Сложную и важную задачу уничтожения Ильгена облегчало одно обстоятельство — в его доме, длинном одноэтажном угловом строении номер 3 по Млынарской улице, советская разведка располагала своим человеком.
Дело в том, что с некоторых пор у Лидии Лисовской появился новый поклонник, и не какой-нибудь лейтенант или даже майор, а сравнительно молодой, пышущий здоровьем настоящий генерал. Ильген не был легкомысленным человеком, его не интересовали случайные романтичные приключения (в Германии у него оставалась семья, а в Ровно имелась постоянная любовница), но привлекательная внешность Лидии, прекрасные манеры, образованность невольно обратили на себя его внимание. Ильген сделал Лидии лестное предложение: сменить сомнительное для молодой женщины место официантки, хоть и старшей, ресторана «Дойчегофф» на вполне респектабельную и несравненно более спокойную должность экономки командующего «Восточными войсками».
Примечательно, что желание генерала разделяло и руководство ровенского СД, не доверявшее никому, в том числе и генералам вермахта. Лидия числилась их осведомительницей, и служба безопасности не упустила возможности поставить к командующему «Остентруппен» для присмотра своего человека. Более того, СД сделало все от нее зависящее, чтобы у Лисовской ненароком не оказалось конкурентки.
То был, должно быть, единственный случай за всю войну, когда полностью совпали интересы немецкого генерала, гитлеровской службы безопасности и… советской разведки!
Лидия обговорила с Ильгеном, что ее двоюродная сестра Мария будет иногда помогать ей по дому в ведении хозяйства, генерал не раз видел Марию в «Дойчехаузе» и ничего против не имел.
Многое видели и слышали стены гостиной окруженного рядом колючей проволоки дома номер 3 по Млынарской улице, о многом могли рассказать — и рассказывали. Ильген имел привычку проводить совещания с узким кругом своих ближайших подчиненных не на службе, а на этой квартире, благодаря чему в отряд стали поступать крайне интересные новости, одна из которых вскоре самым непосредственным образом отразилась на судьбе самого Ильгена.
Но еще раньше, благодаря проникновению в окружение генерала, удалось уточнить одно обстоятельство, волнующее Центр.
Еще в декабре 1942 года в НКВД СССР поступили сообщения о том, что командующий 2-й Ударной армией генерал-лейтенант А.А. Власов не просто попал в плен, но перешел на сторону врага и формирует из военнопленных так называемую «Русскую освободительную армию» (РОА). 24 февраля 1943 года состоялось заседание Военной коллегии Верховного суда СССР, которая заочно вынесла следующий приговор: «Власова Андрея Андреевича лишить военного звания генерал-лейтенант и подвергнуть высшей мере уголовного наказания расстрелу с конфискацией лично ему принадлежащего имущества».
Однако в то время в Москве не знали местонахождения теперь уже бывшего советского генерала, поэтому нарком НКГБ СССР В. Меркулов дал задание о подготовке необходимых мероприятий по ликвидации «Ворона» (такой псевдоним был присвоен Власову. — Авт.) шести оперативным группам НКГБ СССР, действующим в тылу противника. В числе этих шести была названа и «оперативная группа тов. Медведева».
Через новую экономку командующего «Остентруппен» Николай Кузнецов с достоверностью установил, что ни в Ровно, ни где-либо на территории рейхскомиссариата Украины вообще «Ворона» нет. Установлено было местонахождение другой хищной птицы — бывшего петлюровца, а ныне одного из заместителей Ильгена и его соседа генерала Михаила Омельяновича-Павленко, советскую разведку тогда не интересовавшего. Так что вопрос о приведении в исполнение приговора Власову для медведевцев отпал сам собой.
В числе важнейших учреждений оккупантов в Ровно был штаб высшего руководителя СС и полиции на Украине, обергруппенфюрера СС и генерала полиции Ганса Адольфа Прютцмана[22]. Большей частью Прютцман пребывал в Киеве, в Ровно только наезжал. Однако за его ровенской квартирой на Кенигсбергштрассе, 21 разведчики Медведева вели постоянное наблюдение. Они-то и зафиксировали, что в конце октября здесь проходило строго охраняемое важное совещание, в котором, кроме самого Прютцмана, участвовали командующий войсками тыла генерал Китцингер, его заместитель генерал Мельцер, командующий «Остентруппен» генерал Ильген и новый человек в Ровно — оберфюрер СС и полковник войск СС Пиппер. Ранее Пиппер руководил рядом карательных экспедиций в оккупированных европейских странах, проявил при этом решительность и чрезвычайную жестокость, за что получил прозвище «майстер-тод» — «мастер смерти». О важности совещания говорил тот факт, что проводил его даже не сам Прютцман, а прибывший вместе с ним «шеф дер банденкампф фербанде» — «руководитель по борьбе с бандами» обергруппенфюрер СС и генерал войск СС Эрих фон дем Бах-Зелевски, будущий палач восставшей Варшавы.
Только после войны стала известна директива Гиммлера своим представителям на местах: «Фюрер приказал, чтобы партизанские области на севере Украины и в Центральной России были бы полностью очищены от людей. Операция должна быть проведена в ближайшие 4 месяца».
7 сентября 1943 года Прютцман получил от рейхсфюрера СС еще одно письмо:
«Дорогой Прютцман!
…Надо добиться, чтобы при эвакуации украинских областей не осталось бы ни одной живой души, ни одного домашнего животного, ни центнера зерна, ни одной рельсы; все до единого дома должны быть уничтожены с таким расчетом, чтобы их нельзя было восстановить долгие годы, все без исключения колодцы — отравлены. Надо позаботиться, чтобы противнику досталась бы дотла сожженная, тотально разрушенная территория».
Только быстрое наступление Красной Армии и боевые действия партизан помешали гитлеровцам в полной мере осуществить эту чудовищную «заботу».
О чем шла речь на совещании у Прютцмана, разведчикам тогда выяснить не удалось, но через два дня совещание на ту же тему, но уже на уровне исполнителей проводил в своем доме Ильген. Генерал был гостеприимным хозяином и всегда радушно принимал подчиненных ему старших офицеров. Поэтому он поручил Лидии Лисовской приготовить в соседней комнате кофе для всех. В результате содержание сделанного им вступительного слова стало достоянием штаба отряда.
Ильген сообщил своим подчиненным, что принято решение о полной ликвидации партизанских отрядов, действующих на Ровенщине. В первую очередь подлежал уничтожению «отряд Медведя». Операция назначена на 8 ноября.
Информацию Лисовской подтвердили Кузнецов и Довгер. Обер-лейтенант Зиберт узнал об этом от офицера фельджандармерии Ришарда, Валентина — от шефа своего отдела учета и сводок промышленных предприятий РКУ доктора Круга. Кроме того, разведчики на железной дороге отметили, что некоторые части и подразделения подчиненных генералу Китцингеру двух резервных дивизий и другие подразделения начали перебрасываться в район Цуманских лесов, где тогда в урочище Лопатень базировался отряд «Победители».
Общее руководство операцией было возложено на Пиппера, которому, по совпадению, как раз в эти дни было присвоено звание генерал-майора, о чем он еще и сам не знал.
Дата 8 ноября была выбрана немцами обдуманно. Они полагали, что накануне партизаны по поводу годовщины Октябрьской революции позволят себе лишнее, и это каким-то образом отразится на их бдительности, несении караульной службы. Это свидетельствовало лишь о том, что гитлеровская разведка смутно представляла себе, с каким противником она имеет дело. В отряде Медведева дисциплина была даже не на уровне, а строже, чем в кадровой войсковой части, ни о какой праздничной пьянке здесь и речи быть не могло.
Партизаны действительно отпраздновали 26-ю годовщину Октября, прослушали передачи Московского радио, с радостью и воодушевлением встретили весть об освобождении от немецко-фашистских захватчиков столицы Украины Киева. Но это ни в малейшей степени не отразилось на их готовности в любой момент дать отпор врагу.
Вечером в лагере был устроен большой концерт самодеятельности, на котором присутствовали и гости — партизаны соседних отрядов. Когда гости по окончании скромных торжеств стали разъезжаться, к Медведеву подошел сильно взволнованный комиссар Стехов и шепнул:
— Прибыли разведчики из Берестян. Там разгружаются немцы с пушками и минометами. В Киверцах тоже разгружается воинский эшелон.
От Киверец и Берестян до места дислокации отряда были считанные километры…
Дмитрий Николаевич взглянул на часы.
— Что ж, все сходится. Один концерт заканчивается, будем готовиться к следующему.
Дело обстояло именно так. В этой ситуации Медведев проявил себя не только как превосходный организатор разведки и контрразведки, что в конце концов было его профессией, которой он отдал четверть века, но и как расчетливый общевойсковой командир. Своевременно предупрежденный о карательной экспедиции, Медведев уже разработал свой план — нет, не ухода на другое место, а разгрома карателей. Он знал, что на сей раз немцы бросят против отряда по-настоящему крупные силы. Уходить никак нельзя — получив приказ уничтожить партизан, Пиппер начнет преследование и, обладая значительным превосходством в живой силе, орудиях, минометах, неограниченный, в сущности, запас боеприпасов (у партизан же с этим всегда были проблемы), может во время марша, исключающего боевое развертывание на выгодных для обороны позициях, обрушить мощный удар и добиться своего. Значит, нужно принять бой, используя убежденность Пиппера во внезапности нападения.
