41-й корпус Рейнгардта, прорвав оборону советских войск северо-восточнее Пскова, тремя дивизиями выкатывался на Струги Красные.
Все это время силами ленинградцев, местного населения и выдвигавшихся войск на северном берегу реки Луги строился оборонительный рубеж, протянувшийся от Финского залива до озера Ильмень, состоявший из двух полос протяженностью около 175 км и глубиной 10–15 км. Перед передним краем и в глубине устанавливались мины, копались противотанковые рвы, эскарпы, устраивались лесные завалы. Одновременно с оборонительными работами войска Лужской оперативной группы усиленно готовились к предстоящим сражениям, а некоторые части с 12 июля уже вели бои в предполье. Чтобы выиграть время на подготовку обороны на Лужском рубеже, Военный совет Северного фронта создал несколько отрядов заграждения и направил их на шоссе Луга — Псков. В эти отряды были включены стрелковые, артиллерийские и инженерные части. Здесь же с боями отходили соединения 11-й армии.
Поддержанные активными действиями авиации и сильной артиллерийской группировкой, советские части оказывали упорное сопротивление 41-му моторизованному корпусу, вынужденному из-за сильно пересеченной и заболоченной местности действовать исключительно вдоль единственной дороги на Лугу. 12 июля лобовое немецкое наступление, лишившись внезапности и маневра, завязло в районе Плюссы. Это заставило генерала Гёпнера отказаться от прямого прорыва на Лугу и повернуть главные силы Рейнгардта на северо-запад, оставив под Лугой только 269-ю пехотную дивизию генерала фон Лейзера.
Немецкие танкисты, совершив 170-километровый форсированный марш по лесным дорогам, считавшимся у нас непроходимыми для техники (впрочем, один из участников рейда тоже охарактеризовал пройденную трассу как трясину «самого гнусного характера»), в ночь с 13 на 14 июля скрытно вышли к реке в районах Ивановского и Сабека, в 20–25 км юго-восточнее Кингисеппа. Хотя перед подходом 1-й танковой дивизии мост у Сабека был разрушен, ей удалось захватить здесь плацдарм. Переправы у Ивановского, благодаря действиям диверсионных подразделений полка «Брандербург», 6-я танковая дивизия генерала Франца Ландграфа заняла неповрежденными и тоже перебралась на противоположный берег. Однако развить наступление с плацдармов не удалось. Монументальное советское исследование утверждает, что здесь сработали диверсанты из полка «Бранденбург». На самом деле два моста у Ивановского достались противнику целыми и невредимыми благодаря внезапности его действий и безалаберности охраны.
«Упорной и активной обороной выдвигавшихся от Ленинграда войск наступление германских подвижных частей было остановлено», — сообщает российский историк. Хотя, если быть точным, дело было совсем наоборот. Форсировав Лугу, Рейнгардт оказался в той же ситуации, что и Манштейн под Двинском: серьезного противника впереди практически не было, Ленинград лежал в двух переходах, «панцеры» ждали приказа атаковать, но вести дальнейшее наступление лишь подвижными соединениями без поддержки пехоты фон Лееб считал слишком рискованным предприятием. Основные силы группы армий «Север» и почти вся авиация, в соответствии с планом глубокого флангового охвата противника с юго-востока, были нацелены на озеро Ильмень и Новгород. Генерал Рейнгардт получил стоп-приказ.
Это позволило советскому командованию подтянуть к плацдармам дополнительные силы, которые выгружались из эшелонов прямо на глазах у немцев. Это прибыли на войну ленинградские дивизии народного ополчения. Их немедленно бросал в бой лично примчавшийся из Новгорода К.Е. Ворошилов. В небе господствовали советские самолеты, для нанесения ударов по переправам была привлечена авиация Балтфлота и 7-го истребительного корпуса ПВО.
«1-я стрелковая дивизия народного ополчения, — вспоминал руководивший обороной плацдарма генерал Эрхард Раус (номера советских дивизий генерал путает), — в сопровождении танков появилась перед нами утром, стремительно наступая на Ивановское по дороге, ведущей к деревне с запада. Она намеревалась захватить оба моста через Лугу в тот же день. Внезапный огонь хорошо укрытых немецких батарей заставил русскую пехоту отступить. Хотя вражеские танки сначала остановились в замешательстве, вскоре они снова двинулись вперед короткими рывками. Неопытная русская пехота следовала за ними, подгоняемая офицерами и комиссарами, которые угрожали солдатам пистолетами. Танки, постепенно набирая скорость, катились строем клина и уже грозили прорвать немецкую линию, когда внезапно заговорили наши 88-мм и 105-мм орудия, открывшие огонь из засад с дистанции не более 500 метров. После каждого выстрела поднималось облако дыма, отмечая попадания. Тем временем наша артиллерия и пулеметы выкашивали ряды русской пехоты, следовавшей за танками. Атака русских выдохлась… Тем временем 3-я добровольческая дивизия народного ополчения, наступавшая от села Юрки, собралась на исходных позициях на опушке густого леса, подступавшего к Ивановскому с востока. Эта атака, проведенная без артиллерийской поддержки, началась ближе к вечеру. Русские наступали несколькими волнами по обе стороны дороги и бежали к дамбе по совершенно открытой местности. Наша артиллерия, которая раньше обстреливала районы сосредоточения, теперь обрушила огневой вал на эту желто-коричневую массу. Пулеметы и танковые пушки открыли бешеный огонь, засыпав противника смертоносными снарядами. Атака захлебнулась буквально через несколько минут, и результатом этого бессмысленного поступка была только ужасная бойня. Но даже после этого атаки до вечера повторились еще трижды и каждый раз завершались неудачей. В ходе атак русские понесли ужасающие потери, но не захватили ни пяди земли».
Дело дошло до того, что под брань маршала взобрался в танк и рванул разведывать врага сам командующий Северным фронтом, но «тридцатьчетверку» быстро подбили, а чудом спасшийся генерал Попов тут же получил фитиль «за безрассудную удаль». Хотя и самому маршалу СССР там делать было нечего, но не мог он руководить войной по карте, не той закалки был человек.
«На стиль деятельности Ворошилова конечно же влияли привязанности и представления периода гражданской войны, в ходе которой он сформировался как зрелый и крупный советский военачальник, — утверждает бывший командующий 23-й армией генерал А.И. Черепанов. — Он и тогда, мы знаем это, не отсиживался в штабах и не кланялся пулям. Но тогда и природа боя была иной. А его и теперь, в новых условиях, влекло в войска, на поле боя, хотя, конечно, увидеть, схватить здесь можно было не всю широкомасштабную картину происходящего, а только небольшую ее часть». Слова из песни «первый маршал в бой нас поведет» Климент Ефремович воспринимал буквально. Отсюда родился в Красной Армии целый ворошиловский эпос:
«Рассказывают, что в 1941 году Ворошилов, чтобы предотвратить отход отдельных наших подразделений на направлении главного удара немцев, бросился с группой офицеров наперерез отступавшим и тем восстановил положение, предотвратив прорыв фронта».
В отчете за этот период командир 41-го моторизованного корпуса писал:
«Для частей у предмостных укреплений наступило время упорной борьбы, связанной с большими потерями. Противник начал беспрерывно атаковать их. Потом четыре недели солдаты основных дивизий, привыкшие к стремительным атакам и прорывам, вели здесь, глубоко зарывшись в землю, позиционную войну».
Поэтому правильней было бы сказать, что две дивизии Рейнгардта «упорной и активной обороной» сумели не только удержать, но и, отбив все атаки, расширить захваченные плацдармы.
Причем даже не дивизии, основные силы которых еще продолжали форсировать болота и мостить многокилометровые гати, а их передовые отряды. Так, первые шесть дней на плацдарме у Ивановского по несколько раз в день отбивала атаки, уничтожив при этом 78 советских танков, боевая группа полковника Рауса, в которой насчитывалось 1500 солдат, 36 гаубиц и полевых орудий, 9 противотанковых пушек, 12 зениток калибра 88 мм, 26 зенитных автоматов, 230 пулеметов и 60 легких танков, в основном чешских 35(1).
Ворошилов и Жданов быстро назначили виновных: командующего Лужской опергруппой «талантливого военачальника» К.П. Пядышева сначала сняли с должности за неумелое руководство войсками, нераспорядительность и «безынициативность, а потом арестовали и отдали под суд за «контрреволюционные высказывания» и «неверие в наши силы» (в хрущевские времена гибель генерала инкриминировали «бериевской клике»). Полковник Н.С. Угрюмов был отстранен от командования 2-й ДНО.
36-я моторизованная дивизия генерал-лейтенанта Оттенбахера, очищая от советских войск восточное побережье Чудского озера, вышла к Гдовскому боевому участку, который сопротивлялся недолго.
Генерал Манштейн, оказавшийся вследствие задуманного Гёпнером маневра в еще более изолированном положении, все еще продолжал наступать. Его войска прорвались к Лужскому рубежу западнее Шимска.
