Все эти сведения были срочно переданы по рации в отряд, а некоторые непосредственно в Москву».
Орлов рассказывал, что на одной из карт из коричневого портфеля Райса была нанесена красная линия, начинавшаяся неподалеку от Винницы между селами Якушинцы и Стрижавка. Именно здесь, в двух километрах от села Коло-Михайловка, и находилась полевая ставка Гитлера под кодовым названием «Вервольф» («Оборотень»), соединенная подземным бронированным кабелем с Берлином.
К сожалению, мощные удары Красной Армии вынудили Гитлера перевести свою ставку в район Растенбурга в Восточной Пруссии (ныне территория Польши). Здесь она получила новое название «Вольфшанце» — «Волчье логово». Но и «Вервольф» не был забыт. Летом 1943 года Гитлер проводил в Виннице совещание с генералитетом Восточного фронта. Винницкие подпольщики, связанные с отрядом «Победители», видели его проезжающим по улицам города в черном «майбахе». Символично, что заседания проходили на территории городской… психиатрической больницы.
Закончив допрос пленных, Николай Кузнецов в сопровождении Шевчука, Гнидюка, Николая Струтинского и Орлова направился в Ровно. Ехали на санях, запряженных парой добрых рысаков. За кучера — Приходько в солдатской форме.
На рассвете приехали в Здолбуново, остановились на квартире братьев Шмерег. В тот же день Струтинский и Гнидюк по раздельности ушли в Ровно, а Приходько и Шевчук отправились в ближайшее село, чтобы, по указанию Кузнецова, обменять сани на бричку: в лесу сани были хороши, но в городе уже наступила весна. На квартире Шмерег Кузнецов встретился с местными подпольщиками и передал им взрывчатку, в которой здолбуновцы остро нуждались.
Обменная операция «сани-бричка» завершилась благополучно, и в тот же вечер Кузнецов, Шевчук, Приходько и Орлов выехали в Ровно, спрятав под сиденьем рацию и оружие.
С квартиры Ивана Приходько Орлов, фактически сменивший здесь «Казачку», провел несколько сеансов связи с отрядом. Затем, ввиду снова обострившейся обстановки, Кузнецов принял решение всей группой временно покинуть Ровно. Несколько дней разведчики пережидали на Кудринских хуторах, а затем вернулись в город, оставив на месте Орлова. Рацией Кузнецов больше пользоваться не мог, пришлось снова обратиться к помощи связных.
Что же касается Коха, то о нем из допросов кое-что выяснить удалось. В дополнительной радиограмме «Тимофей» передал сообщение, в свою очередь полученное им по радио от «Колониста»:
«При допросе один показал: до сентября сорок второго Кох находился в Ровно. В его распоряжении находился специальный поезд, самолет и несколько машин. Кох часто выезжал в сопровождении трех автомашин с охраной по многим городам Украины, в Ровно Кох жил в спецпоезде, реже — в рейхскомиссариате, с сентября Кох стал пользоваться только самолетом, очень редко и помалу дней бывает в Ровно, он курсирует между Кенигсбергом, Брестом, Луцком и Ровно. С сентября Кох нигде публично не выступал, на Рождество и Новый год Кох в Ровно не выступал и нигде не был. В данный момент его в Ровно нет, но он может туда прибыть. Райс утверждает, что Коха легче встретить в Кенигсберге, ибо на Украине ввиду эвакуации он может не показаться. Обер-лейтенант Планерт всего месяц как возвратился из Германии, подтвердил показания Райса о Кохе. Между прочим, Райс сообщил, что английскими самолетами причинены громадные разрушения в Гамбурге, на Нижнем Рейне и в Дюссельдорфе…
У выхода из Ровно на шоссе в Дубно большие казармы, полные войск, и лазарет. Из Ровно выехал командующий войсками Украины. В Ровно около трех тысяч пленных, много вспомогательных войск из нацменьшинств, около трех тысяч штатских немцев и голландцев. Захвачены документы: данные нивелировки шоссе Ровно-Киев, подробные карты со всеми выступами и рельефом, карты по состоянию дорог, мостов на оккупированной Украине и другое…»
22 февраля в Москву ушла дополнительная радиограмма:
«Труп графа Гаана, зондерфюрера, убитого «Колонистом» 7 февраля, с большими почестями отправлен в Германию самолетом».
Карта, на которой было отражено состояние всех дорог, мостов, переездов, различных дорожных сооружений, схема прокладки подземного кабеля, и прочее были переправлены в Москву. Конечно же эти документы оказались весьма ценными, особенно когда масштабно развернулось наступление Красной Армии на Украине. Уже летом нарком госбезопасности СССР В. Меркулов затребовал эту добычу «Колониста» у начальника 4-го управления П. Судоплатова. Выполнив распоряжение наркома, П. Судоплатов в сопроводительной записке подчеркнул, что эти «документы были изъяты разведкой опергруппы товарища Медведева у немецкого офицера, убитого при стычке на шоссе…»
В ту свою первую зиму 1942–1943 годов в тылу врага партизаны особого отряда «Победители» не только добились весомых успехов, но понесли хотя и немногочисленные, но горькие потери. И почти каждая из них была связана с преступной активностью боевых подразделений украинских националистов разного толка. В последние годы, после распада СССР и образования на его месте суверенных государств, на Украине, особенно в западных областях, в частности во Львове, развернулась кампания по реабилитации и восхвалению тогдашних главарей Организации украинских националистов (ОУН) и ее боевиков из так называемой Украинской повстанческой армии (УПА) и ей подобных. Обеляется даже сформированная весной 1943 года дивизия СС «Галиция»[14]. Утверждается без серьезных доказательств, что оуновские отряды, дескать, в равной степени боролись и против гитлеровских захватчиков, и против сталинского режима, угнетавшего Украину. При этом под «сталинским режимом» имеется в виду угнетение Украины Россией, украинцев — русскими как исконными и самыми жестокими их врагами.
Несомненно, многие рядовые бойцы этих отрядов, большей частью малограмотные селяне, искренне полагали, что действительно сражаются и с немецкими захватчиками, и с московскими комиссарами за независимость Украины. Зачастую ими и вправду двигали отчаяние, ненависть и… наивность. Их толкнула в банды отчасти и та жестокость, помноженная на недальновидность, с которой проводилась советизация Западной Украины в 1939–1941 годах. К тому же хоть и «темные», но они хорошо знали и о голодоморе в результате коллективизации, и о высылке в Сибирь семей кулаков, и о других репрессиях. И полагали в наивности своей, что повинны в этом исключительно русские, причем все без разбора, и что немцы принесут им спасение и свободу. Но главари ОУН (а среди «старшин», то есть офицеров боевиков, и головорезов из СБ — «службы беспеки» (службы безопасности) было к тому же немало отъявленных уголовников) были не столь наивны.
Единичные нападения отрядов УПА на немцев действительно имели место, но носили всегда какой-то демонстративный, показной характер, серьезного ущерба оккупантам не наносили. Но с мирным населением, особенно евреями, поляками (а в этих областях были многолюдные польские села), русскими расправлялись с чудовищной жестокостью, не щадили даже грудных детей. Впрочем, не щадили и украинцев — тех, кто не становился безоговорочно на их сторону. Из показаний главаря СБ в Ровенском районе А.С. Кирилюка:
«В конце августа 1943 г. меня вызвал «Макар» и, дав мне список 12 человек жителей с. Бегень Ровенского района, приказал мне вместе с «боевкой» выехать в это село и там уничтожить их. Это приказание я выполнил… заходя по порядку в дома интересующих меня лиц с другими участниками СБ, уничтожал их, расстреливая из огнестрельного оружия. Нас не пугали крики и мучения. Заходя в дом, мы тут же стреляли в упор и направлялись в следующий дом. Фамилий убитых людей в с. Бегень я не помню. Знаю только, что все они были украинцы, местные жители. Трупы убитых мы бросили тут же в селе.
Далее «Макар» вручил мне список на 36 человек жителей Грушевицы и предложил всех до единого человека расстрелять. Не стал спрашивать «Макара» о причинах их расстрела, собрал участников «боевки» и тут же выехал с ними в с. Грушевица… как только стемнело, мы начали заходить в интересующие нас дома и выстрелами в упор расстреливать людей. Всего в течение двух дней в с. Грушевица Ровенского района мы убили около 36 человек…»
Вот показания еще одного боевика СБ в том же Ровенском районе A.B. Грицюка:
«В начале января 1944 года участники районной СБ задержали трех пленных красноармейцев в с. Малые Омельяны и двух пленных офицеров Красной Армии в с. Большие Омельяны.
Задержанных доставили в с. Дядьковичи, где мы с «Дубом» тогда находились. «Дуб» приказал мне отвести их к колодцу и расстрелять. Несколько участников СБ окружили пленных и повели. Я следовал за ними. Придя к колодцу, я их всех, одного за другим, расстрелял из винтовки. Перед расстрелом задержанные пытались вырваться и проклинали нас, но были избиты прикладами. Раздев трупы, мы бросили их в колодец.
