— Говорил, говорил, он этими речами всех полковников достал. Как наших, так и милицейских, не говорю уже про военных, — заверил я Петровича.
— И что они?
— Они тоже, как и ты, согласно кивали головой, только вид у них был немножко рассеянный. Но все соглашались. — Ступников устало махнул рукой.
— Ну вот, видишь, они на Ханкале не могут принять решение, а что говорить про меня. Так что добывайте информацию. Работать, мальчики, работать.
Мы с Сашей вышли от начальника.
— И чего ты добился? — начал я. — Чего добился? Мячиков и так все понимает. Так просто, пар выпустил? Мы с тобой на Ханкале при любой возможности тыкали в нос всем этим полковникам и подполковникам, что надо двигаться вперед, но они сидят на месте, без указания Москвы бояться пукнуть.
В последующие дни мы начали работать. Работали все. И Разин, и Вадим Молодцов с раненым Гаушкиным. У Володи дела пошли на поправку, рана заживала, и он не сидел на месте.
Но все наши усилия были тщетны. Удалось лишь узнать, что к Хачукаеву прибыло еще подкрепление — часть сбежавших от нас милиционеров.
Садаев был жив-здоров, он, говорят, снова поклялся нам отомстить. Ну, у нас таких «мстителей» был уже вагон и маленькая тележка. Можно уже им выстраиваться в очередь.
Через своих агентов попытались выяснить информацию о местонахождении бандитов в Старых Атагах, чтобы те использовали канал РОВД. Но, как сообщили источники, это подставит их под удар. «Атагинские» милиционеры полностью подконтрольны «Шейху». И поэтому любые телодвижения со стороны «наших» милиционеров могут быть восприняты неадекватно.
Привели даже такой пример: Садаев вместе с ваххабитами выселили чеченскую семью из собственного дома, чтобы там разместиться. Ни милиция, ни местная администрация, ни сам Хачукаев, к которому пошли жаловаться крестьяне, ничего не сделали. Но таким образом мы узнали, где место дислокации Садаева. Что уже неплохо.
Гаушкин откуда-то притащил анекдот. Ползут двое. Один у другого спрашивает: «Эй, слушай, мы с тобой гоблины?» «Нет!» «Эй, а может, мы — хоббиты?» «Сколько раз можно тебе говорить, что мы не гоблины, не хоббиты, не гремлины, мы — ваххабиты!»
Мы долго ржали. Анекдот быстро разошелся по нашему маленькому гарнизону.
Так прошла неделя бессмысленного топтания на месте. И вот, наконец, поступила команда, разрешающая провести подготовительный этап спецоперации по обезвреживанию банды Хачукаева.
И началось!
Наверное, только ленивый наблюдатель не заметил нашего копошения. К нам зачастили представители Ханкалы. Приезжали и по линии командования, и по линии ГРУ, были специалисты по праву, те собирали весь личный состав и рассказывали, как в соответствии с новыми веяниями проводить зачистку.
Ну, и само собой, к нам приезжали наши кураторы, начальники. Совещания за совещанием. Каждому приезжающему начальнику нужно было в цветах и красках расписать, что именно нам известно о банде Хачукаева. Силы, средства, все это связать с оперативной обстановкой в Атагах, как новых, так и старых, увязать с обстановкой по всей Чеченской республике. А не вызовет ли наша зачистка международный резонанс? А как у нас налажено взаимодействие с разведкой? А есть ли у нас понимание целей и задач командования?
Проверяющие, что приезжали к военным и Калине, ставили примерно те же самые вопросы, только со своей спецификой. И потом они шли к нам в отдел, и мы уже в тридцатый раз повторяли заученные фразы. Они выходили из нас механически, как будто внутри включался магнитофон. А потом мы угощали приезжих. Когда наши проверяющие ходили на совместное совещание к военным, то ужинали там.
После одного из таких ужинов Молодцов сказал:
— Еще неделя такой подготовки к спецоперации и меня комиссуют с циррозом печени, как хронического алкоголика.
Получалось так, что именно нам нужна была эта «зачистка», что мы должны были убедить весь сонм проверяющих в необходимости и целесообразности ее проведения. Мы выступали в роли просителей.
Все это продолжалось больше недели. Мы устали, и валились с ног. Никогда не думал, что пить неделю — это так тяжело. Завидую алкоголикам, те пьют полжизни и никаких проблем со здоровьем.
Я старался увиливать всячески от всех этих «посиделок», мотивируя это тем, что у меня встреча с агентами. Некоторые из проверяющих просились со мной, говоря, что им необходимо лично удостовериться в объективности информации от агента.
Ступников, когда услышал об этом, взвился:
— Вы что, нам уже не доверяете?
Понадобилось немало времени, чтобы успокоить разбушевавшегося Александра. Казалось, что он готов порвать проверяющих на кусочки.
Я же просто сообщил, что источник отказывается работать с кем-либо другим, кроме меня. Поэтому, будьте любезны верить мне на слово. Если не доверяете, отправляйте домой, и работайте сами.
Все это было им объяснено в доступной, культурной, вежливой форме. При словах, что им самим придется работать, проверяющие как-то сразу сникли и пошли на попятную. Боевой запал типа «а мы вас сейчас проверим» заметно поутих.
И очередной «Ступниковский» афоризм «А может вам еще ключ от квартиры, где деньги лежат?» пришелся как раз в жилу.
И вот бал назначен всей группировке, дислоцированной в Чечен-Ауле, в день "М" и в час "Ч".
В пять утра войска двинулись. Задача у военных была:
— Взять деревню Старые Атаги в кольцо. Никого не впускать, не выпускать, отбить попытки прорыва как изнутри кольца, так и извне его.
— В первую очередь проверить те адреса, которые мы им указали, самые перспективные, на наш взгляд, мы проверяли сами.
— Всех подозрительных граждан свозить на двор моторно-тракторной станции — МТС, здесь с ними будут работать, проверять их на причастность к НВФ специально выделенные люди, в том числе: Молодцов, Гаушкин, Разин.
Все, казалось бы просто.
Встали в четыре утра. До этого все вместе еще раз выверяли маршрут движения, как лучше зайти в деревню, как быстрее и безопаснее подойти к намеченным адресам, как лучше их «отработать». Выпросили себе в сопровождение и группы захвата разведчиков.
Наметили адреса, где скрывается Садаев, живет любовница «Шейха», и еще один адрес, где, по словам наших агентов, возможен склад с боеприпасами.
Легли спать в два часа. Дневальный потряс за плечо:
— Товарищ подполковник, пора, время!
Хорошо пишут в книгах и показывают в кино, когда герой вскакивает, ополаскивает лицо и бодрый мчится на выполнение задания Родины.
Я сел на край кровати, растер лицо руками. Хотелось послать все к чертовой матери и завалиться дальше на кровать и спать, спать, спать. Черт, что это за война такая!
То ли дело раньше. Выспались, выехали в чисто поле, договорились, и махай секирой, кто к закату выжил — тот герой, кто нет — тому вечная память. А тут? Ни жрамши, ни спамши! Вся ответственность лежит именно на тебе, именно ты спланировал всю эту операцию, люди идут по твоей информации. И если чего не доглядел, то все — все пойдет кувырком, и, не дай бог, погибнут люди. Как среди наших бойцов, так и среди гражданского населения. «Мирным» назвать у меня язык не поворачивается его назвать. Ну, никак не поворачивается.
Я еще раз растер лицо, сполоснул его холодной водой, собрал все бумаги, записи, что могут понадобиться, пистолет положил в боковой наружный карман бушлата. Мне оттуда его вытаскивать его сподручнее, хотя, с другой стороны, что я мог сделать своим маленьким пистолетом, если, вдруг начнется полноценный бой? Ничего. Но, все равно, когда он греет правую ляжку, как-то спокойнее. Нельзя же на зачистку вообще «голым» ехать.
Вышел на улицу, там уже бойцы подогнали к крыльцу нашу служебную «шестерку». Возле нее топтался Каргатов, отчаянно махая руками, пытаясь согреться. Я же просто поднял воротник у бушлата и спрятал в него лицо. На улице стоял густой туман, мерзкий, холодный, казалось, что холод пробирает до костей.
— Как ты, Серега? — спросил я его.
— Сейчас поесть бы, принять ванну, выпить чашечку кофе и завалиться спать к чертовой матери! — Серега не переставал махать руками, раскачиваясь в такт.
— Не, брат, шалишь. К Чертовой матери — не надо, вот к какой-нибудь красавице, а еще лучше к жене под бок. А вот сейчас приедем в Эти самые Атаги и будет тебе и кофе и какава с чаем! — процитировал я Папанова из «Бриллиантовой руки». — И еще, Сережа, а мы проедем на нашей задрыге вслед за БТРами? Они же дорогу так размесят, что мало не покажется? — я скептически осмотрел нашу машину.
— А, знаешь, Саша, наверное, ты прав. — Каргатов тоже посмотрел на месиво под ногами.
Он даже вытащил ногу из топкой грязи, и полюбовался на черный ком, прилипший к ботинку.
— Ну его на фиг! Военные уедут, а мы за ними приедем только к вечеру. Мячиков будет сидеть за рулем, а мы все втроем будем только и делать, что толкать машину из грязи и ям. Пошли по быстрому к военным, и сядем с ними на БТР.
