Сердце…
А сердце остается под Синявино…
Дембеля спали на своих боковых полках плацкартного вагона, медленно трясущегося между Тихвиным и Волховстроем.
Сергей Викторович, улыбаясь, посматривал то на них, то в окно.
А там, за окном, медленно плыли кривые и корявые деревья болот Заволховья. Впрочем, вот и Волхов. А деревья не изменились. Такие же – кривые и корявые. И дембеля не изменились – храпят пьяными глотками на весь вагон.
Сергей Викторович опять улыбнулся. И начал одеваться.
Делал он это не спеша и со вкусом. До Ленинграда еще два часа – куда спешить? Но… Ему не терпелось.
Он должен войти в город как подобает.
Впрочем…
Еще пара лет и пара болезней – начать придется переобмундирование еще за Тихвином. Иначе просто можно не успеть.
Вы никогда не были стариком? Ничего. Еще успеете. Если успеете.
Когда Сергей Викторович застегнул последнюю пуговицу – мимо прошел проводник с криком: "Туалеты закрываю! Подъем!"
Изверг, честное слово.
Один из дембелей поднял похмельную головушку и с изумлением увидал… А потом треснулся лысой башкой о верхнюю полку.
— Товарищ…
Сергей Викторович обернулся.
Второй дембель приоткрыл левый глаз и едва не сверзился с верхней полки:
— О, бляха-муха, виноват, тащ…
Гвардии подполковник запаса Сергей Москвичев осторожно сел на свою нижнюю полку:
— Вольно, ребятки. Собирайтесь уже. Город-то – вот он уже.
И откуда у парней силы взялись? Ведь так вчера нажрались, рассказывая Москвичеву о тяготах военной службы в полку внутренних войск под Череповцом. Ведь целый год караулы несли! Понял, дед?
Дед кивал и отнекивался от очередного стакана водяры:
— Сердце, знаете ли.
— Дед, ты че не служил, что ли?
— Было маленько…
— А мы целый год!
Гвардии подполковник – запаса, конечно – звякнул орденами на очередном толчке вагона. Дембеля же, спешно вернувшись из прокуренного тамбура, торопливо натягивали свои ботфорты, кителя и прочие белые сопли с аксельбантами, с уважением поглядывая на "Отечественную войну", на "Красную Звезду" и даже "Богдана Хмельницкого".
"Чисто павлины" – усмехнулся про себя подполковник Москвичев.
Целый год, да…
А вещи они помогли ему вынести.
А что там тех вещей-то? Чемоданчик один. Это нынешние привыкли с баулами ездить, а старому служаке и чемоданчика хватает.
Жаль, что прибыли на Ладожский вокзал.
Теперь придется долго подниматься, потом долго спускаться разными кривулями. Вот то ли дело на Московском – вышел – и сразу в городе.
А тут еще и в метро надо…
Дембеля помчались к киоску с пивом, а Сергей Викторович спустился в зев метро.
На самобеглой лесенке, прямо перед ним, стоял какой-то длинный парень с большим рюкзаком на спине. От парня неуловимо пахло…
Молодостью.
Да, молодостью Сергея Викторовича.
Порохом и тленом.
Парень зачем-то вертелся из стороны в сторону и Москвичев едва успевал уворачиваться от его рюкзака. Один раз по носу все-таки прилетело. Сергей Викторович не выдержал и придержал вертуна в камуфляже за плечо.
Тот резко обернулся, приоткрыв рот, но осекся и покраснел:
— Извините, товарищ гвардии подполковник…
Потом парень захотел было еще что-то сказать, но эскалатор внезапно закончился и толпа, бегущая к вагонам, их разминула.
Какое-то время Москвичев даже спиной чувствовал взгляд этого парня, но вот он вошел в вагон, и вагон тронулся и вот уже ласковый голос сообщает:
"Станция метро "Достоевская" Следующая станция "Садовая". Переход на станцию…"
Ласковый голос не успел договорить, как Сергея Викторовича опять вынесло толпой на перрон станции.
Вообще-то Москвичев любил именно здесь выходить. Чтобы пройти до Невского по Марата, а оттуда уже на площадь Восстания. Чтобы…
Его вдруг толкнули и он, не удержавшись, толкнул плечом какую-то девочку лет семидесяти.
Да, именно так.
А вы не знали, что у девочек возраста не бывает?
Виктория Павловна оперлась на трость, чтобы не упасть.
— Умоляю, простите, — неловко улыбнулся ей какой-то гвардии подполковник.
Она совершенно сухо, совершено по-ленинградски, кивнула ему в ответ и тяжело захромала дальше. Ноги…
После Блокады ее ноги так и не восстановились. Каждую весну и каждую осень они опухали и она с трудом шла в свою библиотеку – выдавать детям Жюля Верна и Конан-Дойля. Врачи ей еще в пятидесятых советовали сменить климат. Но как она могла сменить его, когда тут, в Ленинграде, осталась Юта и мама?
И четыре раза в год – в день смерти Юты, в день ухода мамы, в день снятия Блокады и в День Победы она шла по своему маршруту. От старого своего дома по улице Марата до Пискаревского кладбища. Виктория Павловна не знала – там ли Юта? Но там точно лежала мама.
Шли годы и девочка старела, но ходила и ходила вдоль Невы сквозь промозглый город, меняющий имена быстрее человеческой жизни.
Потом она ходила три раза в год – прости, Юта! потом два раза – мамочка, извини! — после один раз – простите, ленинградцы. Все простите! Сил больше нет…
Но в День Победы – обязательно.
Как бы тебе трудно не было – пройти тебе, Вика, надо. Ведь тогда ты смогла? Значит – сможешь и сейчас!
— ПОБЕДААААА! — заорал кто-то прямо над головой.
Виктория Павловна вздрогнула – она так и не перестала бояться резких звуков. Может быть, поэтому она выучилась на библиотекаря? Или потому, что так и не успела дочитать "Пятьсот миллионов бегумы"? А ведь так и не смогла ту книжку прочитать… Слишком явственно Вика слышала хруст разрываемых страниц и шелест огня в печке…
А тот мальчик с погонами подполковника… Как он похож…
Да, мальчик. И пусть ему восемьдесят или около того.
А вы не знали, что у мальчиков возраста не бывает?
Вика медленно, переваливаясь словно утка, неспешно перешла Невский проспект. Ровно по тем следам, невидимо впечатавшимся в Ленинград. И пусть память подводит, но следы-то остаются.
Они на стенах. Они на душах. Они остаются в глазах детей и внуков. Уцелевших детей и выживших внуков.
Вот словно у того паренька в камуфляже и с маленьким рюкзаком за спиной.
Глаза у него… Как у наших…
Она слегка улыбнулась – по-девичьи осторожно, и задела его плечом – по-старчески небрежно. Тот вежливо отшагнул в сторону и чуть кивнул, мимолетом глянув.
Парень, возвышаясь над веселящейся толпой на голову, смотрел…
Да, я больным взглядом смотрел на людей, празднующих Победу.
Они – имеют право. Ведь это и их Победа. Да, вот этих вот менеджеров и работяг, журналистов и кассиров, банкиров и сантехников.
Это – их Победа. Ведь они – дети, внуки и правнуки пацанов, которые победили.
Это наша Победа. Она всегда будет нашей.
Но…
Это не моя Победа.
Я свою войну еще не закончил. И моя Победа – еще впереди.
Бабушка, опершаяся на меня рукой, и грустно улыбнувшаяся мне, уже исчезла в глубине Литейного.
Ну и мне пора.
На вокзал, за рюкзаком и на поезд.
И я иду навстречу толпе, радостно шагающей с георгиевскими ленточками на штанах и шариками в руках на Дворцовую.
Хватит думать. Не хочу больше думать. Мне надо в одиночество. Челюсти сжимаются так, что зубам больно.
Иду, расталкивая плачами толпу.
Господи, как же нам повезло, что у нас такие деды!
Как же нам повезло, что мы живы!
Какие же радостные у нас лица сегодня! И какие мелочные проблемы нас ждут завтра.
Как же нас еще много!
И все благодаря тому подполковнику, которого я задел рюкзаком на эскалаторе "Ладожской" станции. Эх, знать бы… Как он воевал тогда? Где он воевал? А ведь он воевал. Одни нашивки за ранения чего стоят.
Вот подхожу к площади Восстания. Вот и Московский вокзал. Пора домой. Пора домой…
Нет, подойду еще к шайбе метро. Посижу еще, покурю, посмотрю на людей – всем Ленинградом идущим на главную площадь.
Праздновать.
Да. Праздновать. И правильно.
Сажусь на корточки, закуриваю предпоследнюю сигарету. Последняя – будет на перроне.
Рядом стоят три старика и обнимаются. Да какие они старики? Мужики! Просто немножко постарели. Вот этот, например, подполковник который…
О!
Так это ж…
Бросаю взгляд на часы. Еще есть время и придвигаюсь поближе, чтобы услышать. Рев толпы и грохот музыки перебивают ветеранов, но я пытаюсь слышать, и я хоть что-то слышу:
— Серега! А помнишь!
Подполковник, гремя медалями, хлопает по плечам капитана:
— Так точно, товарищ политрук! А ты, Павлов, как?
А потом они стоят, обнявшись втроем и говорят, говорят о своем, поправляя друг друга:
— Да миной тогда тебя накрыло!
— Снайпер это был, только косой, товарищ политрук, после мины я бы…
