Ознакомительная версия.
Те немногие из нас, что уцелели, отстреливаясь, перемещались от укрытия к укрытию. Точный и стремительный огонь самозарядной винтовки «Вальтер-43» обеспечивал нам огневое прикрытие в ходе движения. Прямо перед тем, как двигаться дальше, мы потеряли своего последнего сержанта — командира взвода по имени Вилли Хох. Он только приподнялся, чтобы дать сигнал к движению, как пуля русского снайпера поразила его в затылок. Его глаза вылезли из орбит, как два мячика. Из его черепа брызнула кровь и осколки костей. Он рухнул на землю, словно сраженный вспышкой, но через несколько секунд приподнялся, крича:
— Мои глаза, аа-аа-а, я не могу видеть!
Стрелок, находившийся рядом, тут же усадил его на землю, чтобы спасти его от русской пули. Этот боец вдруг с ужасом понял, что смотрит в окровавленный череп с пустыми глазницами. Трудно сказать, повезло ли сержанту, что русский не использовал разрывные пули, поскольку в этом случае Вилли Хох был бы мертв. Однако при сложившемся раскладе оставалась надежда, что он выживет. Сержант не переставал орать и дергаться, обезумев. Пока я расстреливал патроны, оставшиеся в винтовке, остальные стрелки подхватили раненого и потащили его с собой. И Вилли Хох выжил, чтобы стать одним из многих немецких искалеченных ветеранов войны.
Глава пятнадцатая. ГЕРОЙ ДНЯ
В начале войны награды что-то значили и вручались в торжественной обстановке. Но теперь, когда немецкие пехотинцы оказались вовлечены в бесконечную борьбу за выживание, вручение наград расценивалось Верховным командованием просто как способ поддержания боевого духа. Последовавшее в результате резкое увеличение количества награждений значительно снизило их престиж. Вскоре это даже стало рассматриваться бойцами, как часть их повседневной жизни на фронте.
Через несколько дней после событий, описанных выше, лейтенант из штаба полка снова послал связного за мной.
Когда я явился на командный пункт, лейтенант заявил мне нарочито официально:
— Господин младший капрал, вы исключительный боец. Сегодня мне выпала честь вручать вам Железный крест первого класса за отвагу, проявленную вами во время тактической перегруппировки полка и эвакуации пункта медицинской помощи, — в тоне лейтенанта вдруг появились заговорщические нотки. — Я также скажу по секрету, что твои действия привлекли внимание руководства дивизии. И кое-что грядет, будь готов к сюрпризу!
На этот раз я получил декорированный наградной сертификат и Железный крест в специальном футляре. Я тут же приколол крест к своему левому нагрудному карману, а потом выбросил футляр в канаву и отправил почтой наградные документы к своим родителям.
Своими действиями в недавних боях я не только проявил исключительную личную храбрость, но также выиграл временное стратегическое преимущество над врагом. При обычных условиях я должен был быть награжден за это не более чем Германским крестом в золоте, высочайшей наградой за мужество для бойцов моего ранга, находившейся по статусу гораздо выше Железного креста первой степени, но ниже Рыцарского креста. Однако командующий группой армий «Центр» генерал Шернер (1 марта 1945 года он был произведен в фельдмаршалы) пытался поднять боевой дух своих войск тем, что при вручении наград отступал от общепринятой схемы. В результате я за свои действия был представлен к Рыцарскому кресту, которым награждались только офицеры и в редких случаях старший сержантский состав за личное мужество и исключительные достижения стратегической важности. Рыцарский крест был одной из высочайших наград Вермахта и обычно вручался в ходе особой церемонии, после которой награжденный получал специальный отпуск, в который отбывал сразу после вручения. Но с коллапсом немецкой военной инфраструктуры важность и значение наград умирающего рейха снизились, в частности, потому, что критерии награждения ими стали крайне размытыми. В этот период, как осторожно шутили пехотинцы, представился удобный случай, чтобы «выстроиться за наградами и взять с собою для них свой котелок». Поэтому награждение Рыцарским крестом, который я вскоре получил одновременно со своим товарищем Йозефом Ротом, было вполне обычным делом.
20 апреля нас обоих вызвали в штаб корпуса, размещавшийся в небольшом населенном пункте около города Моравска-Острава. Туда их доставили на автомобиле-амфибии марки «Фольксваген»14. Штаб размещался в сооружении, которое в былое время было чем-то вроде фермы. К нашему появлению там все гудело, словно улей. Туда-сюда сновали машины и связные, раздавались громкие крики приказов, везде толпились штабные офицеры. Было видно, что штаб готовится к смене места дислокации. Я и Йозеф в своей изношенной униформе со своими огрубевшими лицами среди чистеньких штабных ощущали себя, как свиньи, забравшиеся на диван.
— Им стоило бы полежать задницами в грязи, — заворчал Рот. — Я мог бы показать им подходящие места.
Мы стояли, не зная, что нам делать, пока, наконец, не появился солдат, который принес нам по консервной банке с селедкой в томатном соусе, кусок хлеба и котелок с кофейным эрзацем. Таким образом, мы могли скоротать ожидание, наполнив свои желудки, что пехотинцам в эти дни удавалось не так уж часто.
Когда через несколько часов мы оба сидели у двери скотного двора, мы вдруг услышали голос, раздавшийся из здания:
— Где бойцы, пришедшие за Рыцарскими крестами?
К нам вышел сержант, который позвал нас, едва скрывая сарказм:
— Это вы стрелки, которых пожалуют в рыцари? Полковник и его меч готовы к торжественному ритуалу.
Мы медленно поднялись.
— Давайте побыстрее, ребята, — сказал сержант. — Нам предстоит большое событие.
Через несколько минут мы стояли в комнате, игравшей роль вестибюля, и полковник с красными полосками Генерального штаба на брюках подошел к нам с папкой в руке, сопровождаемый солдатом с фотоаппаратом. Мы невольно вытянулись по стойке «смирно» с карабинами за спиной.
— Вольно, господа, — весело обратился к нам полковник. — Пожалуйста, простите, что торжественная церемония в вашу честь проходит в этой импровизированной обстановке. Я надеюсь, что вы извините нас, учитывая сложившиеся обстоятельства. Фельдмаршал в самом деле хотел поздравить вас лично, но, к сожалению, ему сейчас не до этого. Позвольте мне поблагодарить вас от его имени.
С этими словами полковник открыл папку и начал зачитывать послание фельдмаршала:
«Группа армий «Центр», 20 апреля 1945 г.
Ефрейтору Йозефу Оллербергу!
Это большая честь для меня наградить вас Рыцарским крестом Железного креста и вручить пакет с деликатесами со стороны фюрера 20 апреля 1945 года. Мне стало известно из докладов ваших командиров, что вы продемонстрировали выдающееся солдатское мастерство и невероятную смелость. Желаю вам всяческой удачи и благополучного возвращения домой.
Хайль Гитлер!
Генерал-фельдмаршал Шернер».
Затем тот же текст был зачитан снова, но на этот раз с именем Йозефа Рота, вместо меня. После чего полковник махнул рукой солдату, и тот достал два Рыцарских креста, которые на самом деле были переделанными Железными крестами второго класса. Офицер взял один из крестов, подошел ко мне и спросил:
— Вы мыли свою шею, господин младший капрал?
Увидев мое удивление, он добавил:
— Я просто шучу.
Надев на нас кресты, полковник заговорил отеческим тоном:
— Я по-настоящему горжусь, что в нашем корпусе есть такие солдаты, как вы. Примите мои поздравления и мою личную благодарность. Я надеюсь, вы выживете во время надвигающегося сурового испытания и вернетесь целыми и невредимыми к своим семьям и мирной жизни.
Сказав это, он стал пожимать нам руки. Мелькала вспышка фотоаппарата.
— Вы получите настоящие Рыцарские кресты позднее, когда ситуация стабилизируется. Тогда пройдет и должная церемония, на которой вам вручат документы на награды за подписью фюрера. Но еще сейчас позвольте мне отдать вам письма от фельдмаршала. В знак его личной благодарности вам, каждое из них включает его личную фотографию с его подписью, а также фотографии с подписью вашего командира дивизии генерала Клатта.
Мы оба осознали горький подтекст слов полковника. Каждому из нас было ясно, что война проиграна и полное поражение было не за горами.
— По понятным причинам вы хотите прямо сейчас получить коробки с подарками фюрера, — улыбнулся полковник.
При этих его словах двое солдат внесли ящики из-под артиллерийских снарядов, которые были около метра в длину, пятьдесят сантиметров в высоту и тридцать сантиментов в ширину. Ящики были полны деликатесов.
— Всего вам лучшего, господа, — с этим словами полковник развернулся и исчез в дверном проеме. Тем временем вернулся фотограф. Он спросил:
— Могу я сделать еще один снимок для международной прессы?
Ознакомительная версия.
