясь в чужую жизнь, но в следующую минуту он облегченно вздохнул и подумал: «Славные, славные вы мои».
Лора метнула взгляд в сторону Птахи и тотчас отвела его. Полковский понял, что девушка любит юношу.
Птаха уже овладел собою и протянул руку, к которой Лора едва прикоснулась. Оба смотрели себе под ноги и молчали.
— Вы захватили с собой чертеж и расчет? — спросил Полковский.
— Какой? Ах да!
Птаха торопливо полез в карман и вынул сверток бумаги.
— Объясните товарищу Старовой.
Птаха облизнул губы и молчал. Он снова растерялся, сердце у него сильно стучало, он не знал, как начать.
— Расскажите, как возникла мысль, — подсказал Полковский.
— Я… я… — начал Птаха и посмотрел на Полковского, точно ища у него поддержки.
Полковский кивнул с таким видом, будто хотел сказать: «Смелее, смелее».
Лора, казалось, уже преодолела смущение и, положив локти на стол, склонилась над чертежом.
— Понимаю, понимаю, — начала она, не поднимая головы. — Мысль правильная… Вы…
Ее голос вдруг задрожал, и она взглянула на плечо Птахи. Ее глаза не в силах были подняться выше.
— Вы… берете относительно стрелы…
— Да, Лора, — сказал Птаха.
И это прозвучало у него так нежно и тепло, что все поняли его чувства.
Наступило молчание. Лора свернула эскиз в трубочку и встала:
— Хорошо, я дома сделаю. Теперь я пойду.
Полковский уловил в ее голосе нотки неуверенности; ему показалось, что ей не хочется уходить.
— Нет, вы никуда не пойдете, останетесь обедать у нас, — сказал он.
— У меня времени нет.
— Ничего, для обеда найдется.
— Если уж настаиваете…
Она села на краешек стула и, чтобы скрыть смущение, развернула чертеж.
Птаха вдруг встал и, так же, как и Лора, нерешительно сказал:
— Ну, мне пора.
— Это еще что за мода? — деланно рассердился Полковский. — Без обеда не отпущу.
Птаха тоже сел на краешек стула и стал рассматривать свои ногти.
