Харкус согласно кивал.
Хауфер злился, так как после такого выступления Кисельбаха он уже не мог говорить того, что у него было написано на бумаге.
Пельцер не разделял мнения секретаря партбюро, считая, что у него все было в порядке до тех пор, пока не появился Харкус. С помощью унтер-лейтенанта Заксе подполковник подготовил выступление, в котором говорилось о нарушении командиром полка норм расхода горючего и смазочных веществ. Выступить с таким заявлением должен был сам Заксе, который, как заметил Пельцер, вдруг почему-то сложил свои листочки и спрятал их в карман.
Пельцер чувствовал, что в зале постепенно растут симпатии к командиру полка. Это обеспокоило подполковника. Он понимал, что симпатии эти, видимо, родились не сейчас и не здесь. Одновременно Пельцер злился на себя за то, что он вовремя не заметил, как возникли эти симпатии.
— Вот сегодня вернулась с учения четвертая батарея, — продолжал докладчик, — а мы ничего не знаем о том, как оно прошло, но мы надеемся, что товарищ Харкус здесь скажет нам об этом.
Харкус несколько раз кивнул. Он и на самом деле собирался довольно подробно остановиться на результатах учений четвертой батареи.
— Надеюсь, товарищи коммунисты в прениях выскажут свое мнение о нашей работе, вскроют недостатки и укажут пути их устранения. — Этими словами капитан Кисельбах закончил свое выступление и, собрав бумаги, сел на место.
Аплодисментов не было.
Капитан Хофмайстер посмотрел на часы и объявил пятнадцатиминутный перерыв. Все вышли в коридор, многие закурили. Подполковник Брайткант понял, что после такого доклада собрание пойдет по правильному руслу. Закурив трубку, он подошел к Харкусу, который разговаривал с Вебером, и сказал:
— Завтра-послезавтра после маневров вернется в казармы полк, у которого вы должны перенять опыт использования новой техники. Поезжайте к ним на следующей неделе, поздравьте с успехом и посмотрите, как они живут.
— Хорошо, — ответил Харкус.
— Я позвоню туда, скажу о вас командиру полка полковнику Мошникову.
Харкус кивнул, и подполковник отошел в сторону. Подойдя к Пельцеру, Харкус спросил:
— Как вы думаете, товарищ Пельцер, кого нам назначить на место капитана Мейера?
— А почему?
— Его следует перевести в другую часть.
— Так неожиданно? Он мне об этом ничего не говорил.
— Мне он тоже не говорил, зато я ему сказал.
— Значит, Мейер, — проговорил как бы между прочим Пельцер и осуждающе покачал головой.
— Вы думаете, я охотно расстаюсь с таким офицером? Другой на его месте сам давным-давно подал бы рапорт с просьбой о переводе… Так кого же мы можем назначить на его место?
— Такого, как Мейер, мы не найдем.
— И Мейер не сразу стал хорошим. А что вы думаете о Калочеке?
Пельцер разглядывал свои руки. Калочек был одним из лучших артиллерийских техников дивизиона, но быть начальником артиллерийских мастерских — дело серьезное, тем более что Пельцер раньше и мысли не допускал, что Мейер может уйти и на его место нужно будет искать другого.
— Это что, срочно? — спросил Пельцер. — Мне необходимо подумать, кого назначить на место Калочека.
— Хорошо, подумайте до завтра.
* * *
Штокхайнер открыл дверцу машины, чтобы сесть и уехать, но на миг задержался и сказал, обращаясь к Харкусу:
— Всего хорошего, Харкус. Тебе позавидуешь.
— До свидания.
Когда дивизионная машина отъехала, Вебер спросил майора:
— Что он хотел этим сказать?
— Как я понимаю, он жалеет, что не попал в наш полк.
— Вон как! — Вебер закурил.
Дождь уже перестал. Они стояли у КПП. Вебер догадывался, что Берт поджидает Кристу. Все, кто шел с собрания, проходили мимо них. Кто-то пожал Харкусу руку и поздравил с победой. Этому примеру последовали и другие.
— Что же теперь делать с Экснером? — спросил Вебер у майора.
— Или он исправится, я ему дам такую возможность, или пусть пишет рапорт о переводе в другую часть.
— А что это за возможность?
— Пойти учиться.
— На это Венцель не пойдет.
— Все зависит от нас… Каргер неплохо и без него справится с батареей.
— Без старшего на батарее?
— Справится, я чувствую… Рапорт Экснера лежит у меня в сейфе, но так легко я его не отпущу: он офицер способный. Думаю, что он сам ко мне придет и попросит назад свой рапорт. Я отдам — пусть разорвет.
— Идея, пожалуй, неплохая, — согласился Вебер.
Последними из клуба вышли Криста, Кисельбах и его жена. Вебер присоединился к Кисельбаху, а Берт и Криста пошли вдвоем. Берт нес сверток Кристы с книгами.
— Ну, доволен ты собранием? — спросил Вебер Кисельбаха.
— Давно у нас такого не было.
— Я даже помолодел.
— Точно, а чья заслуга?
— Чья? Если честно говорить, то Харкуса.
— Угадал, только его самого.
— Ну, немного и наша с тобой.
— Тоже верно, — согласился Кисельбах.
Берт и Криста шли рядом и молчали. Шли плечо к плечу, будто заранее договорились об этом. Первым нарушил молчание Берт.
— А книгу-то я все еще не прочитал.
— Прочтете позднее.
— Скажите, почему вы не уехали? — спросил он вдруг.
Криста не ответила.
Берт повторил свой вопрос.
Она с удивлением посмотрела на него, но опять ничего не сказала.
Майор выпустил сверток с книгами из рук и, взяв голову Кристы ладонями, притянул ее к себе, нежно погладил по волосам. Так они постояли несколько минут. Наконец Берт сказал:
— А я уже простился с тобой, думал, никогда и не увижу больше. В четверг я заходил в библиотеку…
— Я знаю об этом…
— Знаешь? Откуда?
— Я ведь не спала.
— Тогда почему же ты?..
— Я видела, как вы шли, не знаю откуда, но видела. Говорить с тобой я не могла. Тогда я и сама еще не знала, останусь здесь или уеду, ведь ты мне в лесу ничем не намекнул, чтобы я осталась. Фрау Штельтер я отослала домой, чтобы остаться одной и все обдумать. И тут неожиданно появился ты. Я не знала, что делать… и притворилась спящей.
— А если бы я тебя разбудил?
— Об этом я не подумала.
— Я ведь тебе тогда ни слова не сказал…
— Но ты дотронулся до моих волос.
— А если бы я этого не сделал?
— Тогда, может, я бы и уехала.
— Я очень рад, что так не случилось.
Оба радостно засмеялись.
— Пошли, — предложила Криста.
Через несколько минут Берт сидел в квартире Кристы, где уже никто и ничто не могло им помешать. Они проговорили до поздней ночи, вспоминая не только события последних двух недель, но и то, что связывало их друг с другом несколько лет назад. Говорили и о том, что их ждет в будущем.
Когда стреляют гаубицы
Повесть
Легкие облака медленно плыли по синему небу. Оживленно чирикали на крышах воробьи. На черной разрыхленной земле, в которую солдаты сажали деревья, зеленая травка казалась особенно свежей.
Под большим деревом, прислонившись спиной к его стволу, сидел унтер-офицер, сосредоточенно жуя травинку и время от времени выплевывая кусочки на землю.
«Разве я виноват в том, что Гертель вернулся из отпуска с опозданием? — размышлял он, бездумно уставившись взглядом на носок правого сапога. Командир взвода правильно сказал. Личный состав батареи уже сработался за целый год, а я у них человек новый, всего месяц на батарее. Почему же отвечать я должен наравне со всеми?»
Унтер-офицер сердито выдохнул воздух через нос.
«И зачем только меня перевели в этот полк? На старом месте у нас был такой хороший коллектив, а теперь начинай все сначала. Взводный советует мне поговорить с ребятами. А зачем, спрашивается? Ведь они взрослые люди. Поговорить! Как будто это поможет!» — унтер-офицер выплюнул травинку.
Из задумчивости его вывел веселый женский смех, который донесся откуда-то с улицы и напомнил о чем-то очень приятном.
Унтер-офицер Хаук медленно встал, однако забор был слишком высок, и он не смог увидеть тех, кто так задорно смеялся там, на улице.
Хаук разочарованно отвернулся от забора. В этот момент на дорожке показался строй солдат, возглавляемый невысоким вахмистром, который шел гордо, высоко задрав голову. Солдаты несли на плечах метлы, лопаты и грабли.
Когда строй дошел до поворота, один из солдат рукой показал на небо, и сразу все как по команде задрали вверх головы и стали следить за клином диких гусей, летящих в строгом порядке не очень высоко над казармой.
Перед зданием штаба стояла машина, и солдаты грузили в нее какие-то свертки и пакеты. Другие занимались уборкой территории. Время было послеобеденное, все куда-то спешили, чем-то занимались.
Унтер-офицер Хаук быстрым шагом направился к своей казарме.
Дойдя до дверей, выкрашенных светлой краской, он вдруг остановился, услышав громкие голоса. Вскоре зычный голос гауптвахмистра заглушил их. Хаук сообразил, что ему следовало бы прийти несколько раньше: дежурный звенел ключами, отпирая пирамиды с оружием. Солдаты разбирали свое оружие и шли его чистить.
