— Мы тут без тебя таких дел наворочали, такую операцию провели, дух захватывает! Представляешь, на триста километров вперед продвинулись. Больше пятидесяти гитлеровских дивизий раздолбали! На Западе — во Франции, Бельгии и Голландии — столько же стоит. — Полосин поискал на столе бумагу, помахал ею перед лицом Ромашкина. — Вот последние сведения из Генштаба — восемнадцать дивизий и четыре бригады сняли гитлеровцы с Западной Европы и гонят к нам сюда, чтобы затыкать фронт. Это, милый мой, в те дни, когда союзники наконец отважились переплыть Ла-Манш. Это просто курам на смех!
— Я видел фашистов, которых вы под Минском окружили, их по Москве провели.
Полосин с досадой отмахнулся:
— Меня не интересуют гитлеровцы под конвоем! Наши с тобой враги, Ромашкин, там — живые, с оружием в руках! Надо, чтобы эти остервеневшие волки как можно меньше губили наших людей. Война ими проиграна, сейчас они хотят только подороже взять за свои подлые жизни. А мы им должны показать — вот это, — Полосин показал тугой узластый кукиш. — Будем добивать их грамотно, последовательно и методично. Слава богу, научились это делать. Как там Москва, сильно разрушена? — вдруг без всякого перехода спросил полковник.
— Я не видел никаких разрушений.
— Это хорошо. Между прочим, и немцам тоже показали столицу не случайно. Геббельс и Геринг кричали, что их авиация там камня на камне не оставила. Вот им и показали. Это лучше любой пропаганды и агитации действует!
— Один фриц мне кулак показал.
— Ну, таких много будет и после войны. Но их сами немцы выведут. И у них есть порядочные люди, к нам вот приехали из комитета «Свободная Германия» те самые немцы, которые против нас воевали. Хорошо помогают теперь, каждый день по радио выступают, листовки пишут, прочищают мозги своим соотечественникам.
Зазуммерил телефон.
— Слушаю… товарищ генерал, пока твердо сказать не могу, не нашел я эту танковую дивизию. Ищу. Понимаю, время не ждет. Я вызвал к себе летчиков и командира разведывательной эскадрильи. Сам поставлю задачу, проверю все еще раз.
Полосин положил трубку, минуту подумал и пояснил Ромашкину:
— Начальник штаба разработал очень хорошую частную операцию, командующий фронтом утвердил ее. А начать не можем. Потеряли целую танковую дивизию. Представляешь, мы пойдем вперед, а она нам где-то сбоку двинет!
За дверью послышался топот и говор.
— Заходите! — крикнул Полосин, не выглядывая в коридор.
Вошли летчики, молодые, гибкие, с крылышками на фуражках и на петлицах.
— Здравствуйте, орлы! Я пригласил вас вот зачем. Если найдете эту чертову танковую дивизию, то надо будет делать перегруппировку, менять план операции, на это уйдет много времени. А если не найдете, но она окажется в нашей полосе, то таких дров нам наломает, что даже вам в небе жарко будет. Докладывайте только то, что вы видели.
— Вот Ирканов нашел танки, — подсказал командир эскадрильи.
Полковник подошел к карте:
— Показывайте где?
Летчик, старший лейтенант, показал пальцем:
— Вот здесь и здесь.
— Да это не дивизия, обычные танки усиления пехоты, — возразил молоденький лейтенант.
— Ты, Левушкин, молчи, не нашел танки — и помалкивай, — придержал его комэск.
— Нет, братцы летчики, так не пойдет, — остановил их полковник, — вы мне натяжек не делайте: надо дивизию — пожалуйста, не надо — нет ее! Вы мне скажите правду и только правду. Что вы видели? А выводы я сам буду делать.
Летчики колебались.
— Танки мы ьидели, но кто их знает, те это, которые вам нужны, или другие?
— Вы же не новички, дивизию-то, наверное разглядите?
— Может быть, она рассредоточена?
— Все может быть. Для того чтобы проверить, у кого из вас какой глаз, чьи данные более точны, поступим так. Задание вам теперь будет каждому свое, и приказываю, в интересах дела, до выполнения друг другу ничего не говорить. Вы двое, пожалуйста, выйдите. — Когда пилоты вышли, Полосин сказал оставшемуся: — Вы будете вести разведку вот в этой полосе, попутно, до подхода к линии фронта посчитайте наши танки вдоль дороги — докладывайте по радио прямо с борта, сколько увидите танков справа и слева от шоссе. Отправляйтесь немедленно.
Двух других летчиков Полосин послал на то же направление, но каждому сказал:
— А вы полетите вот сюда. — И тоже велел считать свои танки до пересечения переднего края.
Ромашкин не совсем понимал, зачем это нужно. Когда авиаторы ушли, спросил:
— А почему аэрофотоснимки не сделать — будет объективно и точно.
— Мы, конечно, их сделаем, но на это нужно время, а меня за горло берут сейчас — сведения выложи немедленно. Летчики быстрее посмотрят, а потом их данные со снимками сопоставим.
Полосин позвонил начальнику бронетанковых войск армии:
— Павел Иванович, сколько у тебя танков вдоль шоссейной дороги в полосе шириной в двадцать километров? Подсчитай и позвони, пожалуйста. — И тут же опять без перехода и паузы: — Послали мы, Ромашкин, группу в тыл в этот район, но она не выходит на связь. То ли провал, то ли рация отказала.
Ромашкин понял это по-своему:
— Может быть, я, — он встал.
— Нет, брат, не успеешь, мне эти сведения сегодня до конца дня нужны. Сейчас бои стали очень подвижные, скоротечные.
Полковник звонил в соседние армии, в штаб фронта, на передовую в дивизии, гонял радистов-перехватчиков, направленцев из своего отдела, а когда ему звонил нетерпеливый начальник штаба, спокойно докладывал:
— Ищем, товарищ генерал. Нет, пока нет. — Вдруг, как и раньше, без перехода, позвал: — Идем обедать, я тебя поэтому и не отпускал, хотел накормить на дорогу.
Но Ромашкину показалось, что держал его около себя начальник разведки еще и для того, чтобы Василий не считал их штабную жизнь очень уж спокойной: вот посмотри — за «языками» мы не ходим, но тоже в постоянном нервном напряжении.
В небольшой комнатке, здесь же в отделе, на столе, накрытом клеенкой, стояли алюминиевые миски, лежал хлеб, головки лука, несколько огурцов. Когда подошел Полосин, офицеры встали. Он кивнул, сел на свое место во главе стола и тут же взялся за телефон, который, зная нрав и особенности работы начальника, подвели и в столовую.
— Если меня будут спрашивать, я здесь, — сказал Полосин телефонисту.
Пока обедали, ему несколько раз звонили.
Офицеры держали себя за столом свободно, о работе не говорили, много шутили, Полосин позволял подтрунивать над собой и не оставался в долгу. Кирко с серьезным видом сообщил:
— Слыхали новость? В Германии теперь по-другому будут приветствовать друг друга.
— Как же?
— Раньше поднимали одну руку вверх, теперь будут поднимать обе.
— Старо. Информаторы, как всегда, опаздывают со сведениями, — сказал Полосин. — Это приветствие они хорошо усвоили еще после Сталинграда. А вот слыхали вы, какую телеграмму Гитлер богу послал?
Полосин не успел рассказать — запищал сигнал в аппарате, полковник долго слушал и задумчиво ответил:
— Да, это неприятно. Приходи, может, что-нибудь вместе придумаем… — Закончив разговор, сообщил своим работникам: — Начальник особого отдела Модестов фашистского лазутчика с радиостанцией в районе штаба поймал. У него задача — найти наш штаб и навести на него бомбардировщики. Ух, сейчас взовьется начальник штаба! Мы танковую дивизию выявить не можем, а тут еще место дислокации штаба придется срочно менять!
Позвонили из разведэскадрильи, сообщили: пилоты насчитали в расположении своих войск количество танков с очень небольшим расхождением — сто пятьдесят, сто сорок и сто тридцать пять. Начальник бронетанковых войск подтвердил — цифры почти точные.
— Значит, и в полосе противника не ошибаются, — резюмировал Полосин, — видимо, нет здесь танковой дивизии! Однако проверим еще раз по другим каналам! — Он взглянул на майора, который сидел напротив, а тот молча кивнул и вышел.
Пришел начальник особого отдела — красивый, рослый полковник, в хорошо сшитой гимнастерке, сел к обеденному столу, устало пригладил волнистые волосы, попросил:
— Налейте чего-нибудь похлебать, с утра не ел. — Черпая суп ложкой, он стал рассказывать: — Поймать-то мы его поймали, но он успел уже координаты наши передать.
— Как он вел переговоры? Открытым текстом или кодом? — спросил Полосин.
— Кодом, по телеграфу.
— А что, если мы дадим еще одну шифровку от его имени, будто штаб снялся и уходит на новое место?
— Пройдет ли? Могут разгадать дезинформацию по почерку. Ты знаешь, у каждого телеграфиста свой почерк.
— А ты его заставь передать.
— Легко сказать… Телеграмму он отстукает, но поверят ли там?
В разведотдел пришел начальник штаба, пожилой, стройный генерал. Глаза его умные, немного припухшие от бессоницы, шутливо сверкнули:
