— Я и без этого отвечаю за школу!- раздраженно говорил Гарц.- Но я не могу отправляться в рейд вместо курсантов!…
Гарц был достаточно умен,он понимал:дело не только в том, что школа плохо готовит агентов. Он вообще всех перемещенных считал публикой малонадежной. Получив шифровку, он думал об этом с особой остротой; сейчас даже Субботин вызывал у него недоверие.
— Должен быть какой-то порядок! — сердито выговаривал Гарц. — Гулять вам, конечно, не запрещается, но я обязан знать, где находится мой сотрудник в любой час суток. Впредь прошу вас учесть это.
47
Во второй половине июля Субботин получил приказ подготовить шестерых курсантов к перевозке на аэродром. В эту группу он включил самых слабых по всем своим данным курсантов.
Когда за курсантами уже пришел автобус, «господин председатель» Барышев провел с ними прощальную отеческую беседу.Еле сдерживая улыбку, Субботин слушал его напыщенные разглагольствования о России,которую следует освободить от ига коммунистов.
— То, что днем и ночью мучает меня,как святая мечта,- ходя по кабинету, говорил Барышев,-скоро сделаете вы.Завидую вам! Вы ступите на русскую землю. Вы появитесь там,как первые вестники грядущего избавления России от коммунистического кошмара.Как бы я хотел быть на вашем месте! Но ничего, то, что вы будете делать там, мы делаем здесь.У нас с вами одна борьба и одна великая цель!
Курсанты слушали речь Барышева рассеянно. Субботин заметил, что на лице у несостоявшегося писателя Константина Ганецкого то и дело возникало выражение растерянности, если не испуга.
— Пусть же перед вами дрожат от страха господа комиссары! — выкрикнул Барышев.- С вашей помощью мы узнаем, где находятся их аэродромы, важные заводы.И придет час,когда по этим объектам будет нанесен такой удар, что от них останется одно мокрое место!А вы вернетесь на Запад, где вас будут ожидать именные текущие счета в солидном банке.Солидные будут и суммы! Герои сделали свое дело и могут жить, не отказывая себе ни в чем…
Закончив речь, Барышев нажал кнопку звонка, и в кабинет вошла женщина с подносом, уставленным рюмками с коньяком.
— За ваши славные дела! За нашу общую победу! — крикнул Барышев и наметанным броском осушил рюмку.
Когда все выпили, Барышев по очереди расцеловался с каждым курсантом, приговаривая:
— С богом, милый… С богом, милый…
Именно в этот момент в кабинет вошел Гарц. Он остановился у двери, обвел всех бешеным взглядом.
— Что здесь происходит? — спросил он сиплым от злости голосом.
— Отмечаем… выпуск первой группы курсантов, — неуверенно ответил Барышев.- Может, и вы, мистер Гарц, скажете им свое напутственное слово?
Гарц остановил взгляд на Субботине:
— Почему курсанты до сих пор не выехали?
Субботин встал:
— Господин председатель хотел поговорить с курсантами. Я думал…
— Мне не интересно,что вы думали!Банкеты устраивать рано!- Гарц оглянулся на Барышева. — Нет другого повода для пьянства?
«Господин председатель» молчал, переминаясь с ноги на ногу.
— Немедленно на аэродром! — приказал Гарц.
— Мне ехать? — робко спросил Барышев.
— Там банкета не будет.Будьте любезны,оставьте меня со старшим инструктором.
Кабинет быстро опустел.Гарц нацелился в Субботина злобно прищуренным взглядом:
— Это форменное безобразие,господин Скворцов! Подозрительное безобразие, если хотите знать!Скандал за скандалом, а вы по этому поводу устраиваете банкеты?
— По-моему,люди,которых я готовлю,еще не дали вам основания для разговора со мной в таком тоне, — строго и с достоинством проговорил Субботин.
— Да? Вы в этом уверены? Может,вы хотите знать, что случилось с вашим готовым на все храбрецом Барковым?
Субботин молчал: зачем ему знать подробности? Важно, что с Барковым случилось то, что должно было случиться.
— Молчите?- выкрикнул Гарц. И вдруг, точно воздух из него выпустили, он опустился в кресло и надолго замолчал…
— Вы проверяли радиоподготовку людей?- устало спросил он.
— Да.
— Хорошо проверяли?
— Несколько дней занимался только этим. Все работают с рацией уверенно.
— Такой идиотизм! Такой идиотизм!- Гарц всплеснул руками.- Я твердил этим самоуверенным господам:Баркову нужна собственная рация! Нельзя — габариты не позволяют! Сунули человека вслепую, а теперь подняли визг и крик!
— А что, собственно,случилось? — осторожно спросил Субботин.
— Что?И ваш храбрец и подводная лодка канули в неизвестность! Вот что! Может, вам этого мало, господин Скворцов?
Субботин пожал плечами:
— Мало ли что могло случиться…Вы же сами учили меня спокойно относится к потерям.
— Потеря потере рознь! Ваш Барков- ерунда!А вы понимаете, что такое потеря подводной лодки?
Субботин кивнул головой.
— Но может оказаться, что Барков на месте? И действует?
— А как это узнать?- крикнул Гарц.- Как?Сидеть и ждать, пока сами русские сообщат об успехах вашего храбреца?
Субботин промолчал.
Гарц встал:
— Сейчас же перебирайтесь на аэродром. Лично проследите за парашютной тренировкой. Я тоже приеду туда.
Гарц быстро вышел из кабинета. Через минуту его автомобиль промчался по аллее парка.
48
Этот аэродром официально считался законсервированным, а действовал круглые сутки. Здесь не было сформированных воинских соединений, но в ангарах и на поле всегда находилось десятка два военных самолетов.
В баре штабного здания с утра до вечера галдели летчики. Они были и в военной и в штатской одежде.На втором этаже находилась командная группа, возглавляемая полковником,которого все летчики панибратски звали «толстый Бит». Это был флегматичный грузный человек и явно не авиационный офицер. Всеми летными делами руководил молоденький майор Лавенс.
Самолеты улетали отсюда в Берлин,в Афины,в Белград,в Стокгольм — словом, во все концы света.Днем и ночью здесь стоял рев турбин и моторов.
Субботина вместе с курсантами поселили в стандартном домике, стоявшем на краю аэродрома.Только он осмотрелся, явился разбитной американский сержант, доложивший Субботину, что он шофер машины, прикрепленной к его группе.
— Полковник Бит просит вас немедленно явиться,-сказал сержант.- А меня зовут Поль.Если хотите,зовите меня маршал Поль.Я ужасно люблю высокие звания…
— Ну что ж, вези меня, маршал Поль! — рассмеялся Субботин.
В кабинете полковника находился Гарц. Когда Субботин вошел, Гарц сказал:
— Это руководитель группы.
Полковник Бит кивком показал Субботину на стул и, провожая его сонным взглядом, сказал:
— Мне все ясно.Каждому вашему человеку мы дадим по два тренировочных прыжка.Один- днем,один- ночью.Не больше. У меня здесь не школа парашютистов. Кормить ваших людей будем.
— Их нельзя кормить в общей столовой, — вставил Гарц.
Полковник раздраженно повел плечом:
— Да знаю я!Они будут получать еду в термосах прямо дома. Срок главных полетов прошу согласовать со штабом «Зет».Мы возим не только по вашим адресам и перегружены чертовски.
Полковник повернул свое оплывшее лицо к Субботину:
— Практически летными операциями занимается майор Лавенс и его люди. С ними и держите связь.
На другой день курсанты совершили по первому тренировочному прыжку с парашютами. Их поднимали в воздух по два человека. Субботин летал вместе с ними и наблюдал за прыжками. Все курсанты порядком трусили. Субботин видел это и радовался.Пожалуй,меньше других выказал трусость Константин Ганецкий. Он прыгал в первой паре. Когда они покинули самолет, инструктор по прыжкам прокричал Субботину:
— Лапша, а не парни! Второй чуть получше!
Это относилось к Ганецкому.
Во время ночной тренировки дело дошло до того, что один курсант не захотел прыгать.Упершись руками в края открытой в темень двери, он не трогался с места.Инструктор что-то кричал ему в ухо, но тот только мотал головой. Тогда инструктор согнутым локтем ударил курсанта в спину. Его тело обмякло, прогнулось.Точным движением инструктор сбил его руки с двери и пинком в спину сбросил с самолета.Просто непонятно,как после этого курсант сообразил открыть парашют. Но инструктор был уверен, что откроет.
