— Не бойтесь. Во-первых, у нас с Германией заключен Пакт о ненападении. А во-вторых, вы явно недооцениваете нашу мощь. Знаете, какая у нас техника? Я, конечно, не могу выдавать военных тайн, но вы, кажется, допущены к секретной работе…
— Я к супам допущена.
— Это не важно, — веско сказал он. — Важно, что вы допущены в расположение воинских частей. И вы, наверно, сами видели наши танки…
— А здесь нет никаких танков. Есть несколько броневичков, и все.
— Ну, зачем же вы мне это говорите? — Коля поморщился. — Вы же меня не знаете и все-таки сообщаете совершенно секретные сведения о наличии…
— Да про это наличие весь город знает.
— И очень жаль!
— И немцы тоже.
— А почему вы думаете, что они знают?
— А потому что!.. — Она махнула рукой. — Вам приятно считать других дураками? Ну, считайте себе. Но если вы хоть раз подумаете, что за кордоном не такие уж дураки, так лучше сразу бегите в лавочку и покупайте спички на всю зарплату.
— Ну, знаете…
Коле не хотелось продолжать этот опасный разговор. Он рассеянно оглянулся, постарался зевнуть, спросил равнодушно:
— Это что за домик?
— Санчасть. Если вы отдохнули…
— Я?! — от возмущения его кинуло в жар.
— Я же видела, что вы еле тащите свои вещи.
— Ну, знаете, — еще раз с чувством сказал Коля и поднял чемодан. — Куда идти?
— Приготовьте документы: перед мостом еще один КПП.
Они молча пошли вперед. Кусты стали гуще: выкрашенная в белую краску кайма кирпичного тротуара ярко светилась в темноте. Повеяло свежестью, Коля понял, что они подходят к реке, но подумал об этом как-то вскользь, потому что целиком был занят другими мыслями.
Ему очень не нравилась осведомленность этой хромоножки. Она была наблюдательна, не глупа, остра на язык: с этим он готов был смириться. Но ее осведомленность о наличии в крепости бронетанковых сил, о передислокации частей в лагеря, даже о спичках и соли не могла быть случайной. Чем больше Коля думал об этом, тем все более убеждался, что и встреча с нею, и путешествие по городу, и длинные отвлекающие разговоры — все не случайно. Он припомнил свое появление в ресторане, странную беседу о штанах за соседним столом, Свицкого, играющего лично для него, и с ужасом понял, что за ним следили, что его специально выделили из их лейтенантской троицы. Выделили, заговорили, усыпили бдительность скрипкой, подсунули какую-то девчонку, и теперь… Теперь он идет за нею неизвестно куда, как баран. А кругом — тьма, и тишина, и кусты, и, может быть, это вообще не Брестская крепость, тем более что никаких стен и башен он так и не заметил.
Докопавшись до этого открытия, Коля судорожно передернул плечами, и портупея тотчас же приветливо скрипнула в ответ. И этот тихий скрип, который мог слышать только сам Коля, несколько успокоил его. Но все же на всякий случай он перекинул чемодан в левую руку, а правой осторожно расстегнул клапан кобуры.
«Что ж, пусть ведут, — с горькой гордостью подумал он. — Придется подороже продать свою жизнь, и только…»
— Стой! Пропуск!
«Вот оно…» — подумал Коля, с тяжким грохотом роняя чемодан.
— Добрый вечер, это я, Мирра. А лейтенант со мной. Он приезжий: вам не звонили с того КПП?
— Документы, товарищ лейтенант.
Слабый луч света упал на Колю. Коля прикрыл левой рукой глаза, пригнулся, а правая рука сама собой скользнула к кобуре…
— Ложись! — заорали от КПП. — Ложись, стреляю! Дежурный, ко мне! Сержант! Тревога!..
Постовой у контрольно-пропускного пункта орал, свистел, щелкал затвором. Кто-то уже шумно бежал по мосту, и Коля на всякий случай лег носом в пыль, как полагалось.
— Да свой он! Свой! — кричала Миррочка.
— Он наган цапает, товарищ сержант! Я его окликнул, а он — цапает!
— Посвети-ка. — Луч скользнул по лежавшему на животе Коле, и другой — сержантский — голос скомандовал: — Встать! Сдать оружие!..
— Свой я! — крикнул Коля, поднимаясь. — Лейтенант я, понятно? Прибыл к месту службы. Вот документы. Вот командировка.
— А чего ж за нагая цапался, если свой?
— Да почесался я! — кричал Коля. — Почесался, и все! А он кричит «ложись»!
— Он правильно действовал, товарищ лейтенант, — сказал сержант, разглядывая Колины документы. — Неделю назад часового у кладбища зарезали: вот какие тут дела.
— Да знаю я, — сердито сказал Коля. — Только зачем же сразу? Что, почесаться нельзя, что ли?..
Миррочка не выдержала первой. Она приседала, всплескивала руками, попискивала, вытирала слезы. За нею басом захохотал сержант, завсхлипывал постовой, и Коля засмеялся тоже, потому что все получилось очень глупо и очень смешно.
— Я же почесался! Почесался только!..
Надраенные сапоги, до предела подтянутые брюки, выутюженная гимнастерка — все было в мельчайшей дорожной пыли. Пыль оказалась даже на носу и на круглых Колиных щеках, потому что он прижимался ими к земле поочередно.
— Не отряхивайтесь! — крикнула девушка, когда Коля, отсмеявшись, попытался было очистить гимнастерку. — Пыль только вобьете. Надо щеткой.
— А где я ее ночью возьму?
— Найдем! — весело сказала Миррочка. — Ну, можно нам идти?
— Идите, — сказал старшина. — Ты, правда, почисти его, Миррочка, а то ребята в казарме от смеха попадают.
— Почищу, — сказала она. — А какие кинокартины показывали?
— У пограничников — «Последнюю ночь», а в полку — «Валерия Чкалова».
— Мировой фильм!.. — сказал постовой. — Там Чкалов под мостом на самолете — вжик, и все!..
— Жалко, я не видала. Ну, счастливо вам подежурить.
Коля поднял чемодан, кивнул веселым постовым и вслед за девушкой взошел на мост.
— Это что, Буг?
— Нет, это Мухавец.
— А-а…
Они прошли мост, миновали трехарочные ворота и свернули направо, вдоль приземистого двухэтажного здания.
— Кольцевая казарма, — сказала Мирра.
Сквозь распахнутые настежь окна доносилось сонное дыхание сотен людей. В казармах за толстыми кирпичными стенами горело дежурное освещение, и Коля видел двухъярусные койки, спящих бойцов, аккуратно сложенную одежду и грубые ботинки, выстроенные строго по линейке.
«Вот и мой взвод где-то здесь спит, — думал он. — И скоро я буду приходить по ночам и проверять…»
Кое-где лампочки освещали склоненные над книгами стриженые головы дневальных, пирамиды с оружием или безусого лейтенанта, засидевшегося до рассвета над мудреной четвертой главой «Краткого курса истории ВКП(б)».
«Вот и я так же буду сидеть, — думал Коля. — Готовиться к занятиям, писать письма…»
— Это какой полк? — спросил он.
— Господи, куда же это я вас веду? — вдруг тихо засмеялась девушка. — Кругом! За мной шагом марш, товарищ лейтенант.
Коля затоптался, не очень поняв, шутит она или командует им всерьез.
— Зачем?
— Вас сначала почистить надо, выбить и выколотить.
После истории у предмостного контрольно-пропускного пункта она окончательно перестала стесняться и уже покрикивала. Впрочем, Коля не обижался, считая, что когда смешно, то надо обязательно смеяться.
— А где вы меня собираетесь выколачивать?
— Следуйте за мной, товарищ лейтенант.
Они свернули с тропинки, идущей вдоль кольцевой казармы. Справа виднелась церковь, за нею еще какие-то здания; где-то негромко переговаривались бойцы, где-то совсем рядом фыркали и вздыхали лошади. Резко запахло бензином, сеном, конским потом, и Коля приободрился, почувствовав наконец настоящие воинские запахи.
— В столовую идем, что ли? — как можно независимее спросил он, припомнив, что девушка специализируется на супах.
— Разве такого грязнулю в столовую пустят? — весело спросила она. — Нет, мы сначала в склад зайдем, и тетя Христя из вас пыль выбьет. Ну, а потом, может быть, и чайком угостит.
— Нет уж, спасибо, — солидно сказал Коля. — Мне к дежурному по полку надо: я обязательно должен прибыть сегодняшним числом.
— Так сегодняшним и прибудете: суббота уж два часа как кончилась.
— Не важно. Важно до утра, понимаете? Всякий день с утра начинается.
— А вот у меня не всякий. Осторожно, ступеньки. И пригнитесь, пожалуйста.
Вслед за девушкой он стал спускаться куда-то под землю по крутой и узкой лестнице. За массивной дверью, которую открыла Мирра, лестница освещалась слабой лампочкой, и Коля с удивлением оглядывал низкий, сводчатый потолок, кирпичные стены и тяжелые каменные ступени.
— Подземный ход?
— Склад. — Мирра распахнула еще одну дверь, крикнула: — Здравствуйте, тетя Христя! Я гостя веду!..
И отступила, пропуская Колю вперед. Но Коля затоптался, спросил нерешительно:
— Сюда, значит?
— Сюда, сюда. Да не бойтесь же вы!
— Я не боюсь, — серьезно сказал Коля.
