Вернувшись на родину, Зотов плавал на кораблях, а в 1715 году Петр послал его во Францию, познакомиться с тамошним флотом. А потом двадцативосьмилетний моряк принял под свою команду линейный корабль.
Девять суток отряд Сенявина, неся паруса, разыскивал врага.
Вечером 24 мая сигнальщики заметили силуэты трех неизвестных судов. Шведские или нейтральные? Сенявин объявил погоню. Ветер, как назло, дул встречный. Неопознанные корабли шли ходко, чувствовалось — их ведут опытные моряки.
Всю ночь, лавируя против ветра, русские корабли одолевали волны. Скрипели блоки, гудели ванты, порывистый норд рвал паруса. На рассвете догнали. Линейный корабль, фрегат и бригантина шли… без флагов.
С русского флагмана прогремел пушечный выстрел. Он означал приказ: «Поднять свой флаг».
В ответ неизвестные корабли поставили дополнительные паруса, наддали ходу.
Сенявин пустил вдогонку еще одно ядро. И только тогда на мачтах беглецов медленно, словно нехотя, поднялись шведские флаги, а на линейном корабле — это был 52-пушечный «Вахтмейстер» — затрепетал брейд-вымпел капитан-командора Врангеля.
Заняв наветренное положение, чтоб способнее было маневрировать, отряд Сенявина завязал бой. Шведы разом ударили из всех пушек по головному кораблю и сильно повредили ему рангоут. На помощь Сенявину бросился Конон Зотов. Он подошел к противнику на короткую дистанцию, принял огонь на себя. Продолжая сближаться со шведами, Зотов ворочал то вправо, то влево, используя всю мощь бортовой артиллерии. Когда до врага остался лишь один кабельтов, пушкари усилили огонь. Не выдержав шквала ядер, 34-лушечный фрегат «Карлскрон-Вапен» и 12-пушечная бригантина «Бернгардус» спустили флаги.
А «Вахтмейстер» расставил все свои паруса и пошел наутек. Сенявян приказал: «Гнать за противником». Более четырех часов русские корабли преследовали шведского флагмана. Настигнув врага, корабли зашли с левого и правого борта и взяли его «в два огня». Капитан-командор Врангель сдался…
На шведских судах было пленено 387 человек и найдено 50 убитых, а русские имели лишь девятерых раненых.
«Все сие сделано без великой утраты людей, — доносил Сенявин Петру. — Я иду со всею эскадрой и взятыми шведскими кораблями в Ревель».
Это была первая морская победа, которую русский флот одержал, не прибегая к абордажу, победа в открытом море. Петр назвал ее «добрым почином Российского флота».
Русский флот непрерывно рос. Его морякам, офицерам и матрасам требовался устав, который бы трактовал действия команд в артиллерийском и абордажном боях, при высадке десанта, в разведке. Сам Петр по четырнадцати часов в сутки трудился над составлением Морского устава. К этому делу он привлек и Конона Зотова.
Первой заповедью Устава было: «Все воинские корабли российские не должны ни перед кем спускать флаги…»
Молодому флоту, кроме Устава, нужны были и учебные пособия по устройству кораблей, навигации. По совету Петра Конон Зотов взялся за перо. Он написал работы «О погоне за неприятелем», «О морских сигналах», перевел с голландского лоцию Балтийского моря — «Светильник морской». Но самую большую известность у моряков снискала выпущенная в 1724 году его книга «Разговор у адмирала с капитаном о команде, или Полное учение, как управлять кораблем во всякие разные случаи. Начинающим в научение, от части знающим в доучение а не твердо памятным в подтверждение».
Эта книга (ею пользовались наши моряки в течение столетия) и лежит теперь в музее рядом с Морским уставом.
Именем выдающегося русского моряка был назван эскадренный миноносец, матросы которого штурмовали Зимний.
«…Остальные неприятельские суда, из которых на одном был вице-адмирал, ретировались; и хотя мы за ними и пустились в погоню, во абордировать их не могли, потому что они вышли уже из шхер в море, и погода стала прибавляться, и волны стали велики, только стрельбой их гораздо повредили так, чаю от кормы вице-адмиральского корабля видели отбитые доски».
— Бесподобно! — смеясь, вскричал Петр, читая донесение. — Поезжай, полковник, на «Фивру», скажи, что в Саикт-Питербурхе премного довольны.
Майор Шилов не верил своим ушам: полковник… Произвести через чин только за то, что доставил донесение — такого еще не бывало. Значит, там, при Гренгаме, действительно большая виктория, если сам государь так безмерно обрадован.
Шипов посмотрел на стоявшую в шкафу, за стеклом, модель корабля. Ну, долго будут помнить эту «Фивру» господа шведы…
27 июля 1720 года у Аландских островов, дружно ударяя тысячами весел, шла эскадра гребных судов. На шестьдесят одной галере и двадцати девяти лодках находилось десять тысяч «морских солдат».
В центре флотилии плыла длинная, остроносая, с надстройкой на корме галера «Фивра», на ее мачте развевался флаг начальника галерного флота генерала Михаила Голицына. Более полутораста гребцов старались вовсю.
— Живее, живее! — нетерпеливо приказывал генерал, расхаживая по куршее — помосту, соединяющему корму с носом. — Навались, братцы!
Сорокапятилетний генерал славился храбростью и воинским талантом. Вместе с Петром он участвовал в захвате Азовской крепости, дрался под Нарвой, штурмовал Нотебург, командовал гвардией в Полтавском сражении. Петр на поле боя вручил ему высшую награду — орден Андрея Первозванного.
И вдруг получить от государя упрек… А причина? Посланная на разведку лодка зашла слишком далеко, села на мель и захвачена шведами. Петр выразил недовольство: «Зело удивительно в отдалении от галерного флота такой азартный разъезд иметь». И повелел отбить лодку и «еще какой поиск сыскать».
Галеры бежали быстро. Матросы и солдаты, щуря глаза от солнца, наблюдали за горизонтом — не покажутся ли шведские паруса.
Ни много ни мало, а двадцатый год наши балтийцы сражались со свеями. Морское могущество Швеции было подорвано, но заключать мир она не хотела — надеялась на помощь Англии. Полтора месяца минуло, как в Финский залив вошла английская эскадра адмирала Норриса: заявилась якобы для «защиты торгового мореплавания и посредничества в заключении мира».
И тогда Петр послал галерный флот искать боя с противником: он хотел доказать шведам, что надежды на англичан не спасут их от разгрома.
И вот под вечер эскадра подошла к острову Дегере. Голицын выслал в разведку несколько лодок. Вскоре одна из них вернулась к «Фивре».
— У острова Лемланд шведы! — доложил командир лодки.
Галеры рванулись вперед. Вскоре моряки увидели вражеские паруса. В заливе стояли линейный корабль, четыре фрегата и девять других вооруженных судов.
Сила большая! Но Голицын хоть сейчас бы приказал атаковать. Вот уже абордажные команды изготовились к бою: галеры ощетинились пиками, топорами, похожими на заостренный зуб. Что же медлит начальник флота?
По морю гуляли белые барашки; галеры захлестывало соленой водой, солдаты едва поспевали вычерпывать ее ведрами и котелками. На крутой волне трудно подойти вплотную к вражеским кораблям. Надо переждать непогоду, а потом — атаковать.
С «Фивры» приказали: отходить к острову Гренгаму, в шхеры.
Шведы двинулись следом. Не мог вице-адмирал Шеблад упустить такую добычу. Он видел, как медленно, неуклюже переваливаются с волны на волну эти низкобортные суденышки, как смешно машут в воздухе веслами гребцы, когда пенные валы подкидывают лодки на свои гребни. Еще немного, и они перевернутся. Чего доброго, не удастся захватить ни одной галеры, все перетонут.
— Вперед! — торопил Шеблад.
Русские уходили в мелководный пролив. Уже выступали из-под воды гранитные лбы подводных скал, вокруг них яростно вихрила вода. Уже появилось столько отмелей, что и галерам приходилось лавировать.
— Курс ведет к опасности! — доложили Шебладу.
— Молчать! — взревел разъяренный адмирал. — Мы еще успеем догнать!
Голицын расхаживал на палубе «Фивры», думал: «Горяч, горяч Шеблад… Забыл господин адмирал пословицу: морем плыть — вперед глядеть».
Среди островков, в шхерах, было спокойнее, и Голицын приказал атаковать неприятельский флот. Галеры и лодки повернули и ринулись на врага. Фрегаты стали маневрировать, чтобы занять выгодную позицию для стрельбы. Но где было им развернуться в такой тесноте! Они походили на слонов, попавших в загон. Вот сел на камни 34-пушечный «Стор-Феникс». Вот затрещал корпус 30-пушечного «Венкера», налетевшего на мель. Галеры окружили оба фрегата, и на их палубы тотчас полетели привязанные к прочным канатам тяжелые, кованые «кошки». Шведы яростно отбивались: в упор палили из ружей, отталкивали лодки шестами, бросали в них ядра. Но было поздно — лихим броском русские захватили фрегаты.
Вице-адмиралу Шебладу ничего не оставалось, как поскорее уносить ноги. На линейном корабле появился сигнал: «Немедленно отходить». Осторожно продвигаясь между отмелями, флагманский корабль загородил путь фрегатам «Кискин» и «Данск-Эрн». Русские абордажные команды, несмотря на страшный огонь, взяли их в плен.
