Успех Семенова был основан на глубоком знании предмета, реальной оценке обстановки, использовании институтских связей для определения круга американских ученых, участвующих в Манхэттенском проекте.
Описание конструкции первой американской атомной бомбы Москва получила в начале 1945 года. Война подходила к концу, и ученые-ядерщики думали об урановой руде. В ту пору в Советском Союзе эти запасы еще не были разведаны, зато удалось перехватить немецкие материалы, в которых фашисты обращали свои взоры к Родопским горам, что в Болгарии.
Димитров дал добро на разработку уранового рудника. Район Бухово был оцеплен кольцом советских войск.
В 1946-м в Советском Союзе откроют свое урановое месторождение, но добыча в Бухово будет продолжаться.
И хотя об успешном ходе работ в США Сталину докладывали постоянно, атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки подстегнула «вождя народов». Состоялось экстренное заседание Политбюро и ГКО, в результате которого был создан Особый комитет и Технический совет по атомной бомбе (АБ).
Особый комитет возглавил Берия, его заместителем стал Первухин, членами — Маленков, Вознесенский, нарком боеприпасов Ванников, академики Капица и Курчатов, заместитель министра внутренних дел Завенягин.
До испытаний нашей первой атомной бомбы было еще четыре года. Четыре года упорного, изнуряющего труда ученых, инженеров, военных специалистов, разведчиков.
Особый комитет — это особая страница в нашей истории создания советского ядерного оружия. Тут, как правило, помалкивают. Что ж, мол, говорить, — дело сделано. Да какое дело — великое! Создана атомная бомба. Или признают у Берии крупный организаторский талант. Правда, есть и еще одно мнение — весьма авторитетное.
Мнение крупного ученого, члена Особого комитета академика Петра Леонидовича Капицы. Говорят, что Капица соперничал с Курчатовым и не на шутку обиделся, так как претендовал на самостоятельное и руководящее положение в реализации атомного проекта. Отсюда и разлад с Берией.
Возможно, это и так. Даже великие люди остаются людьми со своими недостатками. Но дело, как мне кажется, не в личных обидах академика. В своих письмах к Сталину Капица рассуждает совсем о другом. Увы, ученый так и не был понят «вождями».
«Товарищ Сталин! — писал Капица в ноябре 1945 года — Почти четыре месяца я заседаю и активно принимаю участие в работе Особого комитета и Технического совета по атомной бомбе (АБ)…
В организации по АБ, мне кажется, есть много ненормального. Во всяком случае, то, что делается сейчас, не есть кратчайший и наиболее дешевый путь к ее созданию…
Правильная организация всех этих вопросов возможна только при одном условии, которого нет, но, не создав его, мы не решим проблемы АБ быстро и вообще самостоятельно, может быть, совсем не решим. Это условие — необходимо больше доверия между учеными и государственными деятелями. Это у нас старая история, пережитки революции. Война в значительной мере сгладила эту ненормальность, и если она осталась сейчас, то только потому, что недостаточно воспитывается чувство уважения к ученому и науке.
Правда, участие ученых в проблемах нашего народного хозяйства, обороны всегда было большим и важным, но ученый мог оказать помощь, оставаясь в стороне, консультациями и решением тех или иных предложенных ему задач. Надо отметить, что, к большому сожалению, это было связано с тем, что наша промышленность и вооружение развивались на основе улучшения существующих конструкций. Например, Яковлев, Туполев, Лавочкин — крупнейшие конструкторы, но они все же совершенствовали уже существующий тип самолетов. Новые типы самолетов, как турборакетные, потребовали бы другой тип конструктора, более творческий и смелый.
Таким людям у нас в Союзе мало раздолья. Поэтому техника, основанная на принципиально новых идеях, как АБ, Фау-2, радиолокация, газовая турбина и пр., у нас в Союзе или слабо, или совсем не двигается…
Жизнь показала, что заставить себя слушаться я мог только как Капица — начальник главка при СНК, а не как Капица — ученый с мировым именем. Наше культурное воспитание еще недостаточно, чтобы поставить Капицу-ученого выше Капицы-начальника… Так происходит и теперь при решениях проблем АБ. Мнения ученых часто принимаются со скептицизмом, и за спиной делают по-своему.
Особый комитет должен научить товарищей верить ученым, а ученых, в свою очередь, это заставит больше чувствовать свою ответственность, но этого пока еще нет. Это можно только сделать, если возложить ответственность на ученых и товарищей из Особого комитета в одинаковой мере. А это возможно только тогда, когда… наука и ученый будут всеми приниматься как основная сила, а не подсобная, как это теперь.
Товарищи Берия, Маленков, Вознесенский ведут себя в Особом комитете как сверхчеловеки. В особенности тов. Берия. Правда, у него дирижерская палочка в руках. Это не плохо, но вслед за ним первую скрипку все же должен играть ученый. Ведь скрипка дает тон всему оркестру. У тов. Берия основная слабость в том, что дирижер должен не только махать палочкой, но и понимать партитуру. С этим у Берии слабо.
Стоит только послушать рассуждения о науке некоторых товарищей на заседаниях Техсовета. Их приходится часто слушать из вежливости и сдерживать улыбку, так они бывают наивны.
Они воображают, что, познав, что дважды два — четыре, они уже постигли все глубины математики и могут делать авторитетные суждения».
Вскоре после этого письма академик Капица будет выведен из состава Особого комитета, а в 1946 году снят с должности начальника Главкислорода и директора основанного им Института физических проблем.
Лишенный института, учеников, приборов и установок, переданных ему Резерфордом, словом, лишенный любимого дела, Петр Капица надолго заболел. Берия уговаривал Сталина арестовать ученого, но «Коба» не стал этого делать…
Право же, я не просто так привел письмо ученого и коротко рассказал о последствиях его участия в «атомном проекте». Трагедия заключается в том, что большинство разведчиков, которым страна обязана созданием щита, разделили судьбу Петра Капицы.
Только они не были известными учеными, и поэтому советский резидент в Сан-Франциско Хейфец был отозван из США и брошен в тюрьму. Разведчики Горский и Василевский уволены из органов досрочно. После ареста Розенбергов Семенова и Авакимяна обвинили во всех провалах и изгнали из разведки без пенсии и средств к существованию. Так же поступили и с талантливыми разведчиками супругами Зарубиными.
Теперь они были никому не нужны. В августе 1949 года Советский Союз испытал свою первую атомную бомбу.
В прицеле — штаб-квартира НАТО
Общепринято считать, что старт «холодной войне» дал Уинстон Черчилль в Фултоне 6 марта 1946 года. Это не так. Ветры той будущей «войны» начали дуть еще цветущим, счастливым победным маем 1945 года. Этого не чувствовали и не осознавали рядовые и офицеры различных армий-победительниц, пожимая друг другу руки на Эльбе, но конфликт государственных интересов был. весьма ощутим.
Вскоре одна война сменила другую. Изменились приемы и методы борьбы, вчерашние партнеры по антигитлеровской коалиции теперь стали противниками, врагами. Жизнь ставила новые задачи. США создает Центральное разведывательное управление (ЦРУ). СССР учреждает свой орган обновленной разведки, так называемый Комитет информации.
В состав Комитета вошли 1-е управление МГБ и Главное разведуправление министерства обороны (ГРУ). Возглавил Комитет Молотов. Позже его сменил на короткий срок Вышинский, потом Зорин, впоследствии представитель СССР в ООН.
Идея создания Комитета принадлежала Молотову. Дело в том, что огромный опыт, накопленный в период войны, показал: политическая и военная разведка не всегда умело и квалифицированно справлялась с анализом развединформации, которая стекалась по различным каналам в Центр.
Задумка сама по себе была весьма здравая, если Комитет информации рассматривать как единый аналитический мозг страны. Однако Молотов и его подручные смотрели на Комитет несколько иначе. Вскоре он превратился в придаток МИДа, который, как известно, ведает дипломатическими проблемами, но не разведкой.
Через несколько лет Сталин понял неэффективность работы Комитета информации и приказал возвратиться к прежней, апробированной системе — оперативной развединформацией вновь занялись 1-е Главное управление МГБ (ныне служба внешней разведки) и ГРУ.
Летом 1946 года в рамках реорганизации разведорганов было расформировано 4-е управление разведывательно-диверсионной работы. Через год с небольшим вместо него создана специальная служба разведки и диверсий при Министерстве госбезопасности. В 1950 году службу переименовали в Бюро № 1 МГБ по диверсионной работе за границей.
