— А кажешь, шо с примочками лежит.
— То верно, Петро, лежит. И в лице изменился, и злой дюже стал.
…Дерибас был прав. Когда Тит Лозняк пришел в комнату Бориса, его трудно было узнать. Смуглое лицо стало землистым, руки тряслись, под левым глазом желтело пятно — след заживающего кровяного подтека.
— Ото добрый фонарь подвесили, — хмыкнул Рябченко.
— Замолкни! — одернул его Лозняк. — А то тебе сейчас цветных фонарей подвешу. — Он потер пальцами под глазом и возмущенно выкрикнул: — За что, а? За что? Да еще все гроши отобрали. А я их не крал. Гад буду, не крал! — божился он, обращаясь в основном к Борису Севидову. — Я нашел сверток возле канцелярии. Там были гроши. Семьсот рубчиков было! Теперь играть не на что.
— Да успокойтесь, господин Лозняк, дам я вам в долг, — утешил его Борис.
— На кой мне в долг! Хватит! Я тебе и так должен. Вы играйте, я сейчас приду. Тит достанет гроши. У Тита везде кореша найдутся. А из этой тюряги надо рвать. Я им покажу! — продолжал горячиться Лозняк. — Ладно, кореша, сейчас гроши будут.
— Эк нашего Тита проняло, — усмехнулся Борис, когда за Лозняком закрылась дверь.
— Да, — согласился Дерибас, — дюже горячий. Теперь не скоро охолонется.
— Так цэ ж гарно, — ответил Рябченко. — Мабуть, Лозняк и нам тикать поможе.
— Поможе, Петро, поможе, он тебе на «корриду» тикать поможе, — озабоченно говорил Дерибас. — Шо ж он задумал, прохиндей косоповязанный? Вчера в лазарет приезжал Оберлендер, потом Лозняка к майору Ланге вызывали… Дюже хитрый Лозняк, дюже. Навроде бежать задумал.
…Дерибас оказался прав. Тит вернулся без денег и заговорил о побеге всерьез.
— Словом, кореша, надо рвать когти. Не хочу больше за колючкой. Кто хочет со мной — айда.
— Что же ты будешь делать там, — поинтересовался Севидов, — воровать?
— На воле жить можно при любой власти. Главное — вырваться из-за колючки, а там… кто хочет — воруй, кому охота башку под пули подставлять — беги к партизанам.
— А як шо тебя поймают партизаны? А, Тит, шо делать будешь? — спросил Рябченко.
— Ну и что? Кому я плохо сделал? Помог бежать коммунистам от фашистов. Еще спасибо скажут, что подкрепление привел. Вы же подтвердите?
— А почему ты думаешь, что мы уйдем к партизанам? — спросил Севидов.
— А куда же? — усмехнулся Лозняк. — Кончай темнить, гражданин старший лейтенант. Тит Лозняк не дурак, все понимает. Да только зря меня боитесь, Тит — вор, но Тит — не фашистский легавый.
— Да, тут есть над чем мозгой пошурупить, — проговорил Дерибас. — Тит дело гутарит. Только ж как убежишь? Три ряда колючей проволоки…
— Ха! У Тита Лозняка двенадцать побегов. Я до войны из Актюбинского централа бежал!
— Почему ты один не хочешь бежать? — спросил Борис. — Ведь одному легче.
— Да что я, по натуре какой-нибудь жлоб? — возмутился Тит. — Сам рвану на волю, а корешей оставлю чалиться? — Лозняк помолчал, потом решительно махнул рукой. — Если честно, то вы нужны мне для крыши.
— Это как же? — спросил Севидов.
— А так, я же говорил: придет Красная Армия, вы подтвердите, что я помог бежать.
— Значит, побег устроить сможете? — спросил Борис.
— Во! — Лозняк ногтем большого пальца подцепил зуб, щелкнул ногтем, потом провел им по своей шее. — Век свободы не видать — смогу.
— Ну что же, надо подумать, — уклончиво проговорил Борис Севидов.
— А что тут думать? — горячился Лозняк. — Сколько нас? Трое. Кабаневич не пойдет, ему и тут хорошо, а доктора можем прихватить.
— Надо подумать, — повторил Севидов.
— Думайте, — вставая из-за стола, проговорил Лозняк. — А я рву когти, хватит с меня. Короче, я пошел к доктору. Хотя бы его прихвачу.
Когда Лозняк ушел, в комнате наступила тишина.
— Шо будем робыть? — спросил Рябченко. — Вы, товарищ старший лейтенант, не хотите бежать?
Борис не ответил. Он пристально смотрел на Дерибаса, ждал.
— Дюже хитрит, дюже, — приговаривал Дерибас.
— Ты думаешь, Лозняк провокатор? — спросил Борис.
— А ты сам мозгой пошурупь. На́што ему бежать? Здесь Тит пригрелся. В атаку не надо ходить и пулям кланяться не надо. Нет, Борис, Ланге с Оберлендером не дураки. Хоть ты и поддался, а только еще проверить хотят: может, согласишься бежать.
— Так мне от Кутипова сбежать легче.
— Э-э, не скажи. Да и не только тебя решил Ланге проверить. А может, думает, и мы с Рябченко да с Ташлыком схватим блесну, как те дурные окуни. Тит Лозняк навроде той блесны.
Петр Рябченко, слушая этот разговор, ничего не понимал.
— А мабуть, треба бежать? — проговорил он. — Провокатор чи не провокатор, утекем, а там нехай шукають вигра в поле.
— Ты помолчи, Петро, — остановил его Дерибас, — зараз не о нас забота. У нас с тобой в лазарете дюже много дел.
— Да тикать треба! Шо мы тут…
— Ты соображай, Борис, что надо делать, — сказал Дерибас, не обращая внимания на слова Рябченко. — Ланге с Оберлендером и тот ворюга думают, шо дюже хитрые…
— Что ты предлагаешь? — перебил Борис.
— А то, — решительно проговорил Дерибас — Зараз пойду до майора Ланге и как есть все ему выложу.
— Здурив, чи шо? — возмутился Рябченко.
— Только ж раньше надо предупредить доктора, — продолжал Дерибас, опять не обращая внимания на Рябченко. — Бо клюнет Ташлык на блесну, и останемся мы в лазарете без нашего доктора.
— А если Лозняк действительно решил бежать? — высказал опасение Борис. — Можешь угробить человека.
— Человека? Я Лозняка знаю поболе твово. То такая паскуда, шо пробы ставить негде. И те деньги ему подкинули специально, штоб все за правду вышло. Ты не думай, Борис, я все узнал. Думаешь, у меня один Лозняк кореш среди писарей? Предупредили меня, шоб я не заглотил ту блесну. Теперь Ланге еще похвалит меня. — Дерибас усмехнулся, крутнул пальцами воображаемые усы. — Вот ты спрашивал, почему это я доверие имею у Ланге. Я спросил как-то майора, что буду иметь, если победят немцы. Ланге ответил: «Те, кто помогает победе Германии, будут иметь все». Вот я и стараюсь. Покеда неплохо стараюсь. Особо доволен Ланге, что я тебя выдал, как брата генерала Севидова. Теперь вот Лозняка выдам. А вы навроде отказались от побега. Вот оно как доверие зарабатывать надо. Ну, покеда, пойду радовать господина майора.
Бориса вызвали к начальнику лазарета на следующее утро. Тот встретил его приветливой улыбкой, приказал дежурному подать чаю.
— Выходит, скоро нам придется расстаться, господин Севидов? Что ж, желаю вам успеха в новой работе. Только будьте осторожны с Кутиповым.
— Осторожен? Как это понимать, господин майор?
— Нет, нет, вы меня не так поняли. Господин Кутипов преданный нам человек. Я имею в виду это… — Ланге пощелкал пальцем по шее. — Он очень любит, как это говорят русские, заложить за воротник.
«О побеге ни слова, — подумал Борис. — Хитрая бестия».
— Германское командование ценит преданных людей. Вы в этом скоро убедитесь. — Ланге сделал глоток, поставил на стол стакан, улыбнулся. — А что касается этого, — пощелкал он пальцем по горлу, — все же остерегайтесь господина Кутипова.
Кутипов был доволен своим новым помощником. С этим генеральским братом интересно поговорить. С ним весело, он тоже не прочь выпить, а главное — он всегда на виду.
От Бориса Севидова пока много не требовалось — вести регистрацию входящих и исходящих второстепенных документов. Причем вся секретная переписка шла прямо на Кутипова или Николадзе.
Сам Борис понимал, что не ради всего этого организовывали немцы спектакль с его побегом, не ради «входящих» и «исходящих» склонили его к сотрудничеству. Они обязательно потребуют от него чего-то большего.
И в этом Борис Севидов убедился очень скоро. Через несколько дней его работы в штабе Кутипов сказал:
— Закрывай свою канцелярию. Прячь бумажки. Хватит вкалывать. Нас приглашает в гости доктор Берк. Чванливый немец, но коньяком всегда богат. А кроме того, познакомлю тебя с особой… Только, — Кутипов шутливо погрозил пальцем, — волочиться запрещаю, сам имею виды… Серьезные виды, учти, Борис Антонович.
В приемной Берка за секретарским столом Борис увидел миловидную девушку. Кутипов подошел к ней как старый знакомый, поклонился, поцеловал руку.
— Знакомьтесь, Тонечка, мой друг и помощник, — кивнул он в сторону Бориса.
— Севидов Борис Антонович, — назвал себя Борис.
— Тоня Гарбузова.
Они изучающе смотрели друг на друга. Кутипов расценил эти взгляды по-своему и, наклонясь к Тоне, тихо заговорил:
— Надеюсь, Тонечка, вы сегодня уделите нам часок-другой? Доктор Берк вас по-прежнему безжалостно эксплуатирует. Разве можно так?
— Доктор Берк и себя безжалостно эксплуатирует, — в тон ему ответила Тоня. — Что поделаешь, работы действительно много, особенно теперь. Думаю, и вам работы прибавится.
