Опять залег... Опять патруль.
Смеркалось, когда Алик залег так, что можно было видеть охраняемые ворота базы.
Он видел, как и когда сменяется караул у проходной...
Он видел, как и когда выходит на патрулирование новый состав...
Он видел, как и когда выехал из ворот автомобиль «БМВ»...
Он все видел и все фиксировал.
А «БМВ», ведомые Кареевым, катили к городу. Пройдя привычные проверки, Кареев выехал в предместье и долго мотался по узким улочкам, разыскивая нужную улочку и нужный дом. Нашел, остановился, выключил мотор.
Постучав в дверь небольшого одноэтажного дома, он долго ждал, пока откроют.
Василий лежал на кровати поверх покрывала. Был он босиком, в нижней рубашке и галифе. Он лежал на спине и смотрел в потолок. На скрип двери с трудом повернул голову.
— Здравствуй, Василий, — сказал от порога Карссв.
— Физкулътпривет.
— Как ты себя чувствуешь?
— Ты зачем меня в гестапо сдал, жук навозный?! — с трудом проговорил Василий.
— Перешел со мной на «ты»? Что ж, пусть будет так. Теперь не в оправдание, а в объяснение: я тебя в гестапо не сдавал. Конечно,взяли тебя за то, что ты общался со мной. Я ведь важная и секретная персона, Вася.
— Раз ты такой важный, что ж не помог, не выручил?
— Я не торопился, Вася, потому что кое-какие сомнения ты по мне разбудил.
— Какие еще сомнения?
— Говорил много о жизни своей. Будто легенду излагал. И любопытствовал ненужно: зачем тебе знать, когда я в этом кабаке бываю?
— Я тебе подарок хотел сделать, галициец! Эх, ты!
— В конце концов, я же выручил тебя, Вася!
— Ты, как я понимаю, за коньяком пришел. Бери, ящик под кроватью.
— Хочешь, чтобы я перед тобой на карачки встал?
— Нужен ты мне! Хоть на карачках, хоть стоя.
— А ты мне нужен. Выпить и поговорить попросту.
— Я с тобой говорить не желаю, потому что боюсь.
— Теперь ничего не бойся, Вася.
Алик вошел в пещеру, сел, устало привалившись к стене, расшнуровал и скинул ботинки, вылез из верхней части комбинезона.
— Есть будешь? — спросила его Маша.
Сейчас, — ответил Алик и виновато улыбнулся: — Егор Иванович, поговорим?
— Отдохни малость, Алик.
— Нет, сейчас, по свежачку давайте.
— Доволен собой? — спросил Егор и достал карту׳.
— Ага.
— Ну что ж. Тогда излагай, — разрешил Егор, и они легли у карты.
— Считайте, Егор Иванович, что сетевая зона отработана. Мною прохронометрировано движение патрулей — засек время смен. При смене подсчитал их количество. Шестнадцать пар идут в строгом шахматном порядке. Восемь пар — внешнее кольцо, восемь пар — внутреннее. Визуальную связь поддерживать нет возможности — лес, мелколесье. Голосовая — вполне доступна при их интервалах в триста пятьдесят метров. Мне повезло. У них один шахматный квадрат у входа на базу, видимо, отдан для наблюдения охранному караулу. Им кажется, что они хорошо просматриваются от проходной. А там — неровности почвы,лопухи, крапива. Наверное, у пограничников в этом месте свалка была. Лежишь, как в замаскированном укрытии. Сева туда для перепроверки пошел.
—Молодец,- Егор погладил Алика по волосам, пошлепал по щеке. Поешь и все на бумаге нарисуешь. Еще одна перепроверка — и мы готовы.
—Скоро, значит, Егор Иванович? — спросил Алик и, не ожидая ответа, приступил к приему пищи.
—Если перепроверка все подтвердит, я завтра в город к Васе схожу.
—В гестапо наведаетесь? — колюче поинтересовалась Маша.
—Они уже должны его отпустить.
—А.вдруг Василий не вытерпел?
— Он вытерпел, Маша.
* * *
Унылый рынок военных лет: жалкие овощные ряды с голодными торговцами и голодными покупателями, живущая бессмысленной суетой, густая толпа барахолки, оживленные бойкие молодчики с сытыми мордами и в добротной одежде, равно интересующиеся и рядами, и барахолкой, ко всему приценивающиеся, но ничего не покупающие.
Егор был из компании шустрых молодчиков. Он прохаживался у рядов, толкался в толпе и изредка негромко вещал, не обращаясь ни к кому:
— Беру любое пойло. Даю бердыг, рыжье, камушки.
Вскоре к нему пристроился оголец-кусочник.Егор заметил его,позвал:
— Канай сюда, портяночник!
Оголец подошел, спросил независимо:
— Что надо?
— О том, что мне надо, ты уже слышал. Веди к Ивану.
— Куда?! — удивился оголец.
— Ты, я чую, не петришь по-свойски. Товар твой где?
— У хозяина.
— Вот он-то и Иван. Веди меня к нему.
— Нету пока его. Как будет, так я вас с ним познакомлю.
— Ты со мной стойку нс держи, порчила. Сказано — веди! — Егор подхватил огольца за предплечье, слегка придавил. Оголец взвыл и пошел.
У закрытой конуры-лавки они остановились. Оголец позвал жалобно:
— Дядя Вася!
— Из конуры вышел Василий, хмуро оглядел Егора, спросил у огольца:
— Ты кого привел?
— Покупателя, дядя Вася.
— Тебе что было сказано?
— Так он дерется!
— Не тирань его, мастер. Шестерит, как умеет. — Егор взял Василия под единственную руку и добавил: — Мы с тобой, я вижу, споемся.
— На сегодня все, Шурик. Иди домой, — приказал огольцу Василий. И уже — Егору: — Деловой, что ли?
— И при рыжье.
Оголец исчез, а Егор с Василием зашли в конуру. Сели на шаткую скамейку, рассмотрели друг друга.
— Худо было, Вася?
— Терпимо, раз выдержал.
— Что с ним?
— Сегодня в кабаке опять встречаемся.
— Я его угадал?
— До точки.
— Достать его в ближайшие дни когда можно?
— Четверг, суббота.
— Четверг, Вася. Сможешь?
— Коли надо, то смогу.
— Я на тебя надеюсь, Вася. — Егор встал со скамейки. — Пару бутылок дай мне для отмазки.
— Готовь рыжье, — потребовал Василий и вытащил из ящика две бутылки коньяка.
— Вот и настал твой день, — невесело улыбаясь, сказал Егор, глядя, как Маша укладывала в вещмешок рацию.
Маша подняла голову, встретилась с Егором глазами и тоже улыбнулась.
— Настал, — подтвердила она и затянула узел вещмешка.
Но был не день, ночь была. Вконец замордованные Сева и Алик спали по своим углам обморочным сном.
—Ну, напоследок повторим все еще раз, — приказал Егор и расстелил карту под скупо светившим фонариком. — Давай по порядку, Марья.
— К десяти ноль-ноль я должна выйти в район сочинских озер. Вот сюда, — Маша указала по карте — куда. — Пятиминутный эфир на центр и трехминутный — на отряд. Сразу же по подтверждении приема клиентами топлю рацию и ухожу.
— Где топишь?
— Вот здесь.
Маша, учти, что мы нe боги. С точностью до сантиметра нe попадешь. Так что треугольник ошибок немецких пеленгаторов, рассчитанный нами, весьма и весьма условен. На поиск близкого и выходящего на связь на две точки радиста пойдут лучшие бауэровскис волкодавы. Они очень шустрые ребята, Маша.
— Нe беспокойтесь, Егор Иванович, я себя очень люблю.
Она наклонилась над Севой, рассматривая измученное его лицо. Потом осторожно и нежно поцеловала его в губы. Сева во сне глубоко и облегченно вздохнул. А Алик от поцелуя сморщился страдальчески и, не открывая глаз, попросил:
— Не надо, н надо.
—Не надо, так не надо. — Маша надела вещмешок и шагнула к выходу. — Пойдемте, Егор Иванович.
Их встретила тьма, и, спускаясь к ручью, они привыкали к ней. Спустившись, они пошли по воде и шли долго. Наконец, шедшая впереди Маша остановилась:
— Вот и все, Егор Иванович.
Егор посмотрел на нечеткие контуры прибрежных кустов и отмстил с удовлетворением:
— Ориентируешься, Маша.
— Научена.
— Береги себя, Маша, — попросил Егор.
— И ты себя, Егор. Не удивляйся, я с тобой уже давно на «ты».
— Я знаю.
— А что еще ты знаешь?.
— Пока ничего.
— Ну, и слава Богу. Прощай, Егор. — Она положила ему руки на плечи, приблизила лицо к его лицу, и он поцеловал ее.
— До свидания, Маша, — попрощался Егор, но Машу не отпустил.
Тогда Маша поцеловала его и приказала:
— Иди, первый после Бога, — вырвалась, повернулась и зашагала по берегу прочь — ־быстро и не оборачиваясь.
Закинув грузило на ветку высокого дерева, Маша растянула антенну, проверила передатчик, глянула на часы и, не снимая наушников, прилегла в траве. Ждала. Был серый, с просветами, день, безветренный, не теплый и не холодный. Самый подходящий для работы день.
Маша опять посмотрела на часы, которые показывали одиннадцать. Вздохнула, провела ладонями по щекам. И вышла в эфир.
★ * *
Егор сдвинул рукав, освобождая часы, сказал Севе и Алику:
— Маша уже в эфире.
Все трое уже были готовы к дальней дороге: Сева и Алик — в комбинезонах с полной волкодавской выкладкой, а Егор — в приличном штатском. Пещера тщательно прибрана: постели сложены, пол чист, кухонный угол прикрыт брезентом.
— Что бы ни случилось, к двадцати трем ноль-ноль вы на своих основных исходных. Но до того, что бы ни случилось, парни, вы должны сделать то, что вам положено сделать. Ликвидация их связи с гарнизоном. Подвод отряда к патрулируемой зоне и нацеливание на объект за тобой, Сева. А сетевой к ПП твой, Алик.
