Ознакомительная версия.
1. Все войска, находящиеся в Вашем подчинении, прекращают любые боевые действия 6.5.1945 с 14 часов по московскому времени (с 13 часов по немецкому времени).
2. Вы сдаете весь личный состав, вооружение, боевую технику, транспортные средства, инженерные сооружения неповрежденными.
3. Мы гарантируем Вам, всем Вашим офицерам и солдатам, прекратившим сопротивление, жизнь, питание, сохранность личной собственности и наград, а после окончания войны — возвращение на родину. Всем офицерам разрешается ношение холодного оружия.
4. Всем раненым и больным будет оказана немедленная медицинская помощь за счет наших средств.
5. Всему гражданскому населению гарантируется безопасность и нормальные условия жизни.
6. За Вами лично и другими генералами сохраняются персональные автомобили и обслуживание, так же как и соответствующее обслуживание генералов в плену.
Командующий 6-й русской[25] армией
1-го Украинского фронта генерал Глуздовский
Начальник штаба генерал-майор Панов
6 мая 1945 г.»
Генерал Нихоф, кроме всего прочего, был весьма доволен тем обстоятельством, что в представленных ему условиях отсутствовали какие-либо особые упоминания о формированиях Ваффен-СС.
«К условиям сдачи крепости я еще добавил гарантии для всех солдат и офицеров, в том числе Ваффен-СС, которые принимали участие в ее обороне».
Впрочем, эти гарантии были лишь письменными. Так, например, командир 609-й дивизии Руфф, в свое время бывший комендантом Риги, был повешен. Большинство же защитников Бреслау провели в советских лагерях не менее десяти лет. В немецкой литературе много писалось и пишется по сей день о произволе, творимом красноармейцами после занятия Бреслау. Но при этом нельзя сбрасывать со счетов слова генерала Нихофа о том, что генерал Глуздовский вел себя всегда предельно корректно. О сдаче крепости вспоминал неоднократно упоминавшийся нами лейтенант Хартман.
«6 мая, в день капитуляции Бреслау, мы снова встретились с моим экипажем на Ян-штрассе. Мы направлялись на Берлинскую улицу к командному пункту моего взвода, когда был объявлен приказ о прекращении огня. Можно было стрелять, если бы только русские продолжили атаки. Однако все было очень спокойно. Во второй половине дня в соответствии с приказом мы покинули наши позиции и в последний раз проехались на танках по улицам Бреслау. Было воскресенье. Это был удивительно хороший весенний день. Но мы не радовались. Больше не раздавалось выстрелов, а гражданское население высыпало на улицы. Какая-то пожилая женщина крикнула нам: «Несчастные солдаты! Теперь Вы попадете в плен!». Во дворе судебной тюрьмы наш командир построил роту и объявил о капитуляции. У многих на глаза навернулись слезы. Вечером того же дня моторы наших машин вышли из строя. Мы не успели проехать и квартала, как из-за перегрева в моторах заело поршни. Согласно условиям капитуляции мы не могли уничтожать технику. Ночью в город вошли русские. Уже в понедельник, 7 мая 1945 года, наша рота маршировала по Франкфуртской улице мимо танка «Иосиф Сталин», который в прошлом был подбит нами. Впереди нас ожидала тьма и многолетний плен, из которого на Родину вернулись далеко не все».
В ходе переговоров об условиях сдачи Бреслау было выдвинуто требование о том, что советские войска вступят в Бреслау 6 мая 1945 года в 21 час. Генерал Нихоф пытался возразить, что это был слишком близкий срок, чтобы успеть распространить его приказ об условиях капитуляции по частям. Генерал хотел направиться с подписанными условиями капитуляции обратно в Бреслау, но это вызвало возражения у комиссара армии. Он потребовал, чтобы все мероприятия по подготовке к капитуляции осуществлялись по телефону прямо из виллы. В итоге было решено, что подписанный сторонами текст условий будет доставлен в Бреслау майором Отто. Дальнейшая судьба генерала Нихофа складывалась во многом драматично. Сначала по удобному поводу его направили в «политический лагерь» в Красногорск. В итоге, несмотря на «почтенные условия капитуляции», генерал провел в советских лагерях более 10 лет. После своего возвращения в Германию он не раз высказывал мнение, что «ошибочно поверил генералу Глуздовскому», так как условия капитуляции были нарушены уже в 1946 году.
Если говорить о самом входе советских войск в Бреслау, то в 21 час 6 мая 1945 года это не было массовым явлением. Поначалу на улицах стали появляться лишь советские офицеры, в частности, в Николаевском пригороде. Собственно войска вошли в город уже ближе к полуночи. Первые офицеры Красной Армии, которые появились на улицах Бреслау, по воспоминаниям очевидцев, вели себя осторожно и даже вежливо. Нет никаких сомнений в том, что они пытались наладить контакт с местным населением. Собственно, настороженность была оправданной. Местное население, опасаясь голода, начало растаскивать провиант. Кроме этого комендатура крепости решила уничтожить все запасы алкогольной продукции, чтобы тем самым обезопасить жителей от пресловутого «пьяного насилия русских». Вино, пиво и шнапс выливались прямо в сточные канавы, которые превращались в винные реки.
Поначалу в городе было достаточно тихо. Хорниг вспоминал, что около часа ночи стал слышен гул голосов и топот множества сапог. Части Красной Армии вступали в город с различных направлений. Они должны были встретиться где-то у Кольца. После этого момента город наполнился «русским ликованием», которое многим немцам напоминало новогодние праздники, проходившие в Бреслау до войны.
В послевоенной Западной Германии вышло множество книг, в которых живописались эксцессы на занятых советскими войсками территориях. В книге Гюнтера Бедекера «Горе побежденным» есть отрывок, который посвящен Бреслау: «И через три недели после падения крепости Бреслау руины продолжали дымиться. То там, то здесь ветер раздувал тлеющие угли в языки пламени. Над городом витал запах запустения и смерти. Во время осады погибло 40 тысяч мирных граждан. Многие не были погребены, многие лежали в подвалах обрушившихся домов. Через руины и обломки вели еле заметные тропы. По большей части улиц невозможно было пройти, а часто невозможно было их узнать. В этой пустыне в конце мая 1945 года торговец недвижимостью житель Бреслау Б.Ф. искал свое жилище. Он рассказывал:
«Дом моего сына был сровнен с землей. Восемь из принадлежавших мне домов постигла та же участь. По углам улиц на стульях сидели русские солдаты. То там, то здесь, развлекаясь, они стреляли вдоль улиц из автоматов. Наша квартира и моя родина, все, все было стерто навсегда и бесследно»».
Во многие дома, которые не были повреждены войной, вселились русские солдаты и офицеры. В руинах Бреслау, в подвалах и развалинах, поселились тысячи женщин, детей и стариков. Большинство из них ходили в лохмотьях и ночевали где-нибудь на разодранных матрасах. Дни они проводили в поисках пищи. Голод царствовал в Бреслау. Немцы — женщины, дети, старики — обыскивали развалины, переворачивали камни в разрушенных квартирах, откладывали в сторону балки, залезали в подвалы. Они искали консервы, испорченный, заплесневелый хлеб, но часто после долгой тяжелой работы, освободив вход в очередное помещение, они натыкались на трупы. Голодающих немцев сразу же после капитуляции русские направили на так называемые исправительные работы. Многие женщины, мужчины и старшие дети по многу часов в день своими руками очищали улицы от обломков. Среди них было много тех, кто два месяца назад был вынужден расчищать взлетную полосу для гауляйтера Карла Ханке. Житель Бреслау В.Ф. сообщал:
«Эти женщины, одетые в лохмотья, уже мало походили на женщин. Они были абсолютно не ухожены. Несмотря на это, они постоянно подвергались произволу солдат».
Война закончилась, но насилие продолжалось. Житель Бреслау железнодорожный служащий Адольф Вальда слышал, как ночью над Бендерплац гремели выстрелы:
«Русские солдаты охотились на женщин».
А торговец недвижимостью Б.Ф. сообщал:
«Как только темнело, во мраке раздавались крики женщин о помощи, и повсюду царил ужас. Мать не могла защитить дочь и наоборот. Впрочем, были и женщины, добровольно принимавшие советских офицеров, готовившие им пищу, обстирывавшие их и обшивавшие. За это они получали продукты».
В общественном госпитале Бреслау по приказу советской комендатуры была оборудована станция для женщин с венерическими заболеваниями. Торговец недвижимостью Б.Ф.:
«Перед госпиталем стояла очередь, достойная жалости».
Часто оставшиеся в Бреслау немцы командировались русскими на различные работы, которые выполнялись с особой горечью: они должны были вытаскивать остатки того, что война оставила им в подвалах и квартирах, складывать по краям улиц, а потом грузить на советские машины. Свидетель В.С. писал:
Ознакомительная версия.
