– Нам все равно скоро садиться. – Он взглянул на бензиномер.
– Только бы не на вражескую территорию.
Взглянув вверх, Харальд сквозь крышу увидел два самолета.
– Сейчас узнаем. Смотри.
Вытянув шеи, они смотрели, как два маленьких аппарата приближаются с юга. Харальд старался разглядеть, что у них на крыльях. Неужели немецкие кресты? Неужели все было напрасно?
Нет! Это два «спитфайра» Королевских военно-воздушных сил.
– Ура! – радостно завопил Харальд.
Самолеты подлетели совсем близко и с двух сторон взяли «шершня» в клещи.
– Надеюсь, они не примут нас за шпионов и не собьют! – пробормотала Карен.
Такой исход был весьма вероятен. Как бы дать понять англичанам, что они свои?
– Флаг перемирия! – сообразил он. Стащил с себя рубашку, высунул ее в разбитое окно. Белая ткань затрепетала на ветру.
Похоже, это сработало. Один из «спитфайров» обогнал «шершень» и покачал крыльями.
– Кажется, это значит «следуй за мной», – объяснила Карен. – Но следовать мы не сможем, горючего нет. – Она огляделась. – Ветер с востока, судя по дыму вон над той фермой. Сяду-ка я на это поле. – Она опустила нос и развернулась.
Харальд озабоченно смотрел на «спитфайры». Они кружили поблизости на одной высоте, словно хотели посмотреть, что будет. А может, сочли, что «шершень» большого вреда Британской империи не причинит.
Карен снизилась до трехсот метров и полетела по ветру над приглянувшимся ей полем. Вроде бы никаких помех. Развернулась против потока воздуха и пошла на посадку. Харальд орудовал педалями, выравнивая самолет.
Метрах в шести от земли Карен попросила:
– До конца закрой дроссель, ладно? – и слегка подняла нос.
Харальду показалось, что они почти коснулись земли, но самолет пролетел еще метров пятьдесят. И вот тут его тряхануло – они приземлились. Вскоре бег по кочкам замедлился. Когда самолет встал, в разбитое окно Харальд заметил, что на дорожке, всего в нескольких метрах, притормозив ногой велосипед, застыл парень и смотрит на них, разинув рот.
– Интересно все-таки, где мы, – вздохнула Карен.
– Привет! – по-английски окликнул Харальд велосипедиста. – Куда это мы залетели?
Парень смотрел на «шершня», словно тот был инопланетным аппаратом.
– Ну уж не на аэродром, это точно!
Спустя сутки после того, как Харальд и Карен приземлились в Англии, фотографии, снятые Харальдом на радиолокационной станции на острове Санде, были напечатаны, увеличены и прикноплены на стену в одной из просторных комнат Вестминстера. Некоторые были исчерканы стрелками и пометками. Трое представителей Королевских воздушных сил в военной форме рассматривали снимки и негромко, взволнованно переговаривались.
Когда Дигби Хоар, введя туда Харальда и Карен, закрыл за ними дверь, офицеры повернулись на шум. Один из них, высокий, с седыми усами, произнес:
– Здравствуйте, Дигби.
– Доброе утро, Эндрю. Познакомьтесь, господа. Это маршал авиации сэр Эндрю Хогг. Сэр Эндрю, позвольте представить вам мисс Даквитц и мистера Олафсена.
Хогг пожал Карен левую руку, поскольку правая еще висела на перевязи.
– Вы необыкновенно храбрая юная дама, – сказал он. Говорил он так, словно у него каша во рту, и приходилось напрячься, чтобы его понять. – Даже опытный пилот хорошо бы подумал, прежде чем пересечь Северное море на «хорнет моте».
– Правду сказать, пускаясь в полет, я даже не представляла, насколько это опасно.
Хогг повернулся к Харальду.
– Мы с Дигби старые приятели. Он в подробностях передал мне ваш отчет, и я даже выразить не могу, до какой степени важны сведения, которые вы добыли. Но хотелось бы также лично выслушать ваши соображения о том, как работает эта установка.
Харальд сосредоточился, подбирая в уме английские слова, и указал на фотографию, где все три элемента установки были сняты вместе.
– Большая антенна вращается равномерно, будто в постоянном режиме просматривает все воздушное пространство. Те, что поменьше, меняют угол вращения и наклон и, как мне кажется, отслеживают самолеты.
– Сегодня на рассвете, – остановил его Хогг, обратившись к другим офицерам, – я послал в разведывательный полет над островом радиоэксперта. Он уловил сигналы на длине волны в два и четыре десятых метра, предположительно исходящие от большой Фрейи, и сигналы на пятидесятисантиметровой волне, предположительно испускаемые меньшими антеннами, которые, вероятно, именуются Вюрцбургами. – Он повернулся к Харальду. – Продолжайте, пожалуйста.
– Мне пришло в голову, что большая антенна издали засекает бомбардировщик и предупреждает о его приближении. Одна из маленьких определяет точное местонахождение бомбардировщика, а вторая с высокой точностью направляет высланного на перехват истребителя.
Хогг снова повернулся к коллегам:
– Я думаю, он прав. А каково ваше мнение?
– Мне все-таки неясно, что такое «химмельбет», – заговорил один из офицеров.
– Химмельбет? Так по-немецки называется… – начал Харальд.
– Кровать с пологом на четырех столбиках, – закончил за него Хогг. – Мы слышали, что радарная установка действует по принципу «химмельбет», но не знаем, что это значит.
– А! – воскликнул Харальд. – А я все гадал, как они организуют работу! Теперь все ясно.
Наступила тишина.
– И что же вам ясно? – прервал молчание Хогг.
– Ну, если смотреть на вещи с точки зрения руководства немецкой противовоздушной обороны, было бы разумно разделить пограничное воздушное пространство на зоны, скажем, пять миль шириной и двадцать – глубиной, и снабдить каждую таким набором из трех машин… как раз получится химмельбет.
– Возможно, вы правы, – в раздумье произнес Хогг. – Это обеспечило бы почти непроницаемую защиту.
– Если бомбардировщики летят развернутым строем, то да, – кивнул Харальд. – Но если выстроить самолеты в колонну по одному и послать их через один-единственный участок, немцы засекут только первый самолет, а у остальных шанс долететь до цели станет значительно выше.
Хогг пристально посмотрел на Харальда. Перевел взгляд на Дигби, на двух своих подчиненных и снова вернулся к Харальду.
– Получится что-то вроде вереницы бомбардировщиков, – пояснил Харальд, неуверенный, что они поняли.
Молчание не прервалось. Харальд недоумевал: может, что-то не так с его английским?
– Вы понимаете, о чем я? – растерянно поинтересовался он.
– О да! – произнес наконец Хогг. – Очень хорошо понимаю.
* * *
На следующее утро Дигби увез Харальда и Карен из Лондона. Проделав трехчасовой путь на северо-восток, они оказались в загородном особняке, где квартировали офицеры военно-воздушных сил. Каждому выделили по маленькой комнатке с раскладной походной кроватью, а потом Дигби познакомил их со своим братом Бартлеттом.
Днем они с Бартом посетили ближайшую авиабазу, где размещалась его эскадрилья. Поставив местное командование в известность, что они проходят подготовку в качестве секретных агентов, Дигби добился для них разрешения посетить инструктаж летчиков. Дальнейших объяснений не потребовалось, и они присутствовали на собрании, в ходе которого командир эскадрильи разъяснил летчикам, что в предстоящий налет они полетят новым строем, а именно колонной.
Их цель Гамбург.
Тот же сюжет, пусть цели были другие, разворачивался на многих аэродромах Восточной Англии. Дигби сказал Харальду, что в эту ночь в налете примут участие около шестисот бомбардировщиков. Это будет отчаянная попытка отвлечь силы люфтваффе с русского фронта.
Луна взошла в начале седьмого, а в восемь взревели спаренные моторы «веллингтонов». В диспетчерской на доске вроде школьной отмечалось время вылета и кодовая буква каждого самолета. Самолет Барта шел под буквой Д – «Джордж».
По мере того как спускалась ночь, с самолетов начали поступать радиосообщения, и местонахождение каждой машины отмечалось на большой карте, расстеленной на столе.
Ведущий самолет, «Чарли», доложил, что его атаковал истребитель, и связь прервалась. «Авель» добрался до города, доложил, что зенитная артиллерия открыла огонь, и сбросил зажигательные бомбы, чтобы бомбардировщикам, следующим за ним, лучше была видна цель.
Когда бомбы стали падать на Гамбург, Харальд вспомнил о своих кузенах Гольдштейнах и взмолился, чтобы они остались целы. В прошлом году по школьной программе полагалось прочесть один роман по-английски, он выбрал «Войну в воздухе» Герберта Уэллса, и в памяти у него осталось ужасное видение ночного города в условиях воздушной атаки. Зная, что иного способа побороть нацизм нет, он все равно страшно боялся за Монику.
