Сверре переговорил с Альфхильд:
— Сходи на рейсовом боте в Вардё и в Киберг.
— А как же Андреас? Я должна появляться тогда, когда меня привыкли там видеть.
— Пойдешь в этот раз и скажешь при людях, что у тебя дела, надо поехать и даже покажешь для убедительности письмо, в котором тебя туда зовут. Андреас поймет.
— Сделаю, — коротко, без дальнейших расспросов согласилась Альфхильд.
Когда наступил назначенный день, она, собрав все нужное в сумки, отправилась в Хамнинберг, там приставал рейсовый бот. Как самая обычная пассажирка, она отплыла на боте в Вардё. Немецких солдат на боте не было, а своих она не боялась, умела разговаривать с ними.
В Вардё встретилась с Сарой Хауген.
Они почти ровесницы. Женщины друг друга поняли с первых слов. Чтоб не вызывать излишнего любопытства долгим сидением в доме, ходили по магазинам, кое-что купили, старательно разглядывая и прицениваясь, зашли в аптеку, на почту.
Перед отходом бота, явно демонстрируя торопливость, наскоро попили у Сары кофе, и Альфхильд побежала на пристань. В сумке, в свертке с покупками, лежал материал для Сёдерстрема.
Труднее было в Киберге. Напрямую идти к Сигурду нельзя. Они раньше видели друг друга, в лицо знали, но близко не знакомы.
Альфхильд появилась в поселке заблаговременно, за сутки, чтобы успеть все сделать без спешки и сесть на рейсовый бот, который будет возвращаться из Вадсё.
Проследив на следующее утро, когда Сигурд прошел в молельню, она тоже там появилась и встала рядом с ним. Шепнула пароль. Сигурд внимательно посмотрел на нее и ничего не сказал. Из молельни он вышел первым, она пошла за ним следом.
Сигурд зашел в магазин, народу было немного, он неторопливо рассматривал товары, читал цены, заглядывал в свои промтоварные карточки. В магазине появилась Альфхильд. Они оказались рядом. Никто не заметил, что свертки перепутались, купленное Сигурдом легло в сумку Альфхильд.
На рейсовый бот она пришла ко времени.
Летом с большим риском самолетом забрасывали для группы продукты. Трижды посланное им попадало, однажды все разбилось и погибло, два вылета закончились возвращением самолета без выброски: видимость стояла отличная, опасно было демаскировать группу — вблизи ходили вражеские сторожевики.
Шел пятый месяц, как группа работала в Сюльтевике. По ее наводке было потоплено уже девять транспортов.
В отделе обсуждали, как быть дальше с разведчиками. Визгин спросил:
— Сигналов, что просят вернуться, не подают?
— Нет.
— Пусть работают. Дело идет у них успешно. Поблагодарите в радиограмме и сообщите, чтобы подождали до глубокой осени, до полной темноты.
Пятерка разведчиков в Сюльтевике пережила весну, лето, встретила осень.
Настала пора, про которую говорят: солнце на лето, зима на мороз. Солнце день ото дня поднималось все выше и выше. Полярная ночь кончилась, дни становились длиннее и длиннее. И хотя до настоящей весны в Заполярье было еще далековато, все же воздух менялся, он стал гуще, не столь разряженный, как зимой, кислорода в нем прибавилось. Дышалось легче. По ночам трещали морозы, лопался лед, а за день с крыш домов повисали огромные сосульки, такие же ледяные потоки текли по южным обрывистым склонам гор, ночью они замерзали.
По традиции довоенных лет в Мурманске отмечался праздник Севера с лыжными гонками, спусками с гор, с состязаниями оленьих упряжек. Мурманчане радовались многолюдному празднику. За окраиной города, по пути в Колу в долине Уюта, как и в довоенное время, собрались тысячи горожан.
Разведотряд выставил на соревнования три команды: две группы гонщиков и одну горнолыжников. Конкурентов у отрядных лыжников не нашлось, все призовые места в беге на десять и двадцать километров и по скоростному спуску с гор достались отряду. Абсолютным чемпионом праздника поднялся на пьедестале почета Борис Абрамов, на него надели красную шелковую рубашку победителя. Отряду вручили почетный приз (через тридцать лет на спортивном празднике на стадионе в Мурманске этот почетный приз был передан в городской музей).
На фронте заканчивалось зимнее противостояние. Множество признаков указывало, что на Лице вскоре могут разыграться новые большие бои. Горный корпус врага, подтянув значительно большие, чем прошлой осенью, резервы, готовился до распутицы прорваться в Мурманск.
Ставка Верховного Главного Командования своей директивой предписала подготовить и провести наступательную операцию. Предложения командования Карельского фронта, 14-й армии и Северного флота на этот счет Ставка утвердила.
Операции предстояло вести не только на суше, но и высаживать крупные десанты с побережья Мотовского залива во фланг вражеской группировки. За зиму этот фланг от Пикушева продвинулся на запад. Сетью опорных пунктов был опутан весь берег вплоть до Титовской губы.
Флот теперь мог высаживать уже не отдельные сводные батальоны, наспех собранные из разных частей, а бригады морской пехоты. Они стояли в готовности возле главной базы и на побережье вплоть до Ура-губы.
Разведотдел откомандировал на время майора Людена во главе оперативной группы из шести сотрудников отдела в бригаду морской пехоты. Им вменялось в обязанность развернуть в полосе боев разведывательную службу. (Потом, после завершения весенних боевых операций, Люден так и остался заместителем командира одной из бригад морской пехоты.)
Во второй половине апреля уже чувствовалось, что та и другая стороны ждут сигнала.
Начальник разведотдела сообщил командиру отряда капитану Инзарцеву, что в связи с выполнением в скором времени особо важного задания командования флотом отряд всем своим составом временно прикомандировывается к 12-й отдельной бригаде морской пехоты и поступает в оперативное подчинение командира бригады.
— Позвольте спросить, товарищ капитан II ранга: меняется ли дислокация отряда и надо ли брать с собой все отрядное имущество? — спросил Инзарцев Визгина.
— Отряд как был при штабе флота, так и остается. Он лишь временно выводится в оперативное подчинение командования 12-й бригады. Постоянным местом дислокации остается Полярное, — ответил Визгин. — С собой взять только нужное для выполнения боевой задачи имущество, все остальное по-прежнему содержать в отряде. Для его охраны выделить отделение, которое в боевую операцию не выводить.
На следующий день Инзарцев встретился с начальником штаба бригады полковником Родионовым.
— Вам, капитан, — сказал полковник, — ставится следующая боевая задача: завтра, то есть 27 апреля, на двух «малых охотниках» в девятнадцать ноль-ноль выйти в Мотовский залив, высадиться на берег противника в губе Кислая, к западу от мыса Могильного. На берегу не задерживаться, сразу же предпринять маршевый рывок через высоту 160,7 к высоте 415,3 и к шести часам утра овладеть ею. Там держаться до тех пор, пока не последует приказ покинуть ее. Вы будете обеспечивать крайний правый фланг десанта.
Инзарцев попробовал уточнить задачу:
— Непременно ли надо высаживаться в Кислой? Мы эти места хорошо знаем. Этот участок под прицельным обстрелом артиллерии и минометов и с Титовки и с перешейка на Средний Берег для десантирования неудобный, мелководье и камни. Нельзя ли высадиться чуть восточнее Могильного? Там скорее можно оторваться от берега и укрыться в сопках.
— План предусматривает высадку именно здесь. Нам важно отвлечь внимание противника на этот участок.
— Понятно. Значит, нам не надо особо соблюдать скрытность высадки?
— Сам момент выброски желательно провести незаметно, чтоб не пострадать от вражеского огня у берега. Потом противник вас наверняка обнаружит. С той минуты ваша роль существенно отличается от той, какую вы исполняли прежде. Вам нельзя с боем пробиваться обратно к берегу. Уходите от противника только вперед. Если на пути будут попадаться отдельно огневые точки противника или подвижные посты, ликвидируйте их и двигайтесь дальше.
— На маршруте от места высадки до указанной вами высоты есть вражеский опорный пункт с орудием и минометами. Он называется «Обергоф». Наши люди хорошо его разведали в марте. Обойдите этот опорный пункт стороной. В бой за овладением им не ввязываться.
Инзарцев поинтересовался, кто исчислял расчет времени на продвижение от берега до высоты 415,3.
Оказалось, что все расчеты велись в штабе бригады. Предполагается средний темп продвижения, включая возможные короткие стычки.
Инзарцев сомневался в правильности расчетов: от места высадки до высоты даже по прямой было километров восемь. В горах прямых дорог не бывает. А здесь, как хорошо известно, их вообще нет. Надо обходить высоты, подниматься, спускаться, огибать болота, озера, преодолевать ручьи, в которых бушует вешняя вода. Наступила оттепель, снег осел. На лыжи не станешь. Придется идти пешком по мокрому снегу. За шесть часов этот путь преодолеть очень и очень трудно.
