подробно не продумывал. Считал, что они учтут наши возможности и оставят за нами мост.
– Человек предполагает, а кое-кто располагает, – сказал Студеникин, – ты вот что, старшина, паникерские эти мысли выбрось из головы. Хорошо, что это только я слышу, а то знаешь… в общем, продумай общий план операции, потом придешь, проработаем детали. Давай, работай, Камал, а я пойду. Да, есть информация, что Делегат прибывает завтра, в какое время суток – неизвестно. Так что, может поступить команда выступить сегодня ночью. Давай, продумай все, потом ко мне, обсудим и утвердим план.
Они вышли из-за загородки и пошли к выходу и разведчики молча проводили их взглядами, и, когда они вышли из сарая, Чердынский встал и сначала повел плечами вверх-вниз и начал разминаться, как это делают спортсмены перед тренировкой. Потом он скрестил пальцы и, захрустев суставами, сказал громко и весело:
– Ну, что, братцы, кажется, серьезное дело намечается! Ух! Засиделись, мы, ребята!
– Да, – сказал Загвоздин, – третий день бегают, совещаются. Слух был, что командующий фронтом Конев приехал. Грядет что-то!
Глава 8
Старшина Арбенов вернулся к шести часам вечера и сразу присел к столу, разложил карту и что-то писал в блокноте, поглядывая на часы. Санька не выдержал и спросил:
– Что, командир, серьезное дело намечается?
– Да, парни, – сказал Камал, – задание очень серьезное, и надо все обдумать. Он посмотрел на Чердынского и сказал – Садись рядом, помозгуем. – Достал тетрадь из планшета и стал рисовать схему. Чердынский, когда старшина закончил рисовать, сказал:
– Это же поворот у озера, мы неделю назад там были. Там две немецкие батареи стояли.
– Теперь их там нет, – сказал старшина, – здесь будем ставить засаду. Он коротко объяснил суть задания и продолжил. – Армейская разведка дает два взвода поддержки, один для прорыва, второй будет прикрывать отход.
– Да, – сказал Загвоздин, – каша будет та еще! Когда уходим?
– Предположительно завтра, может быть, сегодня ночью. Пойдут не все. Пойдем мы с Чердынским. Всем там делать нечего.
– Как что, так сразу Чердынский! – Санька был разочарован, и когда сержант сцепил пальцы рук перед грудью и захрустел ими, сказал, – Опять смазка кончилась! Сходил бы к механикам, да взял бы смазки!
– Давай подробней, командир. – Чердынский не скрывал своей радости и опять внутренне погордился собой, совсем чуть-чуть.
– Армейцы будут стоять вот здесь и вот здесь, – сделал карандашом отметки на схеме Арбенов. – Мы выйдем здесь. Оденем немецкую форму. Самое главное, определить машину, в которой будет Делегат.
– А если его там не будет? – спросил Чердынский, – если это будет фальш-колонна? Пустышка?
– Дело в том, что они могут продемонстрировать, что это фальш-колонна, – сказал Камал, – и спрятать где-нибудь в ней этого самого чертова Делегата. Будем действовать по обстановке, если определить не сможем, вступит армейская разведка и будем брать колонну с боем.
– М-да, – протянул Чердынский, – что-то мне разонравилось задание, командир! Фуэте на букву хэ, а не задание! Шанс совсем мизерный! Будет много шума, а шанс совсем мизерный!
– А связь? – спросила Ольга, – вам нужна будет связь. Как же выходить без связи?
– Пойдем без связи, – сказал Камал, – там будет плотный пеленг, сигнал сразу запеленгуют. Если прорваться не удастся, будем уходить в лес, в общем, по обстановке. – Он убрал листок со схемой и встал. –Все может измениться, так что готовиться всем, мало ли что.
Все может измениться, думал Арбенов, пройдя в свою каморку и поставив вещмешок на топчан. Он вынул старую, залатанную гимнастерку без погон и знаков различия и такие же выцветшие брюки. Потом он достал тельняшку и разложил аккуратно поверх гимнастерки. Одежда была не стиранная, и это было хорошо, потому что после удачного поиска она не стиралась. Такая в группе была традиция, или примета, и Загвоздин затевал стирку только после неудачного поиска, если были потери или задание не удавалось выполнить. Все может измениться, но последние два рейда были удачными и этот, конечно, будет таким же. В любом случае мы выберемся, подумал Арбенов, мы с Чердынским выберемся, потому что вдвоем это сделать проще и сержант настоящий волкодав, и вдвоем мы найдем решение. Главное, не промахнуться с делегатом, но с ним выбираться будет проблематично. Чердынский хорошо знает немецкий и мы «языка» допросим, мы его вывернем наизнанку и вернемся. Мы уйдем в лес, в болота. А потом вернемся. Надо только все согласовать с армейскими, но у них будут потери. В таких делах всегда бывают потери, и ты это знаешь, так что сядь и думай лучше о том, как выполнить задание и выбраться.
Плащ-палатка отодвинулась и в каморку вошла Ольга. Она присела рядом и смотрела на него внимательно, и он не выдержал и отвел взгляд.
– Почему вы пойдете вдвоем? – спросила Ольга и он, не глядя на нее, ответил:
– Так надо, Оля. Потому что всем не выбраться, а вдвоем мы сделаем все как надо. Нам не нужны потери.
– Но у армейских будут потери, я правильно поняла?
– Да, – сказал он, потер кулаком подбородок и посмотрел на нее твердо, – тут уж ничего не поделаешь. Этого не избежать, а своих я должен уберечь.
– И меня? Поэтому ты решил идти без связи?
– Ты совсем не о том спрашиваешь. Ты совсем другое дело, Оля. Я все решил и ребята со мной согласны, потому что понимают, что вдвоем нам сделать это легче.
– Студеникин зачислил меня в группу, – сказала Ольга, – и теперь ты должен учитывать это. Я не знаю, может быть в этот раз все так и должно быть, но в следующий раз тебе придется считаться с этим, Камал.
– Да, – в голосе Камала сквозило сожаление, – я знаю, ты в штате с сегодняшнего дня, только об этом потом, сейчас мне нужно думать о другом. – Он взял ее руку и сжал, и она в ответ сжала его руку. – Все-таки хорошо, что ты нашла нас, – сказал он и подумал, что так лучше, потому что она могла оказаться в другой части, или на другом фронте, и ты не смог бы прикрыть ее в случае чего, потому что прав Николай Парфеныч, и если она рядом, то тебе так спокойнее. – Я рад, что ты с нами.
Голоса в сарае вдруг утихли, и кто-то крикнул – Командир! – и они встали, и он притянул ее к себе, и на мгновение прижал ее голову к своей груди, она подняла глаза, и они потемнели, но, как и прежде, светились изнутри.
У стола, опершись на него рукой, стоял капитан Студеникин и на столе стоял его знаменитый портфель. Разведчики стояли за его
