Кровь измученных воинов ваххабиты зачем-то собирали в трехлитровую стеклянную банку. Ради магических целей или чтобы устрашить тухчарцев — парализовать их волю к сопротивлению? Вот такие борцы за чистый Ислам ворвались в дагестанское село Тухчар пятого сентября 1999 года.
Челави Гамзатов, наклонившись, пытается найти на месте казни хотя бы пятнышко крови героев и не находит. Шамиль Алхулаев произносит, что после свершившейся казни трое суток шел дождь.
Пятого сентября, вернувшись домой, Челави достал из-под обломков рухнувшей крыши времянки двух контуженных милиционеров и, приведя их в чувство, укрыл от чеченских бандитов.
Почти неделю боевики господствовали в селе: окапывались, меняя дислокацию своих подразделений. Их полевой командир только раз появился в Тухчаре, приехав из Ишхойюрта на черном «Ниссане», — посмотреть на трупы казненных. Прихрамывая, походил вокруг мертвых и, одобрив содеянное, с традиционным «Аллах Акбар» вернулся в свое логово.
Сгоревший КПП, дорога на Галайты, бетонная свая возле нее. Я прошу Шамиля снять с плеча карабин и положить на то место, где убивали наших товарищей по оружию. Это самый скорбный снимок моей биографии. Напоминание всем, кто наш противник. По каким правилам живет, в чем черпает силы.
В Тухчаре, как и во всем Новолакском районе, боевики беспредельничали так, что даже дворовые собаки забились в дома, ища спасения возле ног униженных, оскорбленных хозяев.
Когда пришли арестовывать отца одного из милиционеров и прикладами автоматов стали сбивать замок, тот спокойно сказал:
— Зачем ломаете? У меня ключ есть.
Его привезли в штаб, бросили на пол, стали допрашивать:
— Где твой сын? Где его оружие?
— У него в руках, — последовал гордый ответ.
Тогда по старому человеку открыли огонь холостыми патронами, стреляли в грудь, грозились отправить в Урус-Мартан.
Отца Шамиля — Абдула Алхулаева приехали забирать, когда стемнело. При нем была записка от военфельдшера Володи, который прятался в подвале сына. Абдул попросил боевиков об одном одолжении: закончить по хозяйству какую-то мелочь, и ушел через огороды.
Когда я приехал в Тухчар, в селе, пережившем трагедию двадцать дней назад, не побывал еще ни один из следователей военной прокуратуры. Как ни в чем не бывало ходили по селу пособники чеченских боевиков, претендовали на гуманитарную помощь. Плакали люди, дома которых были разрушены в ходе боев: те люди, кто спас от расправы семерых российских солдат и немного милиционеров, семнадцать из которых до сих пор в плену, четырнадцать из них — уроженцы Тухчара.
Я сфотографировал Челави в его дворе со снимком в руках, на котором старший лейтенант Ташкин еще живой, рядом жена-красавица, между ними доченька. Высокий, худощавый, спортивный старший лейтенант, семья которого в Анжеро-Сунженске, смотрит в объектив, а в глазах нерастраченное счастье и желание жить. «Милые мои, девушки. Я вас очень люблю», — прочитал я на обороте фотографии.
Его офицерская победа над врагом, победа мучеников-солдат, дагестанских героев-милиционеров — в новой, завоеванной кровью стратегии российского воинства в Чечне, в мощных ударах нашей авиации и артиллерийских батарей, в желании личного состава громить бандформирования террористов, где бы ни встретились, в крепких руках тех, кто замкнет наручники на запястьях Хаттаба, Басаева и того полевого командира, кто зря лелеял надежды ужаснуть российское воинство казнью в Тухчаре.
1999 г.
Шумиловская отдельная бригада оперативного назначения внутренних войск МВД России осенью 1999 года вошла в Чечню на два дня раньше других соединений. Того требовала обстановка. Был в этом и зов судьбы. Ведь бригаде 21 января 1997 года выпало страшное испытание: оставить чеченскую землю, политую кровью однополчан, последней. Стиснув зубы от горечи, проклиная предателей, офицеры и бойцы — шумиловцы уходили из Чечни, клянясь вернуться. И они вернулись как освободители, разметав преступные бандформирования, которые огрызнулись только два раза: в восьми километрах западнее Каргалинской и под Коби. После массированного применения всех видов российского оружия боевики откатились с позором. Натиск Шумиловской бригады, идущей вперед вместе с воздушно-десантными войсками, был организован по всем правилам военной науки. Ведь командир бригады полковник Юрий Г. и его офицеры систематизировали боевой опыт чеченской кампании, успешно применяя его в боевой учебе.
Настрой в бригаде: «Только вперед!». Главное опасение: как бы политики снова не помешали войскам добить бандитов. В подразделениях МВД России хорошо известно, как чеченские уголовники-террористы терзали людей в станицах левобережья Терека: убивали, насиловали, отбирали дома. Настало время, когда чеченские преступники ответят перед законом.
В тот день, когда журналистская дорога привела меня в Шумиловскую бригаду, ее первый батальон стоял в Чечне под Новыми Щедринами, а 2-й батальон прикрывал Кизляр — богатый, казачий город на севере Дагестана, пограничный с Чечней.
Командир Шумиловской бригады полковник Юрий Г., под командованием которого теперь 5-я тактическая группировка, взял меня с собой в батальонный район обороны, в центре которого КПП № 32 «Д». Еще в июле этого года этот КПП, граничащий с чеченским таможенным постом, был местом постоянных недоразумений и стычек. Была еще одна трагическая нелепица: КПП № 32 «Д» осуществлял не только пропускной режим на чеченскую территорию, но и контролировал автотрассу на Махачкалу, восемьсот метров которой, начинающихся сразу за КПП, принадлежали Чечне. На этих восьмистах злополучных метрах от рук преступников погибали люди, исчезали машины. Все это теперь было в прошлом. Политическую шизофрению излечили боевыми средствами. На всем протяжении района обороны 2-го батальона Шумиловской бригады теперь инженерные сооружения, вкопанная в землю боевая техника. Нет и чеченского таможенного поста — лежбища хаттабовцев и басаевцев. Новый 1998 год вместе с волгоградскими милиционерами я встречал именно на КПП № 32 «Д» и хорошо помню черный джихадовский флаг над чеченской таможней, их поздравления с Новым годом и обещания не стрелять, и немного погодя чеченские очереди из ПК поверх наших жилых вагончиков. Помню четырнадцатилетнего убийцу в натовском камуфляже, любимца Басаева, который расстреливал мирных людей в Буденновске. Он то и дело мотался по Кизляру на «Жигулях», подаренных ему одной из чеченских диаспор России.
Теперь Кизляр был свободен от подобных головорезов. Срочно побрились все ваххабиты, его населяющие. Но напряженность прифронтового города никуда не исчезла.
Полковник Юрий Г. строго проверил район обороны. Удовлетворенно отметил, что все здания подготовлены к отражению неприятеля, и на БТРе с группой трехминутной готовности мы, миновав КПП № 32 «Д», въехали в Бороздиновский лес.
С 1996 года эти джунгли я рассматривал только в бинокль. От жителей Шелковского района мне было известно, что в глубине чащи лежат тела пятидесяти пяти ограбленных и убитых бандитами русских и чеченцев, которые, к несчастью, показались чеченским таможенникам состоятельными. Таможенники по рации связывались с засевшими в лесу преступниками, сообщая о выехавших в их сторону жертвах, которые потом исчезали бесследно. Нет ничего тайного, что бы не стало явным.
Бороздиновский лес был местом дислокации отрядов боевиков. По ним этим летом не раз наносили удары российские вертолеты и минометные батареи. Теперь с наступлением темноты по лесу скрытно передвигаются снайперские группы боевиков из двух, трех человек.
Впереди на броне БТРа с автоматами в руках полковник Юрий Г. и командир 2-го батальона подполковник Алексей К. Четыре дня назад, получив задание взять под охрану мост в Бороздиновском лесу и выдвигаясь с экипажами на двух БТРах, он принял бой. БТРы шли в сумерках на скорости семьдесят километров в час. Подполковник Алексей К. на головной машине выскочил за мост и попал под шквал огня. Он скатился с брони, десантировал людей, стали отстреливаться. БТР встал поперек моста, начал сдавать. Подполковник опасался, что машина завалится. Но боец не подвел. Верность командирских решений спасла экипажи. Слаженность действий офицеров и бойцов 2-го батальона была высокой. Боевики вели автоматный, пулеметный, гранатометный огонь с флангов, снайперили с верхушек могучих тополей. На броне БТРов словно сварка искрилась…
Выйдя на связь с командиром бригады полковником Юрием Г., подполковник Алексей К. получил приказ на отход. На помощь попавшим под плотный огонь боевиков военнослужащим внутренних войск уже были посланы танки.
На отходе наших бойцов обстреливали из подствольных гранатометов. Потом по противнику работали российские танки и артиллерия. Утром по боевикам решением полковника Юрия Г. было нанесено еще одно огневое поражение. Применялся подвижный заградительный огонь в двух направлениях. Были отсечены и обработаны дорога, пути выхода к ней боевиков. В завершение операции было нанесено еще несколько сосредоточенных ударов.
