Однажды увидев тяжелейшую сцену, где две аварские женщины чуть не бьются о стену, оплакивая молодого парня с простреленной головой, отошёл подальше, чтоб никто не слышал, и, закуривая сигареточку, как бы невзначай, произнёс: «Да… Парень явно пораскинул мозгами».
У всех бойцов, которые это услыхали, кошки на душе стали как-то меньше скрести. Внешне всегда очень спокойный, своё обычное внутреннее состояние как то показал раздирающими жестами.
Когда всю ночь на блоке слышно бесконечное «Вжик-вжик, тьфу-тьфу, вжик-вжик!» — это значит, на посту находится Влад, который правит свой нож.
Итак, засунули они руки в карманы и Болек, посмотрев на результат кровавой резни, изрекает:
— Господа, а вы знаете, согласно науке об анатомии, организм свиньи очень напоминает человеческий. Ну, прям, один к одному.
Живодёры, от крайней степени заинтересованности, аж прекращают разделку, приподымаются с корточек и в тон Болеку:
— А вы, Болек, знаете сколько умников это уже сегодня сказало?
Болек, чтобы не терять лица образованного доктора, затирая своё смущение, но всё-таки в тему, сообщает:
— И вообще, человеческий организм на девяносто процентов состоит из воды!
Пока садисты размышляли, что бы такое-эдакое ответить, Владик, не раздумывая, делает резюме:
— А остальные десять процентов можно спустить в очко!
«А жить то хотца!»
(Из «Фунтика»)
«47-Д» — это кодированное обозначение блокпоста, по периметру изрытого окопами и ходами сообщений, стоящего в голой степи у дороги, на административной границе Дагестана и Шелковского района Чечни, между аварско-чеченской станицей им. А. Невского и ногайским посёлком Иммунный. Буквально в часе езды от Кизляра. Этот пост уже в течение почти двух лет считается чисто якутским. Как сами построили, так сами и обслуживают. Отряды в срок меняют друг друга, постоянно остаются только прикомандированные к посту в количестве одного-двух штук местные милиционеры-водители.
На утреннем разводе в воскресный выходной день командир отряда майор Птицевский подаёт горячую информацию «на злобу дня»:
— Так, господа милиционэры! В Кизляре на рынке избили двух федералов, отобрали оружие, снаряжение. Так что увольнения в город всем запрещены. Кроме того, вчера в Ханкале чеченцы пригласили на свадьбу двух русских подполковников из РОВД. Сами знаете, у них гость — святой человек. Утром их тела нашли без голов. Сейчас там опергруппа разбирается… Да, на зама главы нашего района было покушение, бросали гранату, жертв нет. — Немного подумав об устройстве досуга отдыхающей смены, добавляет с подобревшими глазами на суровом лице:
— А не устроить ли нам соревнования по физкультуре? Например, по шахматам?
Все бодро и с энтузиазмом соглашаются — физкультура так физкультура, и начинают разбредаться кто куда по прилегающей территории.
Некоторые идут затапливать баню и париться, другие отсыпаться после суточного наряда. Кто-то смотрит телек и видео. Часть бойцов с пошарпанной гитарой идут в штабной вагончик культурно отдохнуть, пообщаться, послушать новости по рации.
Можно покормить выловленных в Бандитском озере черепах и устроить соревнование между двумя пойманными в степи ёжиками.
Один ёжик ушастый, у другого почему-то ушей не видно. Вероятно породы разные. Оба мальчики и поэтому весьма агрессивно настроены друг против друга. Отношения, впрочем, как и у всего многонационального кавказского народа.
Болельщики радостно комментируют забавную драчку ёжиков, в которой победитель, громко шипя, пытается прилюдно изнасиловать побеждённого.
Между делом все краем уха слушают радистанцию. Связист принимает и записывает информацию и ориентировки. Слушаются сводки федералов о потерях в личном составе и перехваты переговоров бандформирований: «Замочили трёх ментов, возвращаемся на базу, доложи!».
Частенько на связь выходят бандиты, которые пересыпая свою речь грубой нецензурной бранью (ну, дикий, некультурный народ!), обрушивают на головы якутян проклятия и угрозы. Образованные якуты на великом и могучем им отвечают, что, мол, так и так, нехорошие Вы люди, как Вам не совестно, приезжайте, мол, сюда, поговорим, перетрём и т. д.
Экстремисты с радостью приглашение принимают: «Щас, приедем, твою маму то-то и то-то, ждите! Ссукины вы дети!» — в динамике слышен скрип зубов. И мало того, обещают над всеми якудза надругаться. Дальше-больше, — идёт перечисление по всей родове, начиная от бабушек и заканчивая якутскими барашками.
На всех каналах, с интервалом в час или два, кто-то не то радостно, не то тоскливо, то ли вызывает, то ли просто так кричит на весь Северный Кавказ: «Й-о-о-жи-и-ик!». И создаётся такое впечатление, будто этот самый Ёжик не то в тумане, не то в дурмане. На попытку узнать у неизвестного, что за ёжика он вызывает, он строго и соблюдая секретность радиопереговоров, упорно молчит.
Этого «Ёжика» многие ветераны по всей России вспоминают до сих пор. В последние годы Ёжик, куда то запропастился. По старой памяти юмористы-неудачники пытаются имитировать по радио этот сверхсекретный позывной, но получается жалкое подражание и пародия. Абсолютно не тот колор.
Из Кизляра дежурный по штабу «мобилы» посылает сигнал: «Ураган-111». Что в переводе означает «Внимание, — боеготовность номер один». Ему там гораздо виднее, чем постовым на вышках блока, что происходит в степи. Но, возможно, и войсковая разведка разнюхала, что где-то рядом продвигается отряд боевиков. И такое бывает.
Пост начинает лихорадить. Старики через пару минут уже на своих закреплённых местах во всеоружии и, покуривая, наблюдают, как молодняк бегает, суетится, толкая друг друга, разбирают со стола в штабе стоящие на зарядке радиостанции, затем одновременно не могут выскочить из дверей штаба.
Узкие двери вагончиков не дают возможность толпе протиснуться к своим кроватям, на спинках которых висят автоматы с пулемётами и разгрузки.
Взволнованные, жаждущие горячего боя молодые организмы, какое-то время пытаются попасть ногами в рукава и руками в штанины камуфляжной одежды.
Конечно, если бы начался внезапный обстрел, никто про наведение порядка в своём гардеробе и не подумал бы. А тем более, не задавался бы вопросом: «А во что бы сегодня одеться?»
Наконец, все на позициях у бойниц на вышках и в окопах. Старшина отряда Сергеич с доктором Болеком деловито снуют по ходам сообщений и разносят цинки с патронами и ящики с гранатами:
— А кому гранаты?
— Патронтшыки имеются!
— Бери, бери!
— Не увиливай!
Владик Богомольцев, когда не спит, всё продолжает точить на кого-то свой большой железный нож. Особые чистюли начищают обувным крэмом высокие шнурованные чёрные ботинки. Через час-полтора изучения в бинокли и оптические прицелы голой степи все расходятся.
Жизнь на блоке продолжается.
Вечером, когда стемнело возле посёлка Сары-Су, это в десяти-пятнадцати километрах от блока, происходит бой. Слышна канонада, видны висящие осветительные мины. Судя по радиосообщениям, там хулиганят боевики, в количестве ста штук. Обычно в такие моменты посторонние переговоры не ведутся, наступает режим радиотишины. Болельщикам противоборствущих сторон интересно — чем всё это закончится. В отряде объявлена боеготовность за номером два, что означает «расслабьтесь, но не спите!».
Снайпер Серёжа Васюков, подавая весьма положительный пример другим, и с полного, молчаливого одобрения командира решает почистить свою винтовку. Устроившись удобно и со вкусом в своем кубрике на кровати, ставит напротив себя стульчик, разбирает любимое оружие, снимает и протирает оптику.
С помощью тряпицы и оружейного масла долго и тщательно чистит всю материальную часть. Иной раз прищурившись, даже спичечкой где ковырнёт. И так это он всё смачно делает, что просто хочется тоже взять своё оружие и так же, со смаком, почистить.
Доведёнными до полного автоматизма движениями собирает все части в единое целое. Элегантным щелчком профессионально присоединил прицел. Положил винтовку себе на колени. Нежно, как талию любимой девушки, разок погладил деревянный приклад ладонью. Последним, заключительным штрихом Серёжа загоняет магазин, передёргивает затвор и нажимает на спусковой крючок.
Раздаётся выстрел.
У всех, находящихся в помещении, лёгкие наполняются пороховыми газами и одновременно выдыхается: «Воблянах!!!».
Пуля калибра 7.62 пробивает две железные стены вагончиков, разрезает ровненько, как ножницами, простыню на пустой кровати местного прикомандированного милиционера-водителя Рапи в соседнем кубрике и со злости, оттого, что мало пролетела, расплющиваясь, застревает в стенке. У обалдевшего, оглушенного Серёжи отвисает челюсть и по настоянию командира он со своей любимой винтовкой моментательно отправляется жить на двое суток в окоп. Персонально по боеготовности номер два.
