зажмурился. — Ты, брат, подумай, бойцы сегодня сражаются за своих предков, будущее детей и внуков, историческую справедливость и воссоединение нашего народа. А если мы сейчас не встанем, то как твой сын сможет мирно ходить по земле, которую мы собственноручно отдали на растерзание? Ради детей и их будущего мы должны, нет, обязаны защитить страну!
Когда мальчик открыл глаза, то посмотрел на отца, который точно сжался под натиском соседа. И взглянув в темные глаза, Миша увидел, что там царил звериный страх. Роман боялся… Боялся очень сильно, но того побеждала воля к победе и желание защитить Родину — землю, по которой ходил его сын. Мужчина вдруг вскочил и сказал:
— Я с вами, Коль. Ты прав, дети — наше будущее и только в наших силах сделать это будущее безопасным. — Голос Романа дрожал, но вместе с этим в груди появлялось жгучее чувство патриотизма и долга перед Родиной. С принятым решением мужчина осознал, что ради нее готов на все. Он такой же, как и обычные солдаты, которые, сидя в окопах или находясь на передовой, защищают дом, именуемый страной. Скоро Роман станет таким же бравым защитником Отечества и докажет всему миру, что никто и никогда не встанет на колени перед врагом и что они, преодолевая страх, готовы бороться за место, где были рождены. Ведь мы русские — мы идем до конца…
— Рома! — взвизгнула Варвара, до ужаса испуганная решением мужа. — Куда ты собрался? Без тебя хватит мужчин, которые смогут участвовать в военной операции!
— Нет, Варь, я уже все решил. Я пойду на фронт! Коль, вещи какие-то с собой нужны?
Сосед принялся объяснять Роману, что стоит брать, а что оставить дома. Варвара тем временем не могла поверить в происходящее, словно она смотрела фильм, а главными героями были люди, отдаленно похожие на ее семью. Ей хотелось заплакать, прижаться к мужу, но женщина всячески пыталась побороть в себе эти чувства, боясь показаться слабой в тот миг, когда супруг проявил героизм. Миша же молча наблюдал за развернувшейся перед ним сценой. Мальчик не мог понять, что побудило отца на такой отчаянный поступок. Как тот мог оставить сына и супругу ради какой-то защиты? Мише не хотелось принимать факт того, что отец уйдет на фронт, забудет о своей семье и будет лишь грезить мечтами о победе. Он злился, ему хотелось ухватить отца за руку и дернуть со всей силы, чтобы тот понял, как глупо поступает. Злость закипала в маленьком теле, отчего мальчик начал дрожать. Эта дрожь разливалась от затылка до кончиков пальцев. Миша не мог контролировать себя: сначала он лишился друга, а теперь лишается и отца… Как ему жить, когда любимые люди уходят и причиняют боль? Почему мир, в котором живет его семья, настолько жесток?..
Роман ушел на фронт, оставив после себя горечь разочарования и обиды, что царили в душе Миши. Мальчик все так же не мог смириться с решением отца. В силу возраста ему казалось, что так поступают только те, кто не любит своих детей. Он пока просто не мог понять всю сущность происходящего…
Тем временем дни тянулись, Варвара продолжала оказывать всю возможную помощь, но вместе с этим она раздумывала о том, чтобы спасти сына. До женщины дошли слухи, что недалеко от их села будет организован зеленый коридор для эвакуации гражданского населения из прифронтовых зон. Варвара посчитала, что это отличная возможность вернуть Мишу в мирную жизнь, где нет обстрелов и опасности. Сын поживет какое-то время с бабушкой, которая души не чаяла в своем внуке.
Она рассказала сыну об этом, и тот, казалось, воодушевился, думая, что покинет деревню «Н» вместе с матерью, но к сожалению, навсегда потеряв надежду в ближайшее время увидеть отца. А Варвара уже приняла незыблемое решение — она отправится вслед за мужем на фронт, чтобы помогать военным. Женщина не могла не поддержать Романа тогда, когда тот смог проявить себя как настоящий герой.
Ранним утром Варвара и Миша, собрав вещи, выдвинулись в сторону зеленого коридора, где уже стояли несколько автобусов, окруженных военными. Толпа людей с каждой минутой становилась все больше, крики и плач не стихали. Какофония звуков побуждала Варвару крепче прижать сына к себе, насладиться последними минутами вместе.
Миша с интересом разглядывал мужчин, что были облачены в форму: на правом предплечье у каждого красовалась белая ленточка, а на шлемах камуфляжной расцветки гордо расположилась георгиевская лента. Но главной деталью, что бросилась в глаза Мише, была белая остроугольная буква, обозначающая победу. Эта буква красовалась у каждого военного на крепкой груди, была она и на автобусах.
Проходя мимо одного из военных, который в этот момент помогал уже не молодой женщине поднять с земли тяжелую сумку, Миша остановился и завороженно посмотрел на него. Тот в свою очередь слегка припустил маску, что закрывала половину лица, и, улыбнувшись, искренне и добро сказал:
— Не переживай, все будет хорошо. Мы защитим твой дом. Будь в этом уверен и всегда вспоминай добрым словом тех, кто жертвует жизнями ради твоего будущего.
Миша лишь улыбнулся в ответ, робко опустив взгляд на ноги. Мальчик не мог найти слов, чтобы ответить мужчине, ведь не разделял его взглядов. Миша думал, что в стране много людей военных и они справились бы и без его отца, который так быстро согласился бросить его.
Варвара, уже стоявшая перед входом в автобус, озиралась по сторонам в поисках Миши:
— Миша, едем! — Наконец, мальчик, который отстал ради того, чтобы получше рассмотреть военных, приблизился к матери и вручил ей чемоданчик. — Нет, оставь у себя. Садись в автобус, а я приеду на следующем. В этом мест уже нет.
— Но мама! — Миша так испугался, что со всей силы, присущей ребенку, сжал ручку чемоданчика и стиснул зубы. — Я не поеду без тебя! Пусть кто-нибудь уступит тебе место, ну пожалуйста!
— Мишенька, не переживай. Бабушка встретит тебя, а я обещаю, что приеду завтра. Пожалуйста, делай так, как я тебе говорю.
Мальчик прильнул к матери и уткнулся носом ей в грудь. Шмыгая, он наслаждался последними секундами, что проводит с матерью. Миша будто чувствовал, что его мама не приедет, но старательно пытался не думать о плохом.
Отпрянув от матери, он бросил взгляд, полный слез, на нее, после чего медленно, точно никуда не спешил, поднялся по ступеням и занял место у окна. Миша вновь посмотрел на лицо матери, стараясь запомнить каждую черту — особенно заметную крупную родинку над губой, будто этот миг действительно стал
