— Ага. Мне это объявление четыре раза из военкомата приносили, — буркнул себе под нос Рыжаков и замолчал.
Я уже повернулся к забору и опять осторожно пошел дальше. Сзади загремел автоматом и амуницией минер, постаравшийся как можно ниже прильнуть к асфальту.
Через полчаса я поравнялся с автозаправкой, где стояло несколько ржавых металлических коробов с круглыми циферблатами учета топлива. На всем пути мне не попалось ни одной растяжки, даже от гранаты. Я старался почуять некий подвох в виде неожиданной минной пакости в самом конце пути. Но я ошибся и здесь тоже ничего не было.
Наконец-то я рукой коснулся теплого металла ворот, осмотрел створки и громко сказал Олегу, что и выезд тоже не заминирован.
— Да не может такого быть. Может мы их не заметили? — Кириченко недоверчиво окляделся вокруг. — Может здесь под забором?
Справа и слева от ворот начинался трехметровый газон, который тянулся вдоль всего забора. Я осторожно пошел влево, обходя и осматривая газон, неспешно ступая по старому асфальту.
К своей внезапной радости я увидел в выгоревшей на солнце траве сначала металлически темную проволочку-растяжку, потом колышек-упор, а через три метра и торчащий над верхним срезом мины механический взрыватель.
— Одна есть! ОЗМка! — я вполголоса позвал всех остальных. — Идите ко мне.
Минут пять мы осторожно разглядывали затаившуюся в земле смерть, выглядевшую безобидным металлическим кружком с торчащим вверх стержнем-взрывателем.
— Даже корпус мины землей не присыпали или чем-нибудь другим не замаскировали, — недовольно сказал Кириченко. — Наверное, боец устанавливал. Или торопился, или боялся.
Общими усилиями мы разыскали на этой части газона еще две, такие же однотипные мины. Это были ОЗМ-72, которые при срабатывании выпрыгивают из земли и взрываются на высоте одного метра над поверхностью. Зона сплошного поражения этой мины представляет собой круг с радиусом в тринадцать метров. Но это была зона сплошного, гарантированного заводом — изготовителем поражения, а вообще-то осколки в виде небольших кусочков мелко насеченной проволоки могли разлетаться еще дальше. Из всех, имеющихся у нас на вооружении мин этот тип казался мне самым смертоносным из-за этих тринадцати метров и самым коварным из-за ее способности подпрыгивать и взрываться в воздухе.
По-моему, выпрыгивающие мины стали первыми использовать немцы еще в Великую Отечественную… Потом у американцев появился их «джамп Джек». А наша армия этим типом мин стала оснащаться после 1972 года, если судить по маркировке изделия.
"Хотя нет. Была у нас раньше мина ОЗМ-четыре… "-в памяти возник рисунок с плаката с образцами наших мин.
— Ну что, будем снимать? — спросил Кириченко, садясь на корточки рядом с нами.
— Можно ее снять, но только установить мы эту мину не сможем. Для управляемого варианта тут нужен электронакалыватель, а у нас его нет.
— Ну тогда просто снимем и с собой заберем, — предложил Олег.
— У вас что, на инженерном складе ОЗМок нету? — Спросил я. — Ну я смогу отсоединить растяжку и открутить взрыватель. Потом ее надо из земли выковыривать, а у нас с собой кошки нет. Вдруг под нее установили еще и мину-сюрприз разгрузочного действия. Ты ОЗМку только приподнимешь, как внизу под ней сработает МСка, а от нее сдетонирует и эта хреновина.
— Да может, там под ней ничего и нету? — озадаченно спросил Олег и почесал затылок. — Ты же сам видел, что мину даже не замаскировали.
— Ну правильно. Пока работает замедлитель на сюрпризе, надо еще успеть основную мину установить. Поэтому и торопились. А эта пехота может МС-3 только под ОЗМ-72 устанавливать, чтобы нельзя было ее разминировать. Этот сюрприз как раз, в самый аккурат, подходит под ОЗМку. И диаметр одинаковый и вес подходящий.
Некоторое время мы продолжали молча сидеть, а потом я предложил другой вариант:
— Ну давай я сниму растяжку и выкручу взрыватель, но из земли ее сам будешь вытаскивать. Или кто-то другой пусть ее вытягивает.
Тут я невольно посмотрел на нашего «минного специалиста», который демонстративно изучал установленную боевую мину. На оклик командира он встал и сразу же выдал результаты своего ознакомления с ОЗМкой:
— Товарищ старший лейтенант, там точно мина-сюрприз снизу установлена. Это я вам точно говорю.
— Ты что, там сбоку нее грунт подкопал? — Усмехнулся я.
— Нет, но там внизу точно что-то есть, — быстро нашелся подходящий ответ.
— Расслабься, — сказал, вставая, Кириченко. — Никто ее снимать не будет. Пошли назад.
Дойдя до въезда в автопарк, мы не стали поворачивать налево к воротам, а решили пройтись дальше вперед, чтобы ознакомиться с другими строениями напротив места засады подгруппы Кириченко. Но там были лишь заброшенные солдатская столовая, подземное овощехранилище и продсклад. Ничего интересного мы там не нашли и решили возвратиться к своей дневке более коротким путем.
Осторожно обогнув по кромке зеленую лужайку, мы подошли к пролому в стене, за которым уже были видны наши бронемашины с сидящим на башне наблюдателем. До них было метров пятьдесят, и мы заметили, что наша фишка тоже нас обнаружила и теперь разглядывает нас в полевой бинокль Би-8.
— Ну что, здесь будем перелазить? — спросил Олег.
Я молча кивнул и стал подбирать подходящее место. Трехметровый пролом в кирпичной стене был не очень плотно, но все-таки загорожен рядами стальной и алюминиевой колючей проволоки, чего было достаточно для создания труднопреодолимой преграды. Но кому-то этого показалось маловато, и меж рядов колючки тянулось несколько растяжек, которые оказались прикручены к боевым чекам трех гранат РГО и трех Ф-1.
К наблюдателю на нашей БМП присоединилось еще несколько солдат группы с более мощным биноклем Б-10 и оптическими прицелами, которые не были сняты с оружия. Со стороны казалось, что три снайпера целятся в нас. Со стоящей на углу, у въезда в часть вышки за нами тоже наблюдало двое часовых-вевешников.
После того, как я нашел удобное место и снял один ряд алюминиевой колючки у самого края кирпичного разлома, получился неширокий проем, через который можно было аккуратно и осторожно пролезть. На всякий случай я попросил Олега прижать рычаг ближайшей гранаты к корпусу, пока буду преодолевать заграждение, потом негромко выматерил свою лень и просунул левую ногу в узкое окно.
Самой опасной была колючка из алюминия, натянутая по последнему слову нашей военно-инженерной науки в виде скрученной спиралью полоски с загнутыми вовнутрь и острыми шипами через каждые два сантиметра. Если зацепиться за нее, то это будет надолго и с максимальным ущербом как для одежды, так и для тела. Но выпутываясь из этой колючки, можно было случайно задеть и растяжку и тогда…
Однако, слава Богу, если не считать нескольких уколов о шипы стальной проволоки образца начала века, то через проем я проскочил вполне удачно.
Затем мне передали мой автомат, и я подошел к краю стенки, чтобы поменять Олега и взяться за РГО. Я просунул свою руку и нащупал на другой стороне пальцы командира и прижал предохранительный рычаг к телу гранаты. На солнце металл нагрелся, и мелкие ячейки осколочной рубашки РГО, казалось, вполне мирно и невинно вдавливались в мою ладонь.
Держать ее не составило особого труда: на уровне груди человека граната была прикручена несколькими витками стальной проволоки к деревянному столбику, который был еще опутан рядами белой и рыжей колючки.
Проволока-растяжка от этой ручной бомбочки на пять сантиметров проходила выше нити стальной колючки, которая нависала над образовавшимся проемом. Чтобы сорвать растяжку нужно было сначала преодолеть натяжение верхней колючки, но я надеялся, что этого не произойдет. Но, даже если из гранаты будет вырвана боевая чека, то рычаг был бы прижат к корпусу. После того, как последний человек перелезет через заграждение, мне остаНется просто отпустить РГО, потом отбежать вдоль кирпичного забора в противоположном направлении и затаиться. Через три-четыре секунды, пока с громким шипением и ярким бенгальским огнем горит химический замедлитель, граната сработала бы на обратной стороне стены, но ее осколки никого не задели.
Пока препятствие преодолевали командир группы и разведчик, у меня от долгого напряжения стала ныть кисть. Последним был минер, который долго приноравливался перед тем как просунуть в проем левую или правую ногу. После нескольких матюков он все-таки решился начать процесс с левой. Спиной он больше всех надавил на верхнюю колючую проволоку, но до растяжки осталось еще два-три сантиметра. Зная, что за ним наблюдаем не только мы, он, как только оказался на нашей стороне, выпрямился в полный рост и победно вскинул вверх обе руки, как это обычно делают победители «формулы один».
Но вместо аплодисментов он получил хороший пинок под зад от командира группы, которому надоело смотреть на его кривлянье. Я подумал точно также, как и Олег, но стоял в стороне и просто не успел это сделать.
