— Оставь, Ганс.
— Он бы нас не оставил. Ты же слышал, сам сказал…
— Пойдем, надо разместить людей на отдых.
«Приют одиннадцати» был рассчитан больше чем на сто мест. Егеря разбрелись по комнатам. Некоторые заполнили просторный холл, где пылал камин. Капитан Штауфендорф и Клаус развалились в шезлонгах, придвинув их ближе к камину. Закурили.
— Эльбрус! Слово-то какое, — проговорил Штауфендорф. — Ты вслушайся: Эльб рус. Получается что-то вроде русской Эльбы.
— Чепуха, — ответил Клаус. — Персы называли эту гору Альброс, что означает «высокая гора». А грузины называли Ялбуз — «грива снега». Для черкесов Эльбрус был Куска-мафь — «гора, приносящая счастье». Каждый народ, соприкоснувшись с Эльбрусом, давал ему свое название.
— В таком случае мы после водружения флага рейха над Эльбрусом назовем его вершиной Берка — Штауфендорфа, — с ехидцей предложил Ганс и серьезно добавил: — Но этим мы прогневим богов. Эльбрус — священная гора арийской расы. Мы назовем его…
— Хорошо, Ганс, — прервал его болтовню Клаус, — название Эльбрусу дадут там… — указал он куда-то в сторону. — Наша задача — подняться на вершину. А для этого нужны силы. Давай отдыхать. Кстати, здесь русские оставили много продо…
Клаус недоговорил. Снаружи раздался выстрел.
— Что это? — вскрикнул Клаус и бросился к двери. Штауфендорф поспешил за ним.
На снегу лицом вниз лежал русский лейтенант. Клаус с трудом высвободил из его цепких пальцев пистолет и осторожно перевернул лейтенанта. Узкие казахские глаза его были открыты. Клаус припал ухом к груди лейтенанта, но тут же отпрянул. Щека его окрасилась кровью. Только теперь Клаус заметил на левой стороне груди лейтенанта рядом с рубиновым значком «КИМ» небольшое отверстие. Клаус посмотрел в глаза лейтенанта и не выдержал, отвернулся.
— Ты видишь этот взгляд, Ганс? Русские и мертвыми ненавидят нас.
— Он не русский.
— Это все равно… Советский.
— Глупый фанатизм. Они предпочитают смерть плену.
— Как это случилось? — спросил Клаус у Зои Ивановны. Она стояла бледная, с бинтами в руках.
— Яков Петрович хоронил ребят, а я… я только вот отлучилась за бинтами…
— Уходите в Баксанское ущелье, — хмуро проговорил Клаус. — Убитых похоронят наши солдаты.
— Да нет уж, мы сами.
— Хорошо. И уходите, уходите. Здесь еще будут бои.
19 августа на рассвете капитан Штауфендорф объявил начало штурма вершины. Особых технических трудностей ожидать при восхождении не приходилось. Умеренной крутизны снежные и ледяные склоны, трещин на пути мало. Выше — безобидная гряда, а за ней — белые, крутые, но тоже доступные склоны, ведущие к вершине и бывшему вулканическому кратеру. Трудности восхождения в основном могли быть связаны с разреженным воздухом, с нехваткой кислорода и частой переменой погоды. И сейчас со стороны Черного моря внезапно надвинулись облака. Когда альпинисты подходили к седловине на высоте пяти тысяч трехсот метров, обрушился облачный грозовой фронт с метелью. Вскоре альпинисты наткнулись на засыпанную снегом хижину. Они разгребли снег и влезли внутрь, чтобы отдохнуть и переждать непогоду.
— Так высоко война, наверное, поднялась впервые, — проговорил Штауфендорф.
— Да, — согласился Клаус, — в мире нет строений, расположенных выше. Пять тысяч триста метров.
К хижине добрался один из егерей, оставленных для связи в «Приюте одиннадцати». Егерь подал Штауфендорфу записку и сверток.
— Получен приказ Конрада, — сказал Ганс, прочитав радиограмму. — Генерал категорически требует при любой погоде взойти на вершину Эльбруса. Доставлен новый имперский военный флаг, освященный по ритуалу «Черного Ордена». Ты, историк, не знаешь, что это за чертовщина?
— Немного знаю. Тут что-то связано с мистикой. Дело в том, что Гитлер и кое-кто из его приближенных верят в магию и потусторонние силы — силы огня и вечного холода. Носители огня — это носители истинно германского духа. А носители холода — все, кто противостоит им. Гитлер уверен, что под его управлением человечество вступает в новый цикл жизни — цикл огня, который победит холод. Так что, Ганс, мы совершаем магическое действо. Водружение флага рейха на Эльбрус ознаменует начало новой эры, нового цикла. Теперь огонь навсегда укротит лед. — Все это Клаус говорил с неприкрытой иронией, но Штауфендорф ее не почувствовал. Глаза Ганса загорелись лихорадочным блеском.
— Грандиозная миссия! Вперед, друзья! — воскликнул он.
Метель немного утихла. Ненадолго выглянуло солнце. Альпинисты продолжали восхождение. И к одиннадцати часам ледяной склон был преодолен. Капитан Ганс Штауфендорф и обер-лейтенант Клаус Берк стояли на вершине. Штауфендорф вбил глубоко в лед древко имперского военного флага. Клаус Берк установил рядом вымпелы двух дивизий горного корпуса — «Эдельвейс» и «Энциан»[3].
Перед взорами альпинистов открылись необъятные просторы чужой страны. На север уходила бескрайняя равнина Кубани, на юге, востоке и западе раскинулись хребты Кавказа. За суровой стеной Главного хребта видна чудесная Сванетия, солнечная Грузия. Еще дальше в туманной дымке виднелся Арарат — пристанище библейского Ноева ковчега. А на юго-западе за далекими вершинами и хребтами в сиреневой дымке едва угадывалось Черное море.
С обветренными лицами, альпинисты снова спустились к седловине Эльбруса и без привала направились вниз. Когда они наконец в приподнятом настроении подошли к «Приюту одиннадцати», их встретили ружейным салютом подошедшие туда горные стрелки.
В штабе генерала Хофера героев восхождения на Эльбрус встретили без салюта. Встретили равнодушно, если не сказать — холодно. Да и самого генерала Хофера в штабе дивизии не оказалось. Обер-ефрейтор Мюллер угрюмо сообщил, что Хофера вызвал в Ставрополь командир корпуса генерал горнопехотных войск Конрад. Ганс Штауфендорф удивился:
— Зачем это Конраду понадобился наш шеф в такое время? Мог бы и сам посетить действующую армию.
…Генерал Конрад вызвал не одного Хофера, а всех командиров дивизий. Он готовил доклад Гитлеру о положении на горных перевалах Кавказа. Конрад волновался: впервые с начала русской кампании его, командира корпуса, вызывали в ставку фюрера. Ничего хорошего от этой поездки Конрад не ждал. Дела на Кавказе идут из рук вон плохо. Не случайно же Гитлер отстранил фельдмаршала Листа от командования группой армий «А». Что ждет теперь самого Конрада? Доклад о состоянии и действиях корпуса получался малоутешительным. А ведь еще совсем недавно генерал Конрад с гордостью докладывал в штаб группы армий о том, что Главный Кавказский хребет преодолен. Дивизии Хофера оставалось пройти до побережья Черного моря совсем немного. И сам фюрер в ходе ежедневных обсуждений с удовлетворением отмечал успехи горных стрелков.
…С некоторых пор Гитлер находился со своей ставкой в Виннице. Уже сам этот факт отражал значение для Гитлера южного театра военных действий. В июле сорок второго года группы армий «А» и «Б» значительно продвинулись на восток. Возникла необходимость сократить расстояние между ставкой фюрера и районом основных военных действий. 16 июля ставка была перенесена из герлицкого леса близ Растенбурга на Украину. Генеральный штаб сухопутных войск расположился возле Винницы, а Гитлер занял лагерь в лесу в пятнадцати километрах северо-восточнее города, по дороге на Житомир. Своему лагерю он дал кодовое наименование «Вервольф» — «Оборотень».
Над Южным Бугом, над прибрежным негустым лесом нависла удушающая жара. Сентябрь выжелтил листья акаций и кленов. Казалось, уходящее лето собрало все запасы тепла и отдало без остатка земле, воздуху, деревьям. Нигде не было спасения от удушливого зноя. Даже за глухими бетонными стенами в помещениях «Оборотня» термометры показывали выше тридцати градусов.
Страдая от жары, Гитлер угрюмо рассматривал карту восточного фронта, а точнее — его южный фланг. За его спиной стоял начальник штаба оперативного руководства верховного главнокомандования вермахта генерал-лейтенант Йодль. Он изредка поглядывал на генерала Конрада и этими взглядами пытался приободрить своего старого друга: ведь когда-то Альфред Йодль и Рудольф Конрад вместе учились в кадетском корпусе. Но эти дружеские взгляды не успокаивали Конрада. Он с внутренним трепетом ждал вопросов фюрера.
Вначале Гитлер спросил Конрада о численности, вооружении, боеприпасах и потерях в корпусе. Конрад на эти вопросы отвечал лаконично, цифрами.
— Объясните, генерал, — остановил Конрада Гитлер, — почему вы не продвигаетесь к морю? Ведь передовые отряды корпуса перешли перевалы.
— Мой фюрер, эти отряды не сумели удержать занятые участки до подхода крупных сил. Чтобы сохранить людей от неминуемой гибели, я вынужден был отвести их на север. С наступлением осени в горах трудно снабжать войска. Ведь горы…
