"Ничего себе малость: кисть висит на честном слове",— ужаснулся Жигульских.
А вид у лейтенанта, настроение — словно ничего не случилось... Только глаза будто серой пленкой подернулись. Возвратившись на исходное, откуда начинали вторую неудачную атаку, танкисты передали тяжелораненого медикам.
Старший лейтенант Волков, проводив глазами "санитарку", на которой увезли Васильева, спросил у Жигульских:
— Как с боеприпасами?
— На исходе, товарищ комбат,— тихо и как будто даже виновато ответил лейтенант.
— Вот и у других тоже...— вздохнул Волков.— Вот что, Жигульских,— неожиданно сказал он.— Поезжай к танку комбрига — знаешь, где он? Вон там, за поворотом дороги — и пополнись снарядами.
Жигульский — мигом туда. Подъехал, осмотрелся недоуменно. Увидел механика-водителя с машины полковника Овчаренко.
— Дима,— спросил он,— где тут машина с боеприпасами?
— А кто вам сказал, что тут боеприпасы?
В эту минуту к своему танку, держа в руке раскрытый планшет с картой, подошел сам комбриг. За ним следовал начальник политотдела Полукаров.
— Товарищ Захаров, выдайте на каждый танк батальона Волкова по семь—восемь снарядов,— приказал он.
Полковник Овчаренко решил поделиться боеприпасами из своего боекомплекта...
Экипаж Жигульских быстро управился с загрузкой. Чуть в стороне стояла тридцатьчетверка лейтенанта Рафеева. Он снаряды получил раньше. Командир бригады позвал к себе обоих офицеров.
— Со стороны Старо-Петровцы в сторону Киева,— сказал он,— идет колонна противника. — Надо немедленно уничтожить ее. Эту задачу я поручаю вам. Поставьте в известность комбата.
...По всему чувствовалось, что колонна торопится. Однако по разбитой, раскисшей от дождя, сеявшего с самого утра, дороге большую скорость дать не могла. Расчеты немногих пушек, увидев советские танки, посыпались из кузовов автомашин. Опытный механик-водитель Строганов наддал ходу и врезался в первую машину. Ее тут же охватило пламенем... Стрельба в упор, удары броней, безотказная "работа" гусениц сделали свое дело. Изуродованные, горящие машины забили дорогу. Танкисты потеряли обзор.
— Строганов! Объезжай весь этот хлам!— приказал Жигульских механику-водителю.
И снова — оглушительная пальба, лязг металла, отчаянные вопли гитлеровцев. Ни свернуть им, ни податься назад...
Пока наши танки занимались давкой, гитлеровцы, находившиеся в хвосте колонны, успели развернуты орудие.
— Осколочным! — скомандовал Жигульских.
А как стрелять, если прицел разбит еще ночью!.. Побоялся сказать комбригу, когда получал задачу,— вдруг истолкует полковник неправильно...
Пришлось прицеливаться на глазок, через канал ствола пушки.
Первый выстрел — перелет. Второй — тоже. Промахи в бою чреваты серьезными последствиями. Вот уже по тридцатьчетверке ударил вражеский снаряд. Башню развернуло вправо... У гитлеровцев, видимо, не было бронебойных. Четвертым снарядом Иван Жигульских угодил в стрелявшее орудие. Но другое успело произвести выстрел по его машине. Лейтенант ощутил острую боль одновременно в голове, спине, в обеих руках... Но командовать экипажем продолжал.
Строганов все далее врезался в колонну. Уже видят танкисты легковую машину, замыкавшую ее. При попытке развернуться и ретироваться в Старо-Петровцы машина застряла в наполненном дождевой водой кювете. Бакулин не замедлил прострочить "легковушку" из лобового пулемета...
— Проверьте машину. Может, там важные документы,— морщась от боли, приказал командир. Он успел наспех, кое-как перевязать голову.
В легковой машине обнаружили убитыми немецкого майора и водителя. Сняли с офицера планшетку с картой и еще какими-то документами, пистолет.
С вражеской колонной было покончено, и экипажи обоих танков развернули машины, чтобы следовать назад. В это время к ним подошла семидесятка. Из нее бойко выскочил молодой старший лейтенант. Взобравшись на борт танка Жигульских, он спросил: — Где ваш комбриг Овчаренко?
— А в чем дело? — открыв люк, произнес лейтенант подозрительно оглядел пришельца.
— Я офицер связи от генерала Кравченко, везу письменное распоряжение полковнику.
Увидев окровавленную тряпицу на голове лейтенанта, он разорвал свой индивидуальный пакет и обновил повязку.
Комбриг командного пункта не менял, поэтому его нашли быстро. Жигульских, крепясь изо всех сил, доложил, что приказ относительно колонны противника выполнен. Передал планшет и оружие убитого немецкого майора. А офицер связи корпуса к докладу лейтенанта добавил:
— Я считал: двадцать восемь разбитых автомашин...
Иваном Жигульских занялся санитар. Во время обработки ран лейтенант потерял сознание. Овчаренко приказал военфельдшеру Татьяне Дейчак его и всех других раненых немедленно переправить на левый берег Днепра, где находился лазарет бригады.
Письменное распоряжение командира корпуса, доставленное офицером связи, содержало всего несколько слов: "Ночью освободить село Ново-Петровцы".
"Безлошадный" лейтенант Николай Семенцов выполнял приказ заместителя начальника штаба бригады майора Михайличенко по доставке боеприпасов. Поздно вечером, сделав все, что было велено, он доложил майору. Тот поблагодарил молодого офицера и сказал:
А теперь идите к ремонтникам. Там вас ждет, изнывая от разлуки с вами, тридцатьчетверка. Стала лучше прежнего. Заправляйтесь чем полагается, и завтра с утра — в бой.
— Товарищ майор, а почему завтра? Старший лейтенант Волков говорил, что уже сегодня ночью будем освобождать Ново-Петровцы.,
— Так уже ночь и наступает, кому положено — все там. Ехать сейчас рискованно: заблудиться можете.
— Нет, дорогу знаем! — заговорил разом весь экипаж.
Майор подумал.
— Карта есть? — спросил он у Семенцова.
— Есть.
— Ну что делать с вами!.. Как говорят: кто море прошел, тот в речке не утонет. Хорошенько изучите маршрут, запишите схему радиосвязи, чтобы могли связаться с другими танками.
Выехали в полночь. Дорога едва просматривалась. А когда оказались в лесу, то и вовсе видимость пропала. Правда, со временем глаза привыкли к темноте, стало как-то надежнее... Теплый ветерок продувал танк в открытые люки. Где-то впереди слышались глухие Очереди.
— Наши, кажись, готовятся к броску, потому и притихли,— обронил башенный стрелок Волков.
Проехали больше половины пути. Здесь должен быть поворот. Механик-водитель Герасимов предложил:
— Товарищ лейтенант, давайте сократим путь, свернем вправо не теперь, а через два квартала?
Лес многочисленными просеками разрезался на квадратные участки, и их танкисты для удобства ориентирования называли кварталами: два квартала прямо, полтора — влево...
Только это сказал Герасимов, как в наушниках послышался голос командира батальона:
— По выходе на опушку всем танкам развернуться в линию!..
"Значит,— решил Семенцов,— наши выходят на простор. Надо торопиться",
— Сокращай,— согласился он с механиком-водителем.— Да гони быстрее!
Когда проехали два намеченных Герасимовым квартала, перед самым поворотом, на углу просек, вдруг заметили дымный огонек, над ним искры.
— Механик-водитель! Захлопни люк, что-то неладно! Подъезжай поближе на первой передаче! — приказал лейтенант.
Никак, кто-то завтрак готовит,— высказал предложение башенный стрелок Волков. Остановились и тут же услышали испуганное:
— Рус! Рус!..
Защелкали по башне пули. Семенцов быстро захлопнул и свой люк.
Оставив за собой изуродованную кухню и проехав по стоявшей рядом небольшой палатке, тридцатьчетверка выскочила на нужную просеку и по ней достигла поля, где уже шел бой, — наши танки с мотострелками атаковали Ново-Петровцы. В ночи полосами вспыхивали выстрелы двух десятков танковых пушек. Крест-накрест вспарывали темноту струи автоматных и пулеметных очередей. Танкисты слышали надорвавшийся голос комбата Волкова:
— Душкин! Душкин! Атакуй, восточную окраину и седлай дорогу на Валки! Семенов! Обходи ротой справа! Ты слышишь меня? Обходи справа! Всем контролировать проселочные дороги!
Сам командир батальона тремя танками вышел на лютежское шоссе, а затем ворвался в село. Шоссе прикрывалось несколькими противотанковыми орудиями. Два из них он разбил огнем из пушки. Третье, стоявшее в огороде, за частоколом, раздавил.
Николай Семенцов, воспользовавшись короткой паузой доложил по рации командиру роты о прибытии своего танка.
К половине третьего ночи бой шёл уже по всему селу. На улицах горели вражеские машины. Стало светло как днем. Около церкви стояли тяжелые немецкие орудия, которые до последнего момента били куда-то через лес, должно быть, по переправе. По атакующим тридцатьчетверкам они не успели сделать ни одного выстрела, и тут же были смяты ими.
