— Она спрашивала, ждем мы его или не ждем?
— Спрашивала. Особенно про лейтенанта спрашивала.
— Про Королькова?
— Ждет лейтенант Корольков или не ждет.
— Что ж вы ответили?
— Конечно, что ждет.
— Но ведь надо же ее постепенно подготовить… — проговорил Иванов неуверенно.
— А если наш капитан-лейтенант все-таки жив? — сказал Макар Макарыч.
— Ох, если бы он вернулся! — воскликнул Иванов. — Как он нам нужен! Особенно сейчас, когда надо понять…
— Корольков все старается понять? — спросил Макар Макарыч.
— Все старается.
— Все мучится?
— Тут измучишься, — сказал Иванов.
Они оба отлично знали, отчего мучится лейтенант Корольков. Немецкая подводная лодка почти каждый день появляется возле города. Появляется и исчезает, появляется и исчезает. Пройти сюда и уйти отсюда она может только возле Песчаной Косы. И вот они пять суток продежурили у Песчаной Косы и ни разу не заметили подводной лодки. Каково это Королькову, который только что принял на себя командование катером, после того как настоящий командир катера капитан-лейтенант Снегирев исчез!
Акустик Иванов за эти дни и ночи измучился не меньше Королькова. Без отдыха и сна просидел он в крохотной каютке, надев на себя наушники шумопеленгатора и вслушиваясь в морскую глубину. Шумопеленгатор — удивительный прибор: с его помощью можно расслышать малейший звук под водой.
— Там даже рыба не могла бы проплыть незамеченной, — сказал Макар Макарыч.
— Ну, рыба не рыба, а дельфина я бы услыхал, — проговорил Иванов уверенно.
— Как же она уходит? Через горы, что ли?
— Нет, только не через горы.
— А что думает Корольков?
— Корольков думает, что если бы с нами был наш капитан-лейтенант, мы давно поймали бы эту подводную лодку.
Иванов помолчал, посмотрел на Макара Макарыча и вдруг прошептал:
— Казаченко в городе.
— Какой Казаченко? — воскликнул Макар Макарыч, потрясенный. — Наш Казаченко?
— Матрос Казаченко с нашего катера.
— Наш матрос Казаченко? Володя Казаченко, который пропал на том берегу вместе с капитан-лейтенантом?
— Да.
— Казаченко в городе и не явился на катер?
— Он тяжело ранен.
— Перешел через фронт?
— Разумеется.
— Корольков видел его?
— Нет. Доктор запретил. Но он все равно никого не узнает и ничего не понимает.
— Выживет?
— Пока неизвестно.
— Он в госпитале?
— Нет, он у одной здешней жительницы, которая подобрала его возле своего дома. Доктор считает, что пока лучше оставить его там.
— А что Корольков?
— Корольков спрашивал доктора, не рассказывал ли Казаченко чего-нибудь о капитан-лейтенанте. Но Казаченко только бредил, а потом и бредить перестал. Корольков вернулся от доктора взволнованный, зашел в каюту и вдруг нечаянно заснул на диване.
— Вам бы тоже хорошо поспать, — сказал Макар Макарыч. — Отчего вы не спите?
— Не могу. Сон для меня уже не отдых. Только закрою глаза — и сразу чудится, будто на мне наушники и будто я снова слышу шорохи, шелесты морской глубины. Да и как тут поспишь, когда сейчас опять в море! Пойду проверю свой аппарат.
— Не разбудите лейтенанта.
— Не беспокойтесь.
Иванов медленно поднялся и ушел на катер. Макар Макарыч остался на молу один. Он тоже мало спал за последнее время, однако спать ему не хотелось — в его возрасте люди легче обходятся без сна. Он сидел, курил и думал.
И вдруг увидел двух девочек, которые шли по молу прямо к катеру.
Край солнца уже опустился в море, когда Катя вышла на мол, таща Лиду за руку. Она рассказала ей про девочку с мишкой, и теперь они шли к лейтенанту Королькову. Они сейчас скажут ему те слова, которые просил передать раненый матрос.
Впрочем, Лида по прежнему сомневалась, что в словах этих есть смысл, и шла неохотно.
— Видишь, солнце заходит, — сказала она, когда они вышли на мол. — Мама будет бегать по всему городу и искать меня. Она велит мне после захода солнца сидеть дома.
— Неужели твоя мама не понимает, что все самые таинственные и опасные дела совершаются после захода солнца? — спросила Катя.
— Мама отлично это понимает, — ответила Лида, — потому она и хочет, чтобы после захода солнца я сидела дома.
Так подошли они к катеру и увидели Макара Макарыча. Он глядел на них прищурясь.
— Здравствуйте, — сказала Катя.
— Здравствуйте, — ответил Макар Макарыч. — И не кричите так громко. Здесь нельзя кричать.
— Извините, пожалуйста, — тихо сказала Катя, стараясь говорить как можно вежливее. — Нам нужно видеть лейтенанта Королькова.
— Лейтенанта Королькова видеть нельзя.
— Нельзя? — удивилась Катя.
— Нельзя.
— Почему нельзя?
— Потому что он спит, — сказал Макар Макарыч.
Лида дернула Катю за руку — она считала, что нужно уйти. Но Катя уходить не собиралась.
— Мы пришли к нему по очень важному делу, — сказала Катя. — Придется его разбудить.
— Разбудить? — Макар Макарыч засмеялся. — Как же вы собираетесь его разбудить?
— А мы попросим вас, — сказала Катя.
— Ого! — удивился Макар Макарыч. — Ну нет. Меня просить не советую. Я старый краб, меня море просолило. Я такой соленый, что укуси меня — сразу выплюнешь. И нет у меня ни дома, ни родных, ни жены, ни детей. Мой дом — катер «Морской охотник», а мои родные — те, кто плавает на нем. И когда лейтенант Корольков с катера «Морской охотник» спит после пяти бессонных ночей, я не стану его будить.
— Пойдем, Катя! Пойдем! — прошептала Лида. — Видишь, ничего не выйдет.
— Молчи! — сказала ей Катя.
И спокойно проговорила, обращаясь к Макару Макарычу:
— Хорошо, мы подождем, когда он проснется. Скоро он проснется?
— Может быть, и скоро, — ответил Макар Макарыч, — но вы все равно его не увидите;
— Почему?
— Потому что когда он проснется, мы сразу уйдем в море.
— А когда вы вернетесь?
— Мы, может быть, сюда совсем не вернемся. Мы, может быть, зайдем в другой порт.
От него ничего нельзя было добиться. Он не то шутил с ними, не то дразнил их. И Лида опять начала:
— Видишь, Катя, я говорила тебе…
— Молчи! — перебила ее Катя. — Этот добрый моряк сейчас пойдет и разбудит его.
Макар Макарыч, услышав, что его назвали «добрым моряком», удивился.
— Добрый? Ого! — сказал он. — А почем вы знаете, что я добрый?
— Вы очень добрый, — убежденно проговорила Катя. — Я слышала, как вы разговаривали с той девочкой, вон там, на горе.
Макар Макарыч удивился еще больше.
— С какой девочкой? — спросил он. — С Маней?
— Да, ее зовут Маней. С той, у которой пропал отец.
— Ты знаешь ее? — спросил Макар Макарыч встревоженно. — С ней что-нибудь случилось?
— Нет, с ней ничего не случилось, — сказала Катя. — Просто я хочу помочь найти ее отца.
Тут Макар Макарыч от изумления даже качнулся на своей деревянной тумбе.
— Ого! — сказал он. — И ты можешь помочь найти нашего капитан-лейтенанта?
— Я сама пока не знаю, могу или не могу, — ответила Катя. — Но прежде всего я должна передать лейтенанту Королькову те слова, которые просил передать раненый матрос.
— Какой раненый матрос?
— Который упал во дворе у Марьи Васильевны, Лидиной мамы.
— Наш Казаченко?
И Макар Макарыч вскочил с тумбы.
— Да, да, его фамилия Казаченко! — воскликнула Лида. — Мама нашла у него в кармане документ, и там написано: «Владимир Семенович Казаченко».
— Казаченко просил что-то передать лейтенанту Королькову?
— Да, просил, — сказала Катя.
— Наверно, что-нибудь о нашем капитан-лейтенанте! — воскликнул Макар Макарыч в сильнейшем волнении. — Что же он просил передать?
— Ну нет, этого я вам не скажу, — ответила Катя, прямо глядя ему в глаза. — Это тайна. Он говорил: «Передайте Королькову», и я передам только Королькову.
Макар Макарыч, видимо, растерялся. Он сначала, казалось, собирался рассердиться на Катю. Но передумал.
— Придется разбудить, — сказал он и одним прыжком перескочил на палубу катера.
Он нырнул в люк, и оттуда, из люка, донесся до девочек его голос: «Товарищ лейтенант, разрешите доложить…»
Солнце зашло, но закат пылал, как огромный костер. Все было багрово кругом — и небо, и море, и берег, и горы. Стекла круглых окошечек катера сияли, словно раскаленные угли. Лида заглянула Кате в лицо. Катины глаза, отражавшие закат, блестели торжеством.
— Сейчас я скажу Королькову, — прошептала она, — и он сразу все поймет. Я только рот открою, и ему уже все будет ясно. На войне всегда так. Секретное донесение. Для тебя это бессмысленные слова, а для него — точное указание.
Она замолчала, потому что на палубе катера появился лейтенант Корольков.
