Ознакомительная версия.
— Я свое дело честно делаю…
— Ax-ax-ax, поглядите на него, он свое дело честно делает!.. Да кому она на хрен нужна, твоя честность, объясни? Что я, суп из нее буду варить, что ли, твои любимые вареники с картошкой лепить? Так сообщаю тебе: навара из честности не бывает. При социализме она, честность твоя, как-то еще ценилась. А теперь — посмотри вокруг! — все хапают где только можно.
— Ну, а мне что хапнуть? Хочешь, завтра с работы пачку скрепок и дырокол принесу?
— Тебе все шуточки! — всхлипнула жена. — Дырокол… Вон Семенова недавно платье себе новое купила — закачаешься. Что, тоже за пачку скрепок?
— Что-то я тебя не пойму, мать, — нахмурился Александр. — Что ты мне предлагаешь?
— Ой-ой-ой, какой мы страшный! — сквозь слезы зло засмеялась Людмила. — Какой мы принципиальный! Да ни на какое преступление я тебя не толкаю, успокойся. Не надо взяток брать, такого дурака, как ты, тут же поймают и посадят. И мне же придется тебе передачки носить… Но я так понимаю, что ты у нас в семье мужчина, глава семьи, если можно о тебе так выразиться. Так будь добр, как мужчина и так называемый глава семьи, обеспечь своей семье хоть сколько-нибудь приличное существование. Вон Семенов…
— Да отцепись ты от меня со своим Семеновым! — не выдержал Максимчук. — Тоже мне, идеал нашла!.. Посмотри вон на Самопалова. Он и получает меньше меня, и жена не работает, и ребенок маленький… А ему жена не тычет на каждом шагу тем, кто и сколько имеет.
Александр раздраженно поднялся и начал протискиваться из кухни.
— Нашел кого мне в пример ставить, — опять зло хохотнула Людмила. — Да на Жанку Самопалову посмотришь — три ночи кошмары будут сниться. Конечно, она будет за своего Олега обеими руками держаться…
— Да, Жанна не так красива, как ты, — стоя на пороге кухни и едва сдерживаясь, проговорил Александр. — Но о своей семье она думает не меньше, а то и побольше твоего. Ну а по доброте и заботе о муже тебе с нее пример надо бы брать. Во всяком случае, скандалы мужу она не устраивает, пока не даст ему поесть.
В комнате он сел в кресло и невидяще уставился на экран телевизора, по которому крутили какое-то, как выражался Александр, «очередное мыло». Сзади неслышно подкралась Аленка. Ласкаясь, мягко прижалась к плечу.
— Не сердись на маму, — тихо сказала она. — Тетя Аля Семенова сегодня специально приходила похвастаться своим платьем. И сказала, сколько дядя Семенов теперь получать будет. Вот мама и расстроилась.
— Ладно, доченька. Не буду.
Аленка сунула руку в карман и достала комочек пережеванной жвачки.
— Ты хочешь кушать? На вот, пожуй…
— Спасибо, не надо. — Александр почувствовал, что на глаза наворачиваются предательские слезинки нежности к дочурке. — Если кого-нибудь начнешь обманывать, потом всем только хуже будет.
— А кто кого обманывает сейчас?
— Если жевать сейчас эту резинку, мы будем обманывать желудок. И ему кушать еще сильнее захочется.
— Какой ты у нас умный, папка. Так ты мне расскажешь про Миттерниха?
После таких слов Александру стыдно было признаться, что он и сам про Миттерниха знает лишь то, что такой когда-то где-то что-то делал.
— Хорошо, доченька, обязательно расскажу. Только не сейчас. Хорошо?
А сам пытался сообразить, где бы срочно прочитать об этом таинственном Миттернихе хоть что-нибудь.
Сзади прошелестела открывающаяся дверь.
— Пошли ужинать, дуралей принципиальный.
— Спасибо, язва завистливая.
Мир был восстановлен.
11.10.1994 г. ВТОРНИК.
Москва. Неподалеку от станции метро «Шаболовская».
8.30
Утро выдалось на редкость красивым. Ярко сияло меж редкими облачками небольшое октябрьское солнце, обогревая последним теплом влажные от прошедшего ночью дождика улицы, густо устланные ковром опавшей листвы, которую дворники не успевали убирать. Максимчук словно предчувствовал, что в ближайшие несколько дней будет не до любования природой, а потому от метро до Управления решил прогуляться пешком. Настроение было прекрасным. Его радовало солнышко, тепло, листья, как опавшие, так и цепляющиеся пока за ветки… И он не обращал внимания сегодня даже на то, что обычно раздражало — когда приходилось временами сходить с узкого тротуара на проезжую часть, обходя загромоздившие пешеходную дорожку автомобили.
Золотая осень… Бабье лето… Александр любил это время года. Сейчас бы в лес, по грибочки! Опенков в эту осень уродилось — косой коси! А у Максимчука были свои заветные местечки к северо-востоку от Москвы, на Лосином острове, за прудом у Опытного поля. Когда удавалось вырваться туда, привозил грибочки ведрами. Но только редко такие выходы удаются. Работа…
Управление располагалось чуть в стороне от улицы, за крошечным сквериком. Чем ближе подходил к нему Александр, тем острее чувствовал, как воспоминания об опенках вытесняются размышлениями о Сушеном, о похищенном мальчике, о других делах, поток которых становился все гуще.
Начинался новый рабочий день. И, как и подсказывало чутье, события стали раскручиваться, едва он переступил порог, с калейдоскопической быстротой.
Едва Александр миновал широкий экран стеклянных дверей, небрежно взмахнул пропуском и хотел было пройти мимо столика дежурного, как тот его окликнул:
— Саня, тебя Струшников уже два раза спрашивал. Срочно к нему.
— Не к добру, — вздохнул Максимчук. — Верная примета. Утро должно начинаться с красивой женщины. В крайнем случае, с приглашения на пиво. Но такое, увы, почему-то случается очень редко.
Дежурный усмехнулся, развел руками:
— Что ж поделаешь, Саня, такова «селявуха».
Струшников действительно ждал его. Едва Александр переступил порог, нетерпеливо указал на стул напротив.
— Значит, так, Саня…
— Утро доброе, Палыч!
— Здравствуй, здравствуй, Саня, извини, закрутился, забыл… Так вот. У Сушеного при аресте был изъят блокнот. Записей там до хрена и больше. Многие зашифрованы. Их сейчас прорабатывают. Но это к слову. Главное — имеется там один адресок, отмеченный восклицательным знаком. Как ты думаешь, чей?
Александр, немного ошарашенный напором обычно выдержанного начальника, привычно передернул плечами:
— Надеюсь, не нашего Управления?
— Брось свои шуточки! У Сушеного выделены адрес и телефоны, рабочий и домашний, Губермана!
Максимчук присвистнул:
— Ни черта себе!
Губерман был тот самый коммерсант, у которого накануне похитили сына.
— Вот тебе и «ни черта себе»! Не свисти, кстати, в моем кабинете. И без того денег нет… К слову о деньгах! Ты в курсе, что Семенов уходит?
— Палыч, меня уже достали этим Семеновым!
— Ну ладно тебе, не гоношись… Так вот я и подумал… Вспомни, в каком направлении шел Сушеный, когда мы его взяли за одно место.
Александр быстро прикинул направление движения Сухостоева.
— Погоди-ка… Это ж выходит, что он направлялся к Губерману!
— Вот и я о том же. В том направлении. Представляешь, какая выстраивается картинка, если мы с тобой правильно рассуждаем?
— Так-так-так, — пробормотал Максимчук. — Значит, Сушеный должен был принимать участие в похищении… Вот это новость!.. Следовательно, через него можно узнать, кто это сделал.
— Оптимист, — усмехнулся Струшников. — Так он тебе и признается… У него и предыдущих преступлений на «вышку» хватит. Чего же ради он станет признаваться в соучастии в подготовке похищения с целью вымогательства, в котором он реально не участвовал?..
— Эх, знали бы мы заранее!..
— Да, Саня, если бы нас прокуратура не торопила с его арестом или если бы мы отложили арест хотя бы на один день… Ну ладно, если бы да кабы — во рту выросли грибы… В общем, на откровенность Сушеного, думаю, нам с тобой особенно рассчитывать не приходится. А вот другое меня заинтересовало. Твоя машина вчерашняя… Ничего тебе это не навевает?
— Погоди-ка, Палыч! А ведь точно! Этот самый Шапти Галаев ехал в том же направлении, куда двигался Сухостоев. Второе: Губерман-отец говорил, что к нему за несколько дней до похищения приезжали в мастерскую смуглые ребята с совершенно пустяковой неисправностью в машине, которые интересовались его графиком работы. Третье: чеченская группировка похищениями детей занималась и раньше…
— Все это верно, Саня. Но только пока что вилами по воде… А вот тебе козырь: осведомитель ребят из «этнички» подтвердил, что несколько дней назад видел нашего друга Сушеного в компании с Галаевым.
— Так чего же он раньше молчал?
— Он Сушеного в лицо не знал. Сегодня утром опознал по фотографии.
Александр лихорадочно соображал. Дело получало совершенно неожиданный поворот. Пусть даже все данные лишь косвенные, прямых улик против кого-либо нет. Но «рука Чечни» в этом деле, похоже, прослеживается. Как тогда, во время расстрела нескольких членов «дагестанской группировки». Или при убийстве «авторитета» из Подмосковья по кличке Султан. Да и самого Сулейманова, скорее всего, тоже свои же «замочили»… Во всех перечисленных случаях тоже никто не сомневался, что чеченцы к этому руку приложили, хотя доказательств ни разу обнаружено не было.
Ознакомительная версия.
