Хошмутдин закончил:
– Свидетельствую, что ты – мусульманин; может быть, повторяю, может быть, после горения в аду ты попадешь в рай!
Врач ответил:
– Дай Бог!
– Аллах акбар!
Алим небрежным кивком указал парням на пролом в ветхой стене кошары, старика завели внутрь. Раздалась команда:
– Готовсь! – И тут же затрещали автоматные очереди.
Несмотря на то что расстрельная группа не дождалась команды «огонь!», «экзамен», по сути, был сдан на «отлично». Показательный суд инквизиции состоялся.
Командир-проповедник подозвал к себе Хизира:
– Тебе, Хизир, отдельное задание. Завтра мы с тобой поедем в Джохар (Грозный). Ты же хорошо знаешь город?
– Да, Хошмутдин, знаю.
– Там я оставлю тебя у нашего человека, он все объяснит…
…Человек Хошмутдина скрывается в хорошо сохранившемся подвальном помещении полностью разрушенного здания, вход в схрон тщательно замаскирован обломками и обложен хитроумными минными устройствами. Метрах в пятистах от основного схрона сооружаются тайники с неприкосновенным запасом и частого использования: медпрепараты, продукты, взрывчатка, запалы и прочее. Хорошая группа обычно имеет несколько НЗ в своем секторе: в разрушенных зданиях, в пустынных местах, в заброшенных садах. Это легко сделать следующим образом: примерно четверть всех завозимых на базу продуктов, годных для длительного хранения, откладываются в НЗ. К осени набирается достаточное количество продовольствия, чтобы спокойно перезимовать. С водой, как правило, проблем не бывает: всюду имеются подземные источники.
Заводской район на западной окраине города имеет огромную концентрацию всевозможных предприятий, большое число цехов, заводов, разветвленную сеть коммуникаций, переулков, тупиков, проездов. Конечно же, все это идеальное место для надежных укрытий, а боевики умеют прятаться.
– Салям, Хизир! Друга не узнаешь? – В ворохе грязных тряпок на прохудившемся диване лежал, перебинтованный грязными же бинтами, человек. Не дожидаясь ответа на приветствие, выдал тираду: вероятно, только это его и интересовало. – Посмотри, что из меня сделали продажные собаки!.. Мой отряд выжигали огнем – это чеченские омоновцы, предатели, жарили нас «шмелями». Пять человек только выжили… – Судя по всему, человеку в бинтах было очень трудно говорить, он застонал.
В подвале чувствуется густой, резкий запах застоявшейся мочи и экскрементов: подобные укрытия, конечно же, хорошо приспособлены для длительного пребывания, но лишены удобств. Возможно, и полная деградация людей, в них находящихся, также является побочным эффектом этих ароматов. Тем не менее укрытие представляет собой неплохо обустроенное долговременное сооружение: в подвале имеется кое‑какая мебель, ряд железных кроватей, КВ-радиостанция, запасы продуктов, воды, разнообразное оружие и даже подземный ход на запасной выход. Необходимо упомянуть и о некоторых средствах из наборов гуманитарной помощи, которые посылаются мирному населению, но потоком поступают и бандформированиям.
– Здравствуй, друг… – Из-под бинтов блестят только глаза и виден рот. Но голос знаком. Хизир подошел поближе, присел рядом, дотронулся до ладони раненого: – Джават?.. Исмаилов?.. Ты?!
– Да, это я… – Глаза у раненого широко раскрыты, в них читаются боль и безумие. – Знаю, Хизир, тебе есть за что мстить, я тебе помогу… Всевышний поможет…
– Я сделал свой выбор.
– Мир тесен, я слышал про тебя.
– Судный день настанет, Джават; все они, грязные собаки, предстанут перед Аллахом… Я не боюсь смерти, в каком бы виде она ко мне ни пришла.
– Ты правильно говоришь, Хизир, – превозмогая боль, похвалил Джават, – собаки ответят за все!
– Смотри, смотри, Хизир, что сделали неверные с твоим братом по вере, – заботливо поправляя тряпки под головой у Джавата, тихо проговорил Хошмутдин. – Разве люди могут так себя вести по отношению друг к другу? Они никого не пощадили, хоть они и называют себя правоверными, но в их душах шайтан.
Араб уже много лет был близко знаком с Джаватом, и было бы очень плохо потерять такого ценного человека: смел, жить без риска не может, непреодолимая страсть к экстриму, невероятно работоспособен. Умеет держать своих людей в узде, прирожденный командир и одновременно идеальный исполнитель любых поручений, дисциплинирован. И самое главное – у него твердая, крепкая вера. Да, пришлось с ним повозиться одно время, прежде чем слепить из сырца такого сильного и грамотного правоверного. Единственная отрицательная черта характера – садист, но это терпимо, так, мелочь. Тем более каких‑либо других чувств, кроме ненависти к врагу, испытывать не положено.
– Хизир… – Джават вновь застонал. – Хизир, мне больно… И непонятно, от чего больше боль – то ли от ожоговых ранений, то ли попросту началась наркотическая ломка. Слова даются раненому тяжело, его пробирает крупная дрожь, как в ознобе. Попытался поднять руку, но не в силах превозмочь боль, опустил.
Хошмутдин подал знак парню, сидящему рядом. Тот вынул из нагрудного кармана мутный целлофановый пакетик, развернул: в нем оказался, по всей видимости, не раз использованный шприц. Сняв с иглы защитный колпачок, стал готовить наркотик для инъекции.
– Отдыхай, Хизир, – предложил Джават, – ты дома. Расслабься… Извини, мне пора помолиться…
– Не напрягайся, Джават, тебе нельзя разговаривать. – Араб, расстегнув кармашки своего рюкзака, достал какие‑то свертки, пакетики. – Я тебе лекарства привез. Хорошие, импортные…
– Спасибо, брат… Я самый счастливый человек, брат: Аллах вывел меня на джихад и даровал мне по милости своей тяжелые испытания.
– Молчи, молчи… – Чуть ли не торжественно, как на надгробие, алим положил привезенные свертки на патронные ящики, стоящие штабелем у стены. – Трудно было до тебя добраться на этот раз, брат, несколько раз от смерти уходил, но все‑таки довез, доставил…
Картина получилась душещипательной. Молодой чеченец, для облегчения страданий вколовший своему командиру дозу, от умиления пустил слезу, после чего шмыгнул носом, вобрал в шприц прямо из бутылки водку, выпрыснул на пол и, протерев иглу платком и надев на него колпачок, аккуратно завернул в тот же пакетик. И только после всех этих манипуляций вытер рукавом накатившую на щетину слезу. При этом Хизир подметил отсутствие мизинца на правой руке «медика», на остальных были заметны шрамы.
Ну как же в этом месте не упомянуть про высшую Любовь?! Если Всевышний вывел тебя на джихад, это означает только одно – ты самый наисчастливейший человек на всей земле. Аллах любит тебя, но и ты должен любить Аллаха и, кроме того, командира, амира, брата по оружию. Всех! А также благодарить Аллаха за выпавшие на твою долю испытания, страдания, невзгоды и потери – все это подготовка к вечной жизни в раю. А там всего будет предостаточно. Любви Всевышнего нужно добиваться, ее необходимо отстаивать и защищать.
Отстаивая интересы отряда, этот «медик», парень по имени Юсуф, и пострадал.
Юсуф – хозяйственник, вроде старшины: заведовал и контролировал приход-расход припасов, занимался благоустройством схронов, вел прочий учет. Обыкновенная работа, как, впрочем, и сама война со дня ее начала. Воевать он начал еще с подросткового возраста и больше ничего не умел; подобных детей войны было много. А то, что баловался наркотиками, – так ведь сопротивленцы тоже люди, подвержены стрессам, страхам, нервным срывам. Для того чтобы не было тяжелых психических расстройств, внутреннее напряжение необходимо снимать доступным образом; тогда Аллах подбодрит упавших духом и придаст им сил для дальнейшей борьбы.
Часто Юсуф растапливал печку с помощью тротила: дровишки сырые, спичек не напасешься. Так везде делается. Но это дело к потерянному пальцу не относится.
Однажды в группу передали солидную гуманитарную помощь – сало в вакуумной упаковке. Сало как сало, свиное, высший сорт. Разве что срок хранения истек, но это ерунда. Во время джихада этот калорийный продукт вполне разрешается употреблять в пищу: в пути и на войне это Аллахом не запрещается.
Когда Юсуф в очередной раз пошел в ближайший схрон, обнаружил в герметично закрытой пластиковой бочке дыру и отсутствие нескольких упаковок «сала свиного». Дыру явно прогрызла крыса. Заложив отверстие обломками кирпича, Юсуф, затаив в глубине души досаду, обиду и благородный гнев, удалился, при этом дав обет наказать обидчика и вора.
В следующий раз Юсуфу повезло: на дне ямы огромная тучная крыса аппетитно уплетала шмат сала – Аллах услышал молитвы и сам послал обидчика в руки Юсуфа! Выпрыгнуть из ямы ей не составило бы труда, но ловкий Юсуф опередил: придавил ее к земле прикладом автомата. Затем, соблюдая все меры предосторожности и подавив в себе чувство брезгливости, вытащил крысу наружу. Теперь же осторожно, чтобы не раздавить, прижал ее голову и хвост подошвами ботинок и, поковырявшись в носу, стал размышлять, как поступить дальше. Крыса, распластавшись по земле, скребла впустую лапамии, пищала.
