— Тебя и твоих односельчан мы за это поблагодарим, но не своих солдат.
— А ты не отделяй солдат от местных жителей!
— А ты сам? Разве ты не отделил своих людей от солдат, которые спасли урожай от пожара, возникшего по вине твоих нескольких разинь? Я их отделяю, Вилли! Помощь твоих односельчан меня на самом деле очень радует, но мне будет еще радостнее, если вся четвертая батарея будет действовать так, как действовала группа Каргера.
— Согласен, — коротко согласился с Бертом Вилли.
— А разве ты на моем месте не рассуждал бы точно так же?
Вилли молчал. Некоторое время друзья шли по полю, которое еще не успели вспахать. Вскоре справа от них показались гаубицы Каргера. Их дула были направлены в сторону леса.
Валеншток шел, пытаясь взглянуть на результаты сегодняшнего учения глазами Харкуса. Вилли вспомнил еще раз свой воскресный разговор с Бертом, когда тот с жаром говорил ему о слаженности батарей, об инициативе и самостоятельных действиях командиров орудий. И вот теперь на глазах у командира только два орудия из шести справились с поставленными перед ними задачами. Причин для радости действительно не было. Без помощи односельчан четыре орудия до сих пор торчали бы в грязи, так что их помощи наступающие войска могли дождаться не скоро.
Часы на колокольне церкви пробили одиннадцать. День обещал быть серым. Пахло влажной землей и удобрениями, внесенными в почву два дня назад.
Вилли понимал, что для радости у Харкуса действительно не было оснований, правда, он не отклонил и помощь местного населения. Таких людей, которые были готовы в любой момент оказать помощь своей армии, было много, очень много. Их было много и в Тюрингии, только там им не нужно было ни тащить пушки, ни давать лошадей. Они лишь стояли вдоль улиц и дорог, махали солдатам руками, дарили им цветы и сувениры, пели, шутили, обменивались адресами.
Харкус вынул из кобуры ракетницу и выстрелил в небо. Жители села, подняв кверху лица, следили за полетом зеленой ракеты. По этому сигналу все солдаты сняли противогазы и защитные костюмы. Быстро привели орудия в походное положение. Древс подогнал машину командира полка. А спустя двадцать минут колонна машин двинулась в центр села.
* * *
В двенадцать часов весь личный состав четвертой батареи был выстроен перед сельским клубом. Взгляды солдат и жителей села скрестились на командире полка, который стоял перед строем батареи и ждал, когда несколько успокоятся окружившие их жители.
Майор смотрел на слегка осунувшиеся лица солдат. С некоторыми из них он успел лично познакомиться. Например, с Цедлером, Грасе, рядовым Молькентином и вычислителем Шварцем. Просветлело и лицо унтер-офицера Моравуса. Вот Харкус встретился взглядом с темными глазами Шурмана. Унтер-офицер смотрел на майора с таким доверием, что можно было подумать, будто он только что получил от командира поощрение, хотя на самом деле он, как Моравус, Беренд и еще несколько человек, относился к числу тех, кого Харкус должен был ругать и стыдить за то, что их расчеты не выполнили поставленного им задания, а сами младшие командиры плохо командовали своими подчиненными и, будь это не учение, а самый настоящий бой с настоящим противником, привели бы их к верной гибели.
Перед батареей стояла действительно нелегкая задача, с которой справилась лишь одна группа Каргера, остальным группам она оказалась не по плечу.
Одна батарея, а такие разительные противоречия! Вот рядом с Моравусом и Грасе находятся Цедлер и Шварц, а рядом с Каргером — Беренд. И такие разные по характерам и способностям люди имеются не только в четвертой батарее, но и во всем полку. Однако майор прекрасно понимал, что коллектив у него в целом здоровый и, если его правильно научить и направить, способен решить многие, даже еще более сложные задачи.
Теперь майор точно знал, на кого он может опереться и полностью положиться. К таким людям он относил Каргера, Цедлера, Молькентина, Шокера, Герхарда, Вебера, Гаупта, всех тех солдат, унтер-офицеров и офицеров, которые были проникнуты чувством ответственности и которые составляли большинство личного состава полка. Их нужно только сплотить и указать правильный путь. С этого, собственно, майор Харкус и начал свою деятельность одиннадцать дней назад, когда принял полк.
Постепенно жители села успокоились, разговоры почти прекратились или, по крайней мере, стали тихими. Лина, облаченная в белоснежный халат, стояла на пороге клуба. Она страшно волновалась, как бы майор не задержал слишком долго солдат, для которых она приготовила вкусный обед.
Майор не собирался произносить длинную речь, однако кое-что он все-таки хотел сказать солдатам и их командирам.
— Товарищи! — начал он. — Мы должны поблагодарить жителей села за оказанную нам помощь и гостеприимство, однако для самих себя нам необходимо сделать надлежащие выводы. Учение было трудным, но не настолько трудным, чтобы его нельзя было хорошо провести. В целом батарея с заданием справилась не полностью. Подробно о причинах этого мы поговорим в части. Одна из главных причин, на мой взгляд, заключается в недостаточной физической подготовке личного состава. Однако тут нам на помощь пришли наши друзья, местные жители, на которых мы вполне можем положиться. Они же, со своей стороны, тоже могут положиться на нас, доказательством чего являются успешно проведенные маневры в Тюрингии. Но мы, солдаты, должны добиться, чтобы на любого из нас можно было положиться, в том числе и на четвертую батарею нашего артиллерийского полка. Жители села не знают всей нашей армии, зато они знакомы с нами, с нашим полком. И только от нас самих зависит, насколько надежно и безопасно они будут себя чувствовать за нашими спинами. И хотя общий показатель батареи невысок, мы с вами все же должны поблагодарить личный состав первого взвода и таких товарищей, как унтер-лейтенант Каргер, унтер-вахмистр Грасе, унтер-офицер Кат и ефрейтор Цедлер, которые действовали отлично и заслужили право на поощрение. Всем им я предоставляю краткосрочный внеочередной отпуск.
Услышав об отпуске, Каргер обрадованно толкнул локтем Грасе, который ответил ему тем же. Унтер-лейтенант был доволен, что ни он, ни его ребята не подвели батарею, и в то же время сожалел, что не все расчеты действовали хорошо. Чувствуя свою правоту и правильность своего педагогического метода, Каргер в душе решил и впредь быть таким же принципиальным и твердым.
В трех метрах от Каргера стоял обер-лейтенант Экснер, стройный, подтянутый и, как всегда, элегантный. Лишь свежие царапины на сапогах свидетельствовали о том, что офицер только что был на учениях.
Командир батареи слушал законные упреки Харкуса, и в голове его теснились невеселые мысли.
— Все должны брать пример с личного состава первого взвода, — продолжал майор, — и в первую очередь это относится к унтер-офицерам Шурману и Моравусу.
Моравус стоял, боясь пошевелиться. Он уже пообещал себе пересмотреть свое отношение к подготовке солдат. Кое-какие выводы для себя он уже сделал. Помощь местных жителей подоспела как нельзя вовремя, без них он не продвинул бы орудие ни на шаг. Всю жизнь Моравусу в трудный момент кто-нибудь помогал: сначала это было родители, позднее — товарищи по работе, в армии — друзья по службе. И это как-то расхолаживало. Закончив говорить, командир пожелал солдатам приятного аппетита и подозвал к себе стоявшего неподалеку капитана Петера. Майор что-то сказал ему, и капитан быстрыми шагами направился к машине Харкуса, сел и уехал в сторону Еснака. Майор подошел к Грасе и Цедлеру.
— Расскажите мне, как вы ночью задержали местного «разведчика», — попросил майор.
Бросив беглый взгляд на Грасе, Цедлер посмотрел командиру в глаза, полагая, что майор и без их рассказа все хорошо знает.
— Товарищ майор, мы думали о батарее и потому не доложили вам об этом случае. Мы думали…
— Плохо вы думали.
Цедлер еще раз бросил взгляд на унтер-вахмистра, который наконец вымолвил:
— Теперь мы все поняли.
Майор посмотрел на одного, потом на другого, однако строгости в его взгляде не было.
— Ну ладно, идите обедать. Таким людям, как Моравус, подобная помощь мало что дает. Они должны все сами пережить, иначе ничему не научатся.
В большом зале клуба были расставлены длинные столы и простые деревянные скамьи. Солдаты сидели вперемежку с жителями села, ели и вели непринужденные беседы на самые различные темы. Перед каждым солдатом стояла кружка пива.
Лина и еще несколько женщин в белых халатах разносили на подносах жаркое.
— Ешьте ребята, ешьте! — угощала Лина. — Вы заслужили добрый обед.
Увидев Харкуса, Лина принесла и ему кусок мяса.
— Ешьте, товарищ майор!
Однако некоторым товарищам кусок почему-то не шел в горло. К ним относились те, кто плохо действовал, в том числе и Экснер. Обер-лейтенант время от времени бросал через стол беглые взгляды на майора, а из головы не выходила картина, как Харкус вошел в дом Кристы.
