Ознакомительная версия.
— Вах! Вах! Ну, зачем же так? — это кудахтал старшина батареи. Что-то застарелое выплеснулось наружу, что долго искало и вот нашло вдруг выход. Оба бойца имели серьёзные травмы лица, такие синяки и опухали не сходили ещё долго. Заза, подбоченясь, гордо отошёл к окну раздачи, посмотрел на него, но не смог представить, как он попадёт обратно, поэтому вышел обходить столовую вокруг. Младший сержант ещё долго махал руками, что-то доказывал соплеменникам, что другая сторона была не права в своём горе, он не так выразился, его не так поняли. Он был жалок. Было поздно!
Повара ничем не наказали, но замполит вызвал его на длительную беседу, сказал, что может испортить жизнь любому, но делать глупостей не собирается, просил прекратить преследования, не то он просто «уроет» обоих в землю. Замполит был из Рязанской БД дивизии, поэтому шутил редко, но метко. Представляете, такой косолапый, весь в веснушках, чем-то вечно озабоченный человек, ну, Винни Пух, одним словом.
Младшего сержанта сняли с боевой техники, определили истопником, но потом, в ходе каких-то манипуляций, его направили усиливать ряды других родов войск. Так он стал миномётчиком.
Однажды Рыба и Антифриз были посланы восстанавливать ограждения, разрушенные лихим командиром взвода во время проверки техники. «Шилка» протаранила пару столбов ограды, намотала несколько метров колючей проволоки. Теперь это нужно было заделать, чтобы недремлющий враг под покровом ночи не нарушил владений наших зенитных войск.
Одно такое нарушение под утро предотвратил сержант Агаев. Когда в ранних проблесках зари, но в полных сумерках необъятный враг вдруг стал наступать в нескольких местах одновременно, нагло и безудержно. Застучали, как сигнализация, привязанные к столбам и проволоке пустые консервные банки. На крики часового никто не реагировал, но кто-то незримо приближался, пёр буром, всей невообразимой массой.
Часовой нарушил все статьи Устава, дал пару очередей в разные стороны, сам откатился с засвеченного места. Каково было удивление Агаева, когда он обнаружил нескольких убитых наповал овец, которые имели неосторожность пройти сквозь сломанную изгородь, где-то по пути обойти минные поля, о которых все стали забывать, если бы не надписи и таблички. Но овцы читать не умели!
Подкрепление, поднятое по «тревоге», разогнало взбесившееся стадо противника, а две овечьи туши солдаты отнесли в сторону, освежевали, а следы вражеского вторжения уничтожили. Странно, но никто не пришёл искать потерянных овец, стадо мчалось галопом, ни пастуха, ни собаки рядом не было. Вероятно, это была проверка на бдительность!
Если говорить о собаках, которые в горах пасут овец, то это отдельный рассказ. Таких лохматых, больших псин мне лично доводилось видеть только в Узбекистане, это крайне интересная порода, очень приспособленная к зимним условиям в горах. Представьте себе, пожалуйста, ростом с годовалого телёнка, но недобродушный сенбернар и не московская сторожевая, а могучий зверь, покрытый густым мехом. В далёких аулах таких выращивают для собачьих боёв, но основное бремя — это горные пастбища. На лапах у такого пса бывает семь-восемь когтей — это удобно. Наверное, для того, чтобы ими не скользить на крутых ледяных склонах. Но верхние когти явно атрофировались, трудно ими пользоваться. Собака — друг человека! Но только одного своего хозяина, других друзей ей не нужно, она их готова живыми съесть. Именно такие собаки помогают местным жителям найти дорогу в тёмное время суток, именно такие друзья одного человека сторожат врагов своего хозяина, если такие имеются в хозяйстве, сидят где-то — в яме на цепи или в деревянных колодках. Рассказывают, что ужасней погони с собаками нет, после этого выживший долго ссытся, услышав собачий лай. Мышцы, которые рвутся собачьими клыками, долго гниют и не заживают.
Рыба громко так рассказывал какую-то байку, «бородатый» анекдот про дрова. Антифриз лишь покачивал головой. Было уже жарко и хотелось пить, фляги были пусты, а значит, кому-то придётся возвращаться, или следует подождать, может, «нелегкая» занесет кого-то из своих к ним.
По накатанной дороге продвигалась рота солдат. Они были далеко от полка, поэтому шли вразвалку, растянулись, не торопились к конечной цели своего следования. Цель — полковой полигон, где регулярно проходили стрельбы. Когда колонна сравнялась с остатками изгороди, её покинул боец. Им оказался старый знакомый, младший сержант. Волна необъяснимой нежности нахлынула на зенитчиков, все стали о чём-то спрашивать, вспоминать, угостили сигаретами, говорили взахлёб, отвечали невпопад. Куда-то исчезли все былые трения и обиды, люди жили настоящим днём, прошлое стёрлось до самых светлых фрагментов. Младший сержант гордо отряхнулся, его окликнули, он оглядел позиции в последний раз, взвалил свою поклажу на плечи, улыбнулся, но как-то сразу поник, улыбка угасла. Скользнул по лицам встретившихся с ним ему знакомых и, не прощаясь, поспешил догонять свой взвод.
— Всё, баста! Рыба, я иду за водой! — сказал Олег.
— Посмотри, что там будет на обед — допросил Рыба.
«Какая разница?» — пронеслось в голове у Олега.
Колонна исчезла из вида, скоро она достигнет цели, выполнит поставленную задачу и, матерясь, пойдёт обратно. Может, им повезёт, и обратно их увезут на машинах.
«Пусть им хоть в этом повезёт!» — подумал Рыба.
Глава 18. Осень 1988 года
Взрыв медленно заполнил пустоту. Место, где потом будет воронка, вдруг, прямо на глазах продвигающихся в укрытие бойцов родило фонтан земли, комья летели в разные стороны! Теперь можно было уже не спешить, остаться в траншее, пригнув голову к коленям. Всякое любопытство смело звуковым ударом этого взрыва, осыпав потом только мелкими комьями. На несколько квадратных километров территории, на которой располагались позиции зенитного дивизиона ПВО, только одно попадание имело место в тот день.
«Казалось, что произошла ошибка! Кто может так стрелять? Так нагло и безнаказанно вести себя по отношению к нашим войскам? Наша армия самая сильная в мире, самая боеспособная и могучая! Ан, нет! Этого оказалось недостаточно!»
После кошмарного обстрела в августе месяце военного аэродрома в районе Теплого Стана, после участившихся взрывов в столице Республики Афганистана городе Кабуле, все меры предосторожности оправдали себя на сто процентов. Не зря возводились перекрытия на открытых пространствах, засыпались речными камнями железные конструкции от использованных ракет большой дальности, до сих пор рылись траншеи и укрытия. Не зря! Серьёзных действий на этой стороне Кабула давно не производилось.
Эта равнина упиралась в гряду гор, но не имела крупных магистралей и жизненно-важных объектов в черте города, только посевные, хозяйственные поля на склоне, городские свалки и несколько мелких кишлаков, поглощенных городом. Отсеченные от этого воинскими частями были следующие объекты: базы технического снабжения армии, Резиденция правящего Президента, Старый Шахский Дворец и другие кварталы города. Это был далеко не центр, скорее, окраина города. Дворец назывался Летним, Резиденция — Временной, а кварталы — не спальными. Про все эти достопримечательности ходила масса легенд, но каждый офицер Советской армии надолго запомнил ресторан «Тарелка». Это здание, конструктивно напоминающее неопознанный летающий объект, служило точкой общего питания. Ещё, являлась точкой отсчёта при местном ориентировании во время проверки боевой техники. Каждодневные обстрелы города, канонаду которых можно было бы слышать или читать о них в рапортах, происходили всегда далеко. Это объяснялась тем, что война была чьим-то бизнесом, который проделывался на безопасном расстоянии для бандформирований. Они всегда просчитывали пути отхода, места хранения оружия, маскировку под настоящие вооруженные силы, и никогда не стояли насмерть, просто это в их честолюбивые планы не входило. Конечно, были случаи смертников-камикадзе, которым обещали прямую транспортировку в рай. Но та война, что происходила каждый день, была рассчитана на долгое время и реальную победу в конце. Поэтому гибли от мин дети, от взрывов разрушались жилые дома, свистели случайные осколки над всяким, кто попадал в прицел. Ближе к зиме происходили последние бурные всплески активности, потом «духи» торопились на зимние квартиры, в свои полевые или горные лагеря подготовки.
В данном районе таких обстрелов не было уже свыше года. Солдаты прежних призывов могли бы рассказать, что обстрелы происходили регулярно с точностью до получаса. Скажем, ужин в 20:00, а обстреляют за пятнадцать минут до него. Дивизион отсиживается в укрытии, потом строится и идет с песней на ужин. В это время артиллерийский дивизион по-тяжёлому «утюжит» районы вылазки. Надо напомнить, что наша артиллерия днём и ночью обрабатывала заданные районы, по ним тоже часы можно было проверять. Но нападавшие сменили тактику, теперь они приезжали на машине или пробирались заранее к месту, где было спрятано оружие, производили запуск ракет или выстреливали из минометов, потом быстро уезжали в другое место или прятались где-то под землёй. Они могли, как вода через песок, просочиться сквозь воинские патрули, посты, заставы, просто отсидеться в заранее выбранных подвалах. Они наверняка имели действующие пропуска, настоящую военную форму и ничем не отличались от других афганских военнослужащих.
Ознакомительная версия.
