Пришлось окапываться. Гвардейцы, привыкшие к стремительным рейдам, теперь долбили твердую мерзлую землю, кое-где даже рвали толовыми шашками. Рыли траншеи, капониры для танков, оборудовали арт-позиции...
Периодически в вылинявшем, сером небе гудели немецкие транспортники, подбрасывавшие окруженцам боеприпасы, продовольствие, медикаменты. Отчетливо были видны красные парашюты с кассетами и мешками, которые медленно плыли к земле. Часто наблюдалась и такая картина: ползет трехмоторная каракатица со всякой начинкой, лавирует среди зенитных разрывов — и вдруг камнем падает вниз, волоча за собой шлейф дыма. Тогда с нашей стороны раздавались крики «ура!», летели вверх шапки...
Штаб бригады разместился на окраине деревушки Даг. В небольшом домике было душно и накурено — хоть топор вешай. Полковник Сафиуллин в накинутой на плечи большущей шубе, облокотись на карту, курил, стряхивая пепел в консервную банку. Тут же находились начштаба подполковник Бобров, начальник оперативного отдела майор Аплачко, зампотех майор Тацкий, начальник артиллерии полковник Бенюк, начальник разведки майор Козлов, начальник связи майор Лазаренко, помощник начальника штаба по учету личного состава капитан Беловол, командиры артиллерийских и минометных дивизионов.
Комбриг кратко изложил обстановку (а она, прямо скажем, была тревожной), поставил на полях карты несколько вопросительных знаков, обвел их красным карандашом.
— С такими гостями не шутят,— почесал затылок Нуртдин Сафиуллович.— Сам Гилле решил пожаловать...
— Это не тот ли Гилле, которого прозвали черным генералом? — поинтересовался командир 1-го батальона майор Кузнецов.
— Он, Андрей Андреевич, собственной персоной. Генерал-лейтенант войск СС Герберт Отто Гилле. Год назад командовал эсэсовской дивизией «Викинг», попал в корсунь-шевченковскую западню. Тогда ему удалось улизнуть из котла, бросив своих головорезов на произвол судьбы. Теперь надеется прорвать кольцо под Будапештом. Этот будет лезть напролом!..
Где же противник сосредоточит свои войска для прорыва? Это был вопрос вопросов. Авиация снабжала нас довольно противоречивыми данными, многие разведгруппы не могли захватить «языков», порой и вовсе не возвращались. А если возвращались, то вместо сведений приносили раненых и убитых. Немцы проявили большую изобретательность: чтобы запутать нашу разведку, организовали сложную серию переброски живой силы и техники. Передвижение войск близ фронта совершалось, как правило, ночью.
Мы были готовы к любым неожиданностям, но уж никак не могли представить, что однажды по тылам корпуса станут прогуливаться немецкие танки... Не с неба же они свалились!
Генерал Свиридов, оценив опасность, сразу же связался с комбригом, а тот в свою очередь приказал майору Козлову немедленно произвести разведку маршрута, по которому части бригады совершали выход в район Шаришапа и высоты 225.
Танки я нашел. Управляли ими... наши ремонтники из мастерской. Оказалось, что, восстановив машины, брошенные немцами на поле боя, они решили испытать их на ходу, а случайно подвернувшийся телефонист, увидев колонну, тут же связался с КП корпуса, сообщил генералу Свиридову. Естественно, возникла легкая паника. Хорошо, что разведчики внесли ясность в ситуацию. Потом уж от души обложили того телефониста крепкими словами...
...Новый год встретили в сырых блиндажах и запорошенных траншеях. Низкое, хмурое небо висело над венгерской землей. Снег валил мокрыми хлопьями, дул пронизывающий ветер.
Обстановка на внешнем обводе окружения Будапешта усложнилась. В ночь на 2 января гитлеровцы предприняли свой первый деблокирующий удар из района Комарно. За полчаса до атаки фашистские офицера зачитали солдатам, экипажам танков и самоходок приказ Гитлера. Он гласил: «В Будапеште окружены четыре немецкие дивизии. Вас будут поддерживать мощная артиллерия и авиация. Нужно сделать все, чтобы освободить своих товарищей. Я сам буду руководить операцией». Войскам было отдано распоряжение: пленных не брать, советских солдат и офицеров расстреливать на месте.
Гитлеровцы затеяли дело с размахом. Они решили любой ценой пробиться на восток к Дунаю, потом повернуть на север, двигаясь вдоль реки, соединиться с окруженными войсками, зажатыми в Буде.
...Чуть прояснилось. Опушенные инеем деревья и кустарники стыли в молчаливом оцепенении. В легкой дымке у подножия высоты 225 растворялся горняцкий поселок Шаришап.
Из-за снежных брустверов мотострелки озабоченно смотрели в ту сторону, откуда мог появиться противник. Притаились у пушек артиллеристы, танкисты деловито сновали у машин, заканчивая последние приготовления к бою. Замаскировались хорошо, потому что над позициями часто прогуливалась «рама» — двухфюзеляжный «фокке-вульф».
Наша разведгруппа ожидала прибытия майора Козлова. Бронемашину приготовили еще с утра, сменили два протектора. Командир автотранспортного отделения старший сержант Швырев по горлышко заправил «скауткар» горючим. Петр Орлов подмарафетил его в соответствии с зимним фоном. Тщательно почистили оружие, набили диски, подточили кинжалы, проверили гранаты. Кое-какие неполадки устранил оружейный мастер сержант Иван Максимов.
Все при нас — маскировочные костюмы, боеприпасы по норме, бинокли, карты-бланковки, компасы, паёк...
Начальник разведки, как всегда, прибыл на своем помятом «виллисе» в сопровождении двух автоматчиков. Сразу бросилось в глаза, что Борису Михайловичу нездоровится: голос сиплый, на лице горячечный румянец. Кутаясь в овчинный куцый кожушок, он отвел меня в сторону, под уцелевшую стену какой-то хибарки. Вытянул из планшетки карту.
— Предстоит тебе, Саша, моцион основательный.
А на карте — черт ногу сломит, рябит от всяких значков.
— Общую обстановку ты знаешь. Теперь нужно детально уточнить, куда фриц попрет основными силами. Пройди по этому маршруту и пропади, как иголка в стогу. Наблюдение и только наблюдение. Связь с тобой будет держать Дребезгов. Докладывай по обстановке. Кого с собой берешь?
Я назвал Алешина, Ситникова, Аверьянова, Иващенко, Ермолаева, Орлова...
На задание отправились к исходу дня.
Местность чуть холмистая, видимость прескверная. Часто останавливались, настороженно ловили звуки, петляли от укрытия к укрытию перекатами. Как сказал Ермолаев, плели кружева. Грунт был вполне сносный, но некоторые участки оказались топкими, несмотря на то, что морозец крепко прихватил землю.
Место нашли самое удобное для наблюдения — на вытянутой огурцом поляне стог сена. В нем и спрятали свой броневик. Стали ждать утра.
С рассветом все внимание обратили к грейдерной дороге. Вывод простой: немец будет спешить, поэтому по целине не пойдет, ему главное — выиграть время, навалиться на противника, ударить бронированным кулаком в грудь обороняющимся, смять, соединиться с теми тремя дивизиями, которые начнут встречное наступление на Будапешт. Ведь сам фюрер установил срок освобождения войск в котле — 3 января.
...Гул становился с каждой минутой все сильнее и сильнее. Казалось, поток камней стремительно катится по железному, кованному руслу.
Первыми выскочили мотоциклисты, за ними двигались танки и самоходки. Принялись их считать: восемь танков... Две роты. Затем еще тридцать...
А колонна все не кончалась. В хвосте «тигров» и «пантер» около десятка бронетранспортеров. На некоторых отчетливо виднелись рамные реактивные установки.
Петр Алешин заглянул через мое плечо, рассматривая, как я составляю текст кодограммы, глубоко вздохнул.
— Наколют орехов эти «викинги», товарищ лейтенант, ох, наколют. Во какую тьму танков гонит Гилле.
— И Гилле окажется в могиле, — скаламбурил, чиркнув ладонью по подбородку, Петр Орлов.— Как-никак немец далеко уже не тот, гонор пораструсил. Однако, гад, пыжится, шапку в охапку брать не собирается.
Связь с бригадой была превосходной, казалось, рядом слышу голос радиста Геннадия Дребезгова. Странно, но от этого стало как-то спокойней на душе...
Колонна оборвалась, но ненадолго — рев бронированного потока, чуть ослабевший, снова начал нарастать.
Теперь шли машины, битком набитые пехотой. Я определил, что немцев в кузовах не менее двух батальонов. Глядя на эту железную, клепанную, грохочущую силу, остро начал сознавать истинные размеры опасности, угрожавшей бригаде.
Задачу мы выполнили, теперь можно пробираться к своим. И тут на нас, как картофель из драного мешка, посыпались беды. Сначала вышла из строя радиостанция. Затем угодили в трясину, и в броневике «полетела» полуось. Хорошо, что под рукой было сено, броневик тщательно замаскировали. Потом угодили под обстрел своей же артиллерии, еще раз увидев, что остается после огневого налета гвардейских минометов — «катюш». Заканчивались последние сухари...
