Однако природа жила по своим законам. В траве ещё продолжали стрекотать кузнечики, ночные птицы, перекликаясь, вылетали на охоту, мелкие лесные и полевые грызуны тоже принялись выискивать в зарослях пригодную для еды добычу. Никто не думал, что через несколько месяцев вся эта красота будет пылать в огне, и чужой кованный сапог будет топтать эту священную землю.
… В тот прекрасный майский вечер, шагая по дороге к дому любимой, первой в жизни девушки, которую полюбил всем своим пылким юношеским сердцем, думал, как встретит она меня, как примут её родители и как я должен вести себя в этой непростой ситуации. Так, в раздумьях, прошагал ещё около часа. Несколько машин прошло мне навстречу, а в нужном направлении прошла лишь одна легковая «эмка», видно, с каким–то чиновником, но на мою поднятую руку не отреагировала никак. А я, раздосадованный, продолжал идти. Усталости не чувствовал. Лёгкая вечерняя прохлада бодрила и придавала сил двигаться быстрее. Около полуночи послышалось урчание двигателя, и свет фар осветил дорогу. Я остановился и без всякой надежды на успех поднял руку. Поравнявшись со мной, машина неожиданно остановилась. Из кабины высунулся молодой парень с Есенинской шевелюрой и, сверкая обезоруживающей белозубой улыбкой, спросил:
— Куда путь держишь, служивый?
— В Брянск возьмёте? — вопросом на вопрос ответил я весельчаку.
— Едем в том направлении. До пригородного посёлка подбросим, а там километров семь своим ходом доберёшься.
В кабине у него сидела девушка моего возраста, такая же белокурая и голубоглазая, как шофер. Она молча потеснилась, и я сел возле неё. Водитель дал газ, и машина, недовольно фыркнув, рванула с места и, набирая скорость, помчалась в темноту. Парень, сидевший за рулём, был, видно, в хорошем расположении духа, перекрикивая рокот мотора, стал громко говорить:
— Ты, парень, за то, что едешь с нами, благодари мою сестру Олю, это она тебя пожалела. Говорит мне: «Коля, давай подберём солдата, он видно идёт на побывку и спешит к любимой девушке, а то бы не решился идти пешком ночью». Она не ошиблась?
От его слов я прямо остолбенел. Видно, только женщине дано, благодаря своей наблюдательности и интуиции разгадывать намерения и желания мужчин. Удивлённый и обескураженный вопросом, ответил:
— Да, Оля права. Я иду на побывку и именно к девушке, которая живёт в Брянске.
— И сколько вёрст отмахал?
— Километров двадцать.
— И откуда топал?
— Из Олсуфьева.
— Ого, это целых тридцать будет.
— Нет, километров десять я ехал, меня подвезли добрые люди, а теперь вот вы, прочитав мои мысли, пособите преодолеть эту марафонскую дистанцию.
Тут, доселе молчавшая девушка, подала голос:
— А как вас зовут?
— Родители нарекли Василием.
— Насколько мне известно, в Олсуфьево есть лётное училище, выходит, вы учитесь на лётчика?
— Не совсем так. Это училище военных штурманов. В бомбардировочной авиации пилот ведёт машину, а штурман прокладывает маршрут полёта, определяет координаты цели и поражает их.
— Значит, летать вы всё–таки будете?
— Непременно.
— Ой, как интересно. А вы уже летали?
— И летал, и бомбил, и с парашютом прыгал.
— А я учусь в Москве в сельхозакадемии. Хотела записаться в аэроклуб в парашютную секцию, но не прошла медкомиссию, и теперь вот завидую тем, кто связал себя с небом.
За разговорами прошло около часа. Девушка оказалась приятной собеседницей, и мы не заметили, как подошло время расставаться. Не доезжая до поворота, Николай сказал:
— Мы приехали, а тебе, курсант, придётся ещё немного пройти.
Он остановил машину, а сестра стала его уговаривать: «Коль, ну подбрось парня ещё хоть пять километров, он и так устал, а столько ещё идти». Коля сдался. Включив передачу, дал газ и помчался дальше. Минут через десять остановился и сказал:
— Дуй, парень, теперь до города рукой подать.
Поблагодарив брата и сестру за помощь, выбрался на обочину дороги и помахал им на прощание рукой. Машина отъехала, а меня поглотила ночная темнота. Постояв несколько минут, пока глаза привыкнут к мгле, продолжил путь. Через полчаса подошёл к пригороду, где не ярко, но улицы всё же были освещены. Была глубокая ночь. Город спал, а я, как ночной злодей, пробирался по безлюдным улицам. На каком–то большом перекрёстке, освещённом уличными фонарями, посередине стояла стеклянная милицейская будка. Я обрадовался, думал, спрошу у милиционера, как добраться по нужному мне адресату, но увы, будка оказалась пустой. Постояв в раздумье несколько минут, решил никуда не идти, дождаться утра, а потом продолжить поиски. Возле прилегающей улицы был небольшой скверик с лавочками, на одной из них я и примостился. Дала знать усталость. Облокотившись на чемоданчик, задремал, а потом будто куда–то провалился.
Сон был настолько крепким и глубоким, что почувствовал, кто–то трясёт за плечи, а я не могу открыть глаз. Наконец очнулся, хотел возмутиться тому, кто меня так бесцеремонно толкает, но когда понял, что заснул в чужом городе, да в неположенном месте, спесь с меня сразу слетела. Передо мной стояла пожилая женщина с метлой и что–то возбуждённо говорила:
— Ты, сынок, не подходящее место выбрал для сна–то. Тут всякой шпаны полно. Разуют, разденут, и пойдёшь голый домой–то. Ты что, на побывку, что ль?
Пришлось сознаться этой доброй участливой женщине, кто я и куда иду. Ночь стала сдавать свои позиции. Рождался новый день. Что принесёт он мне? Уже рассвело, и первые лучи солнца ласково прикоснулись к вершинам деревьев, заглянули в окна домов, возвещая о рождении нового дня.
… Назвав адрес девушки, стал ждать ответа. Женщина, а это была дворничиха, которая знала больше любого милиционера, тут же определила местонахождение улицы и маршрут следования. Рассуждая вслух, она говорила: «Улица Глинки находится в пригородном посёлке, трамвай туда идёт, но не до конца, к тому же транспорт начинает ходить только с шести часов утра. У тебя в запасе больше часа, поэтому ты за это время дойдёшь пешком. Иди вот по этой улице, не сворачивая, и там спросишь, где твоя улица, люди скажут». Я поблагодарил словоохотливую, добрую женщину и двинулся в указанном направлении. Чем дальше шёл, тем больше мне казалось, что тут я когда–то был, что рельеф местности и очертания домов мне знакомы. И вдруг меня осенило: «Ба, да я же ночью по этой улице шёл, может, даже проходил мимо её дома». В селе, поглощённом разрастающимся городом, люди уже не спали. Хотя они и работали на городских предприятиях, жили ещё деревенской жизнью. Они держали мелкий скот, кур, гусей, имели небольшие приусадебные участки, на которых трудились в выходные дни и в свободное от производственной работы время. Это давало людям значительную прибавку к домашнему бюджету.
Завидя незнакомого путника, собаки беззлобно лаяли и, выполнив свои обязанности, тут же скрывались за подворотнями домов. Возле одного палисадника стоял пожилой мужчина и бруском намеревался поточить косу, но, увидя меня, остановился. Поравнявшись с ним, спросил его:
— Скажите пожалуйста, как мне пройти на улицу Глинки?
Он окинул меня пытливым взглядом и вопросом на вопрос ответил:
— А вы к кому?
— Я к Панфиловым.
— Значит, к Митрию Николаичу, знаю такого. Живёт он недалеко, на соседней улице. Вот дойдёшь сейчас до первого перекрёстка, свернёшь направо, и четвёртая изба по правую руку будет его. Ты, видно, Ленкин кавалер?
Привыкший к безобидному любопытству сельских жителей, задающих подобные вопросы, спокойно ответил:
— Можно и так сказать.
Смерив меня оценивающим взглядом, безапелляционно заявил:
— Парень ты видный, да и Ленка — девка бойкая, может, и впрямь хорошая пара выйдет. Желаю, чтобы так оно и было.
Поблагодарив соседа за добрые слова и пожелания, направился по указанному адресу. Повернув направо, на угловом доме прочитал табличку с надписью «ул. Глинки, дом № 1». Дома по обе стороны улицы были из деревянного сруба, сработанные, скорее всего ещё до революции, но подправленные и разукрашенные деревянной резьбой уже недавно. Было также видно, что крыши покрыты кровельным железом. Резные дверные и оконные наличники, ставни и застрехи придавали домам нарядный вид. Каждая усадьба была огорожена обрезными, хорошо обработанными досками. Это говорило о достатках хозяев и их желании трудиться над внешним видом своих жилищ… Вот он, дом № 7. Открываю калитку палисадника и захожу внутрь. Беглым взглядом окидываю дом, просторный двор и небольшой цветущий яблоневый садик. Не успел сделать несколько шагов по тропинке, ведущей во двор, как откуда–то из кустов смородины выскочила рыжая собачонка и с звонким лаем накинулась на меня. Была она явно не агрессивная, потому что лаяла, но дружелюбно помахивала хвостом. Чтобы её угомонить, я поставил чемоданчик на землю, присел на корточки и поманил её к себе. Она ещё некоторое время мурзилась, а потом с любопытством посмотрела на пришельца и, обнюхивая воздух, стала приближаться ко мне. Не найдя ничего подозрительного в незнакомце, успокоилась и легла возле моих ног. Я погладил её по спине, почесал за ухом, и она приняла меня за своего.
