Когда обер-лейтенант вышел к просеке, там никого не было. Группы Беренда не оказалось на месте. Огорченный Экснер присел на пенек. Офицер злился на себя, как злится ученик, которого только что отчитал за нерадивость директор школы. А день только начался, к одиннадцати часам ему было приказано захватить позиции на южной окраине села. Кое-что, конечно, еще можно успеть, но впереди самая серьезная работа: нужно овладеть населенным пунктом и вовремя выйти на его южную окраину.
До сих пор Экснер еще не знал поражений и неудач. Теперь он чувствовал, что неудача неотвратимо надвигается на него.
Ему хотелось немедленно позвать к себе Каргера, посоветоваться, услышать его спокойный и рассудительный голос. Но Каргера рядом не было. Экснеру хотелось встать и убежать — найти утешение у женщины, ну, например, у Кристы Фридрихе. Но у нее, как и здесь, он потерпел поражение. И в обоих случаях это связано с майором Харкусом.
* * *
Тот день в Еснаке начался, как обычно: в полку прозвучал сигнал «Подъем», жители в поселке проснулись, как и всегда, рано, и быть может, кто-то из них слышал сообщение по радио об успешном окончании маневров под кодовым названием «Осенний штурм». Диктор сказал, что маневры наглядно продемонстрировали силу и сплоченность армий социалистических стран. Об этих маневрах говорили и думали очень многие, но вот о других учениях, в которых участвовала четвертая батарея, было известно очень немногим.
Около девяти часов четвертая батарея напомнила о своем существовании мощным залпом. Грохот орудий и гаубиц разносился далеко вокруг. Над огневыми позициями появлялись облачка пороховой гари, которые с каждым выстрелом становились все гуще и гуще.
Артиллерийской канонаде вторили автоматы и пулеметы.
Вдруг в небо взвилась и рассыпалась на сотни мелких огней зеленая ракета, предупреждающая о том, что «противник» прибегнул к заражению местности отравляющим веществом. Это послужило сигналом к немедленному облачению в защитную одежду и противогазы.
Командир полка наблюдал за ходом учения с НП, расположенного на окраине села, неподалеку от НП Валенштока.
Почти все жители села высыпали из домов, чтобы понаблюдать за тем, как идет «бой» за их село.
С полчаса солдаты вели «бой» с «противником» на окраине села. Резервисты Валенштока «отстреливались» из автоматов и карабинов и лишь спустя полчаса медленно начали отходить к центру села.
«Бой» переместился на правый фланг. Каргер направил группу из пяти солдат к завалу, прикрыв ее пулеметным огнем. Группе довольно быстро удалось разобрать завал, и унтер-лейтенант успел переместить одно из своих орудий.
В этот же момент два орудия из штурмовой группы Беренда продвинулись несколько вперед, но были остановлены огнем «противника» метрах в двадцати от опушки леса.
Майор Харкус, приложив бинокль к глазам, наблюдал за происходящим. Между обеими гаубицами металась человеческая фигурка, дергая то одного, то другого солдата за руку или за плечо. В суетящемся человеке майор узнал Беренда. Вот один из солдат, кивнув Беренду, побежал к лесу, но дорогу ему неожиданно преградил унтер-офицер. Он снял с себя противогаз, и майор узнал унтер-офицера Моравуса. Лицо его было перекошено злобой. Сжав руки в кулаки, он грозил солдату. Вот фигурки двух солдат появились возле второго орудия, затем один из солдат снова бросился к первой гаубице.
Моравус еще раз зло погрозил кому-то кулаком и, натянув на лицо противогазную маску, побежал к своему орудию.
Через несколько секунд оба орудия пришли в движение, но метров через десять снова почему-то остановились. Второе орудие свернуло немного вправо, чтобы разойтись с первым и обогнать его. Это ему удалось. Обе гаубицы уже находились на одном уровне, как вдруг одна из них резко наклонилась набок.
На левом фланге Каргеру удалось переместить вперед и вторую гаубицу. Перемещение прошло гладко.
В центре действовала группа Гартмана. Здесь завязалась «перестрелка» между солдатами батареи и «противником».
— Бедные солдатики, в этих масках они и на людей-то не похожи! — жалела солдат Лина.
— Так положено, когда пускают газы, — объяснил ей Эрвин.
— Газы?! — удивилась Лина. — Где ты видишь газы?!
— Настоящий противник уже не раз применял отравляющие газы: в четырнадцатом году, в восемнадцатом году. А сегодня империалисты имеют в своем распоряжении очень страшные отравляющие вещества. Вот почему нашим солдатам нужно уметь действовать в противогазах.
— Раньше совсем не так воевали! Пушки тащили на лошадях, — сказал один из жителей, показывая рукой на орудие, которое тянули солдаты.
— Ну и что?
— Лошади тогда были сильными, солдатам нужно было только следить, чтобы все лошади тащили пушку равномерно.
Харкус снова посмотрел в бинокль и увидел, что орудие Маркварта по-прежнему стоит на месте. Майор посмотрел на часы: они показывали без нескольких минут десять.
«Вряд ли им удастся до одиннадцати часов занять ОП на противоположной окраине села, а это значит, что задача в целом будет невыполненной. — Майор задумался, стоит ли продолжать учение, в голове мелькнула мысль, не прервать ли его вот сейчас, в эту самую минуту. — Нет, запланированное нужно довести до конца. Успешные действия штурмовой группы Каргера, как и неуспешные действия других групп, можно будет использовать в будущем для того, чтобы доказать, как нужно готовить солдат. Тогда уже никто не посмеет спорить со мной и говорить, что все солдаты в полку подготовлены одинаково и в состоянии выполнить любой приказ».
Неожиданно возле майора появился Валеншток. Он сказал:
— А батарея-то выглядит неважно, а?
— Она считается лучшей в полку.
— Кроме левого фланга все идет не так-то уж хорошо.
— Возможно, теперь ты меня лучше поймешь.
Вилли прекрасно понимал Берта Харкуса. Он понял его еще раньше, в воскресенье, когда сказал, что перевернуть полк в одиночку нельзя. Это Вилли знал и по собственному опыту. Молчал он еще и потому, что понимал: ему сейчас, видимо, трудно разобраться в причинах успеха и неудачи батареи. Безусловно, Харкусу эти причины более понятны.
Харкус наблюдал в бинокль за действиями группы Гартмана. Маршрут движения у этой группы был короче, чем у других, но дорога была скользкой. Недавние дожди так размыли почву, что солдаты то и дело падали на землю.
— На лошадках эти пушки легко можно было бы вытащить, — заметил один из жителей, с любопытством наблюдавших за тщетными усилиями артиллеристов.
— Да, бедные солдаты, чего им только не приходится делать! — сокрушалась сердобольная Лина. — Неужели так нужно?
— Нужно, Лина, нужно, — пояснял ей Валеншток. — Больше пота на учении, меньше крови в бою.
Лина вдруг сорвалась с места, побежала к солдатам и стала кричать:
— Дружнее, ребята, дружнее! Поднажмите!
Харкус не стал вмешиваться и тогда, когда несколько парней подбежали к пушке, чтобы помочь солдатам выкатить ее на ровное место.
Через несколько минут кто-то привел пару лошадей и начал впрягать их, чтобы вытащить второе орудие.
И только группа Каргера не нуждалась ни в чьей помощи. Оба орудия успешно преодолели оба препятствия, которые встретились на пути. В половине одиннадцатого Каргер уже занял новые ОН на южной окраине села.
Там майор Харкус снова встретился с Валенштоком.
— Ну, что ты скажешь? — еще издали закричал Вилли, завидев Харкуса. — Как наши селяне помогали твоим батарейцам!
— Это не считается, Вилли! По крайней мере, я эту помощь не засчитаю: что ни говори, а половина батареи застряла на северной окраине села. На фронте за такое пришлось бы расплачиваться человеческими жизнями…
— Момент! — воскликнул Вилли и прижмурил левый глаз, что он всегда делал, когда с кем-то не был согласен. — Момент! Ты, как я вижу, не очень внимательно следил за ходом маневров в Тюрингии! Руководители маневров заранее не сбрасывали со счетов и тот факт, что мирное население, даже на «враждебной» территории, будет оказывать нашим войскам какую-то помощь, не позволит взрывать при отходе своих войск мосты и тому подобное. А ты не хочешь, чтобы население помогало солдатам своей родной армии?!
— На поле боя во время войны не будет ни лошадей, ни местных жителей, которые смогут помочь солдатам!
— Ах, не будет? Разве воюют только одни солдаты? Так мы далеко не уйдем…
Харкус молча смотрел на Вилли.
— Да знаешь ли ты, старина, — уже тише проговорил Валеншток, — что Лина и другие односельчане сами решили помочь солдатам, и мы с тобой должны этому только радоваться. И так будет не только у нас в селе, ты это хорошо знаешь. Мы это должны ценить!
— Тебя и твоих односельчан мы за это поблагодарим, но не своих солдат.
