Расчеты унтер-офицера Моравуса и унтер-офицера Маркварта заняли указанные им огневые позиции только в четверть девятого. Почва на ОП оказалась рыхлой, песчаной, колеса гаубиц и даже ноги утопали в песке. Только теперь командиры обоих орудий по-настоящему позавидовали унтер-офицеру Грасе, который прихватил с собой лапник и траву. Здесь же поблизости не было ни кустика, так что об этом и мечтать было нечего.
На высотке стоял Беренд. Посмотрев на часы, он испуганно крикнул:
— Ребята, что же это вы?! Уже четверть девятого!
— Ну и что?! — крикнул ему в ответ один из артиллеристов.
— Пошлите кого-нибудь за тягачами, — посоветовал кто-то.
— Чепуха! К орудию! — приказал Беренд.
Солдаты старались изо всех сил: пот лился у них по лицам, застилал глаза, бежал по спине. Мускулы были напряжены до предела. Однако колеса орудия все больше и больше утопали в сыпучем песке, а подложить под них было нечего.
— Навались! Все вместе! Дружно! — кричал Маркварт.
— Одновременно, дружно, взяли! — кричал Беренд.
Однако сколько солдаты ни напрягались, гаубица не трогалась с места, а даже несколько сползла вниз.
Молькентин совсем выбился из сил. Рядом с ним подталкивал орудие Шварц. Он чувствовал, что все их усилия напрасны. Страшная сила толкала его назад. Казалось, все две с половиной тонны веса гаубицы давили в этот момент только на него одного. Руки у него начали дрожать мелкой дрожью.
— Дружно, взялись! Раз-два! — крикнул Беренд еще раз.
В этот момент Шварц, не выдержав, отскочил от орудия в сторону. Его примеру последовал второй артиллерист, затем — еще один.
Орудие медленно покатилось с холма назад. Правая станина дернулась в сторону, сбросив с себя солдат, которые ее тащили. Все успели отскочить в сторону, кроме одного солдата, который держался за самый конец станины. В один миг он был сбит с ног. Все это произошло так быстро, что никто даже не успел вскрикнуть. Другая станина задела Молькентина. Гаубица медленно сползала с холма.
Харкус давно заметил, что второе орудие совсем не двигается вперед. Майор попросил Древса подъехать поближе к холму. Древс быстро выполнил приказ командира.
Майор выскочил из машины и направился к группе солдат, которые окружили лежавшего на земле солдата.
Беренд, завидев командира полка, бросился ему навстречу, но майор не стал слушать его доклад, отстранил рукой в сторону.
Маркварт осматривал плечо и руку артиллериста, сбитого станиной.
— Перелома, кажется, нет, — сказал унтер-офицер.
Командир полка приказал немедленно отвезти пострадавшего в медсанбат.
— Еще пострадавшие есть? — спросил майор, заметив Молькентина, забинтованная правая рука которого висела на перевязи. — Больно? — обратился Харкус к солдату.
Молькентин покачал головой.
— Все равно поезжайте в санбат.
— Товарищ майор, разрешите мне остаться.
— Какая у вас специальность?
— Я заряжающий.
— Вы ведь не сможете подавать снаряды!
— Смогу, — уверенно заявил солдат.
— Хорошо, оставайтесь, — неохотно согласился Харкус.
Древс повез пострадавшего солдата в санбат. Когда машина отъехала, Харкус подошел к капитану Петеру, который расспрашивал Беренда о ЧП.
— Во сколько ваша группа вышла сюда? — спросил майор обер-вахмистра.
— Без четверти восемь, товарищ майор.
Харкус заметил беспокойство в глазах Беренда.
— Слишком поздно. Что задержало вас в пути?
— Ничего, товарищ майор… — Беренд бросил беглый взгляд в сторону Маркварта и Моравуса, а затем неуверенно сказал: — Люди очень устали, товарищ майор…
— Дальше!
— И потому не смогли удержать орудие…
Командир полка посмотрел на солдат. Некоторые сидели, опустив головы. Другие с любопытством глядели на командира полка. Молькентин качал головой, явно показывая этим свое несогласие с мнением унтер-офицера.
Харкус не стал в присутствии подчиненных расспрашивать командира орудия, хотя у него возникло множество вопросов. Майора интересовало и то, почему солдат с забинтованной рукой обязательно захотел остаться в строю, и то, как солдаты оценивали происшедшее с ними, и то, почему расчет Каргера благополучно и в срок занял свою ОП, которая располагалась на более крутой высотке. Много накопилось вопросов, но сейчас не было времени искать на них ответы.
Харкус знал, что в другое время и в другом месте он потребует ответить на них командира артдивизиона, его заместителя, командира батареи и других офицеров.
Солдаты молча смотрели на своего командира полка. Им было стыдно потому, что они не справились со своей задачей, выбились из сил. Харкусу, собственно, было ясно, что все дело в плохом руководстве. Но он не стал ничего говорить об этом: в такой обстановке ни упреки, ни разнос подчиненных не помогают.
Майор приказал Беренду построить солдат. Когда солдаты построились, майор скомандовал:
— Десять человек, выйти из строя!
Повторять приказ майору не пришлось, так как из строя вышли даже не десять, а четырнадцать солдат. Среди вышедших оказался Маркварт — наводчик орудия из расчета Моравуса и заряжающий Молькентин.
Майор лично отобрал десятерых, остальным приказал отойти в сторонку и внимательно наблюдать за тем, что станут делать эти десять.
Одним майор приказал принести большие саперные лопаты, другим — несколько жердей. Когда все это было выполнено, Харкус сказал, чтобы шестеро тянули гаубицу за канат, двое несли станины, а еще двое поддерживали орудие за колеса.
— Тянуть равномерно и всем вместе, — объяснил Харкус солдатам. — Не рвать и не дергать, беречь силы! Солдаты со станинами направляют орудие! Те, что стоят у колес, — покрепче держать их! А теперь — вперед!
Орудие вздрогнуло и медленно покатилось по склону холма. Майор шел рядом с расчетом и подавал команды.
Чем круче становился склон холма, тем медленнее двигалось орудие. Вот оно уже достигло точки, с которой несколько минут назад скатилось вниз. Но теперь солдаты тащили его все вперед и вперед.
На самом трудном участке гаубица вот-вот могла застрять.
Майор приказал подложить под колеса жерди, а когда показалось, что и это не помогает, подскочил сам к правому колесу, которое несколько отставало, и помог солдатам не столько силой, сколько личным примером и хладнокровием.
Через несколько секунд гаубица была уже на вершине холма.
Молькентин радостно засмеялся и с благодарностью посмотрел на командира полка.
Когда обе гаубицы оказались на другом склоне холма, майор подозвал к себе обер-вахмистра и командиров всех орудий.
— Я полагаю, — спокойно начал он, — теперь вы все понимаете, грешно говорить, что ваши подчиненные выбились из сил и потому не смогли затащить орудия на высотку. Ошибку следует искать в плохом руководстве ими и в неважной подготовке для выполнения подобных задач.
Все согласно закивали. Огневые позиции, разумеется, были заняты с опозданием, зато командиры орудий получили наглядный урок, как следовало действовать в подобной обстановке.
— От того, как вы командуете своими солдатами, как вы их обучаете, целиком и полностью будет зависеть, смогут они разгромить противника или он разгромит их, — сказал в заключение майор и, немного помолчав, добавил: — Ну, а теперь пошевеливайтесь, наращивайте темп!
Все бросились к орудиям.
Когда унтер-офицер Моравус оказался возле своего орудия, он недовольно буркнул:
— Не все зависит от командира!
— А от чего же? — спросил его Беренд.
— Многое зависит от таких вот мазуриков, как наш Шварц. Ну, подожди, я ему покажу, где раки зимуют…
— Не трогай ты его, — не согласился с Моравусом Маркварт. — Ты и без него не вкатил бы гаубицу на холм.
— Чепуха! — злобно крикнул Моравус. — Еще как бы вкатил! Теперь я понял, что смотреть за всеми нужно вдвое! Ну, я еще покажу!..
— Не показывай ты ничего! — примирительно заметил Маркварт.
Обер-лейтенант нервно бегал от одного орудия к другому. Вовремя заняла огневую позицию только группа Каргера, несмотря на то, что двигалась она по самому сложному маршруту. Эта группа заняла ОП ровно в восемь тридцать, то есть за полчаса до начала артиллерийского обстрела населенного пункта.
Туман постепенно начал рассеиваться. Экснер заметил за завалами какое-то движение. Вскоре унтер-офицер Вернер доложил командиру батареи о том, что расчет Шурмана находится еще метрах в двухстах от ОП.
Дав указания Вернеру и Шурману, обер-лейтенант бегом помчался на левый фланг, где находилась третья штурмовая группа, которую возглавлял Беренд.
«Все идет из рук вон плохо, — волновался Экснер. — Уже сейчас опоздание на целых полчаса! Вот тебе и лучшая батарея в полку!.. Все плохо!»
