Машина снова шла в объявленный на чрезвычайном положении Карлсхорст, в район разрушенных кварталов. Либель проехал знакомую аптеку. А вот и эсэсовский пост. Напрягая зрение, обер-лейтенант вглядывался в маячившие впереди фигуры. Неужели успели смениться? Нет! Тот же верзила роттенфюрер вышел в сумерках на середину мостовой и поднял руку.
— Запрещено, въезд закрыт!
— А! Это опять вы, роттенфюрер? — Либель, не заглушив мотора, высунулся из кабины. — Надеюсь, второй раз вы не будете обыскивать машину? Вы уже убедились, что я не мародер?
Эсэсовец опустил руку.
— Кто это там? — От стены отделилась еще одна фигура.
— Спокойно, Вальтер, — ответил долговязый, — это тот обер-лейтенант из абвера. Мы его уже проверяли. Пусть едет!
Роттенфюрер отошел в сторону и махнул рукой. В сгущавшихся сумерках Либель въехал в разбитые бомбардировкой кварталы. Он свернул в переулок, заваленный обломками. Запах гари и тления стоял здесь. Видимо, квартал был разбит совсем давно. Ни жителей, ни прохожих. Пожалуй, подходящее место. Эсэсовцы выгнали отсюда всех и охраняют входы и выходы из района.
Взвалив на плечи Шварцбрука-Шумахера, Либель потащил его к дому, у которого еще уцелел парадный подъезд. Внутри было совсем темно.
Сорванные с петель двери, какая-то рухлядь ваялись на лестнице. Он прислушался. Где-то в глубине полуразрушенного дома в мертвой тишине, видимо, уцелели часы с многодневным заводом. Мерные удары, похожие на звон далекого колокола, поплыли над развалинами. Девять раз. Надо спешить!
Сгибаясь под тяжестью ноши, Либель поднялся на несколько ступенек, лестница обрывалась, внизу чернел подвал. Осторожно, стараясь не шуметь, Либель спустил туда убитого капитана. «С этим кончено, — подумал он. — Через несколько дней, не раньше, здесь найдут Ганса Шумахера».
Глава шестая
Каждый решает по-своему
Генерал Кребс вернулся в штаб лишь под вечер, разбитый после дневного сна. С тяжелой головой он принялся за чтение сводок. Все говорило о том, что русские готовят новый удар на юге. Судя по темпам подготовки, наступление могло начаться буквально со дня на день. Генерал задумался. Он снова вспомнил о группе «Циклон-Юг».
Сейчас, именно в эти дни, самое благоприятное время для действий на юге. Русские подтягивают в тылу резервы. Урал шлет технику эшелон за эшелоном. Для Кребса это не было чудом. Перед войной он работал в Москве помощником военного атташе. И именно знание России, которым он всегда гордился, помогло ему стать начальником генерального штаба сухопутных сил. Кребс вполне наглядно мог представить себе, как из глубины Сибири, которую некоторые верхогляды из вермахта считали ледяной пустыней, выходили и вступали в бой все новые и новые советские дивизии. Россия — «колосс на глиняных ногах», как называли ее пропагандисты доктора Геббельса, — превзошла страну в производстве военной техники. Но генерал Кребс понимал, что это еще не последнее слово Советов. Он вспомнил афоризм канцлера Бисмарка: «Русские долго запрягают, но быстро ездят». Это было сказано еще в прошлом веке…
«Однако еще не все потеряно, — подумал генерал. — Сейчас надо выиграть время. Англичане и американцы в конце концов испугаются растущей мощи СССР, а тогда…»
Его размышления перебил телефонный звонок, генерал услышал в трубке голос Эрнста Кальтенбуннера — начальника имперской полиции и службы безопасности «СД», правой руки всемогущего Гиммлера.
— Только что я имел беседу с фюрером, генерал, он возлагает самые большие надежды на план «Циклон». Я сказал фюреру, что на южном участке фронта этот план уже начал осуществляться. Я не ошибся?
— Разумеется, нет. Не позже завтрашнего вечера мы уже получим первые сообщения от группы «Циклон-Юг», — ответил генерал.
Кребс и Кальтенбруннер поговорили о других делах. Но в конце разговора начальник «СД» снова напомнил:
— Так в ставке будут ждать сообщений о «Циклоне».
Положив трубку, Кребс задумался. Значит, исполнять этот план должны армейские силы, а сливки будет снимать «СД»! Ну ничего, он еще найдет возможность доказать, что операцию организовал лично он, Кребс, и больше никто. Но прежде всего следует ускорить ее начало.
Он приказал своему адъютанту телефонограммой запросить штаб-квартиру абвера, когда капитан Шварцбрук будет направлен в русский тыл.
Прочитав телефонограмму, оберштурмбаннфюрер Клетц схватился за голову. Мельтцер, узнав в чем дело, взволнованно заметался по бункеру.
— На протяжении нескольких часов Кребс уже дважды спрашивает об этом капитане. А где же ваш Либель? — спросил Мельтцера оберштурмбаннфюрер. — Человек, а тем более офицер — это не иголка в сене! В свое время в Гамбурге мы находили любого за два часа. А сейчас уже восемь!.
— Но вы забываете нынешнюю обстановку. Либель тоже достаточно опытный человек. Вы еще мало знаете людей абвера.
— Я когда-нибудь докажу вам обратное, дорогой подполковник.
— Не уверен! Пока что вы своим поспешным докладом поставили и себя и нас в неловкое положение. В нашем распоряжении остается максимум три-четыре часа. А где Шварцбрук?
— Это я вас должен спросить!
Препирательства продолжались довольно долго. Мельтцер был в душе доволен тем, что Клетц попал в неловкое положение. Это послужит ему уроком, не будет соваться в дела. Подполковник был твердо уверен в том, что со Шварцбруком ничего серьезного не приключилось. Если бы капитан погиб во время бомбежки, то первый же санитар или патрульный, увидев труп офицера, немедленно доложил бы об этом по начальству. Безусловно, капитан жив. Может быть, он сошел по ошибке на одну станцию раньше, а может быть, не дожидаясь Либеля, уехал в Берлин. Мельтцер был уверен, что не позже завтрашнего утра Шварцбрук даст о себе знать.
Если бы заглянуть в мысли оберштурмбаннфюрера Клетца, то в них можно было бы обнаружить полный сумбур. Он понимал только одно: если Шварцбрук в ближайшие три-четыре часа не будет найден, то ему, Клетцу, угрожают большие неприятности. Он вовсе не был уверен, что Либель сможет найти исчезнувшего офицера, и с каждой минутой становился все раздражительнее, забыв о своей полицейской вежливости.
Мельтцер наслаждался этим, зная, что оберштурмбаннфюрер у него в руках. Он начал намекать на то, что мог бы уже сейчас доложить об исчезновении Шварцбрука генералу Кребсу.
Старинные часы на стене кабинета пробили девять.
Мишель встретил Либеля с расшифрованной радиограммой в руках.
— Москва просит немного задержать вылет командира группы «Циклон-Юг». Но мне и самому не понятно, как долго мы сможем тянуть с этими поисками. Может быть, мы предложим им наш план?
— Не спеши, я передал сегодня кое-что Фреду, мне кажется, что тебе сейчас представляется удобный случай вернуться к нашим. Однако надо все хорошо обдумать. Экспромты хорошо играть на рояле, а мы с тобой не пианисты.
Либель взял записку с шифром и аккуратно сжег ее над пепельницей.
— Но ведь пока все складывается в нашу пользу? — Мишель подсел ближе к столу.
— А ты знаешь такую русскую пословицу: «Семь раз отмерь — один раз отрежь»? Давай-ка сначала отмерять. Начнем сверху. Тащи портфель Шварцбрука.
Они склонились над столом, разбирая содержимое портфеля. Их интересовало все: и письма, и мелкие записки, и копии счетов. Здесь лежал и пакет на имя подполковника Мельтцера. План «Циклон» не был, конечно, новинкой дли Либеля. Через знакомых офицеров он знал его и в общих чертах и кое-что из детален. Он, например, слышал, что эпизод «Циклон-Юг» был задуман неплохо. Его авторы учли, что по дорогам Украины в глубь советской территории в то время постоянно шли колонны немецких военнопленных. Под видом такой колонны и должна была двинуться по советским тылам эта группа диверсантов абвера. Начальником конвоя должен был стать Шварцбрук, переодетый в форму старшего лейтенанта МВД. Либель и Мишель нашли в портфеле служебное удостоверение войск МВД на имя Вилиса Дутиса с фотографией покойного капитана.
— Значит, Шварцбрук с акцентом говорил по-русски, они, видать, хотели выдать его за латыша, — сказал Либель.
— И я тоже говорю с акцентом, — заметил Мишель.
В отдельном пакете лежали красноармейские книжки, продовольственные аттестаты, требования для перевозки по железной дороге.
Все было сделано чисто. Либель долго с профессиональным любопытством разглядывал документы.
— Все сработано на подлинных советских бланках. Трудно придраться, — сказал он.
Была в портфеле и карта, на которой нетерпеливый капитан Шварцбрук уже отметил едва заметным пунктиром маршрут группы.
— Да, — сказал Либель, — вывод можно сделать такой: к этой группе сейчас приковано внимание начальства, потому что она первое звено всего плана «Циклон». Вот почему Шварцбрука засылают через Берлин. Выгодно ли нам, если эта группа сразу провалится? Сменят начальство, могут сменить и меня.
