Магсад Нур - Киргизский дневник

Магсад НУР

КИРГИЗСКИЙ ДНЕВНИК

Перевод с азербайджанского Ульвиры Караевой

1. ПУПОК - Эй, Джаныбек! -- И-йа! -- Эта девушка тебе нравится? -- ...ссать хочу. -- Подожди ссать, будь мужчиной! Нравится - отведи, уложи на полынь... Разошлись по сторонам. С трёх сторон ссущие мужики. Джаныбек прошёл за чёрное БМВ. Вернулся. Открыл заднюю дверцу: -- А ты чё не сходишь? Поссать не хочешь? -- Почему... хочу! Да только девушки при мужчинах не писают... -- Ты девушка? -- ... -- Я стесняюсь тебя... -- Не стесняйся... -- Не показывайся... -- Не покажусь. -- Не хочу знать, что ты здесь... -- Я и так не смотрю на тебя, Джаныбек! Я никого не вижу. Никого из вас, поверь! Дай лягу на сиденье, да хоть голову пиджаком укрою, вот так... -- Нет, ты снова можешь поднять голову... Будто бы ты не видишь, как ссут эти здоровые мужики? -- Да я сейчас с тобой говорю, разве я их вижу! -- Даже если не видишь, ты знаешь, как они ссут! Знаешь, откуда ссут... -- Уходи, уходи... что мне теперь делать-то, а? -- Вставай, пойдём... Джаныбек взял за руку высокую блондинку с голым животом, одетую в белый костюм с капюшоном и вытащил её из машины. К этому времени те четверо мужиков вернулись к машине, на ходу застёгивая ширинки. Водитель поднял капот и сунул под него голову. Остальные потянулись. О чём-то говорили. Джаныбек взял девушку за руку, спустился по асфальтовому спуску, потом поднялся к маленькому холму, оборвал полынь: -- Нравится? Отец говорит, это классная трава! -- Я в травах не разбираюсь, Джаныбек. Куда мы идём? -- Не видишь, негде укрыться, пойдём за холм, там нас не увидят. *** Прямо на вершине холма замялся. Остановился, посмотрел на закат. Холм, на котором стоял, за ним ещё холмы и на солнечной стороне каждого из них поблёскивала полынь-северянка. Красновато-серое поблёскивание. Она мелькала, обласканная порывами ветра. Мелькала в глазах, подобно колыханию гривы красно-чёрной гладкой каурки. От прикосновения струек ветерка кусты полыни ластились к закату. Это была наглая северная полынь. Она образовала кусты, из которых высунулись, вытянулись вверх иголки трав. Эти травы нужны всего лишь для того, чтобы украшать кусты полыни и быть обласканными вместе с ними. Вот и всё... Джаныбеку надоело. Пробежал между кустами полыни, попинал их, разозлился на что-то, прицепившееся к низу брюк, опять пнул эти колючки. Девушка стояла, уложив на голом животе крест скрещённых рук и, подобно усталой кобыле, отставив одну ногу в сторону. Смотрела. -- Что смотришь? -- Не смотреть? -- Смотри! Джаныбек по полыни поднялся к девушке. Она попробовала увести его за руку. Он дёрнулся. Взял девушку за руку и, потянув её своим маленьким телом за собой, поднялся ещё на один холм. Снова перед ним раскинулись те же холмы и тот же блеск, та же полынь и тот же световой мираж до громадных, высоких, заснеженных гор. Потянул девушку к косогору. С силой. Повернулся к ней. Ростом чуть выше её колена. Протянул указательный палец к её пупку. Она вздрогнула, прикрыла пупок и отпрянула: -- Что ты делаешь, Джаныбек? -- Лапаю твой пупок. Красивый... *** Асфальт. БМВ. Какие-то чужаки рядом с машиной. Вертятся. Показываются. Пропадают. (Джаныбек не дал девушке шевельнуться: усадил её спиной к тому, что видел сам. И сам сел. Все водил рукой по пупку и рядом с ним.) В это время подъехало ещё одно БМВ. Исчезают. Нурпайс посматривает в эту сторону, поправляет шапку. Джаныбек смотрел на столпившихся вокруг машины людей поверх блестящих холмов, поросших полынью, и плеча беленькой девушки, сидящей перед ним. Всё смотрел и от пояса и из-под брюк что-то пыталось выскочить наружу. Кто-то всё так же копался в капоте машины. ...На той стороне дороги, среди тамариска появилась лошадь. На ней человек. Ствол. Его отверствие поползло от лошадиной гривы к крыше БМВ. Некоторые бросились от дверец на этой стороне на ту сторону. Здоровенная голова, которая до этого была видна над крышей машины с той стороны, прерывисто дёрнулась направо-налево, взад-вперёд, упала. Или на землю, или под копыта лошади. Остальное Джаныбек не видел. Голову всадника не разглядеть за стволом. Лошадь развернулась, сунулась за кусты тамариска. До этого Джаныбеку казалось, что под стволом ладная лошадь, но когда та сунулась в кусты, уловил: всего-то обросшая шерстью кляча. Вяло, устало тащилась. На ней верхом человек. С крупа свисал ещё один. И перемётная сума под ним: свисала с крупа. Пока кляча шла через кустарник, открыли багажник. Капот закрыли. Дверцы с этой стороны открылись, закрылись. Появился Нурпайс: попинал колёса, обтёр тряпкой машину - крышу, стёкла, багажник... Приехавшее БМВ снова развернулось и уехало... *** Штука в брюках у Джаныбека съёжилась. Девушка смеясь ухватилась за это место: -- Джаныбек, тебе надо пописать. -- Не хочу я писать! Джаныбек воткнул палец в девичий пупок, повертел там кончик пальца и вынул. Потом засунул ту же руку в карман и поправил то, что выпячивалось из-под брюк, уложил так, будто бы то, что там двигалось не нечто, переросшее обыкновенные размеры, а всего лишь его живот, или ещё что-то. Сунул руки в карман, чтобы с обеих сторон образовать выпуклости и скрыть то, что происходит под брюками... -- Мой отец тебя оттопчет, знаю. -- ... -- Ты смотри не говори ему, что я тебя лапал! -- Не скажу, Джаныбек. -- Не произноси моё имя так часто. Вернулись. *** -- Жми на газ, Нурпайс! - сказал Джаныбек. -- Где тот, другой дядя? - снова спросил Джаныбек. Сказали, что уехал на другой машине. Спросил, а где другая машина? Ответили, что уехала. Джаныбек не стал спрашивать, куда. Места сзади стало больше. Они остались вдвоём девушка и Джаныбек. Давеча тот, что сидел посерёдке, чуть ли не на колени ему девушку затиснул. Джаныбек смотрел из окна на степь. БМВ всё ехало, и Джаныбек всё больше льнул к окнам и всё больше раскрывал щёлки своих узких глаз. Девушка провела рукой по его голове, он смело взял её руку, сжал и положил себе на колено. И тут же громко расхохотались впередисидящие. Притормозили. Джаныбек сошёл и бросился в полынь. Только девушка пошла за ним, а сидящие в БМВ всё ухахатывались, держась за животы. Всей гурьбой приказали девушке бежать за ним в кусты. Высокая блондинка с оголённым животом, одетая в белый костюм с капюшоном, кинулась за Джаныбеком в полынь...

2. ЫССЫК По дороге на Ыссык-куль много памятников животным. Доехали. Лишь бы нога ступила - окунули в песок. Зима. Песок холоднющий. Горы вокруг озера заледенели. *** -- Ты едешь? -- Нет пока. -- Кайфуешь! -- Не кайфую. -- ...завтра сестра отправляется в путь, а мне так скверно, ей-богу не знаю, как быть?! -- Что мне теперь делать... -- Ничего! -- ...ты вот что сделай: купи ей золотой червонец. -- Настоящий червонец дорогой, сто долларов стоит. Но если её свекровь в Иране увидит - лопнет. Обожают русское золото. -- Возьми! -- Хорошо. -- Накажи зятю, когда будет переходить в Иран, пусть не называет моего имени. А то прицепятся. *** Гости приехали. -- Вот и наши доблестные киргизские таможенники! -- Откуда здесь таможенники? -- Тут ыссык-кульский аэропорт. Иностранцы приезжают. -- ... Немного спустя таможенники набросились на еду. Мы тоже потеребили куски баранины и острые приправы. Самые большие куски ставят перед самым уважаемым гостем. После этого принесут бешпармак. Двое толстых таможенников были киргизами. Привезли двух шлюх: неразбериха. Напились. Предложили оставить девочек. Вскользь. Что понадобится!.. Но одна из шлюх повисла на таможеннике и заёрзала - уйти ей хотелось. Другая сказала, что поначалу не поняла, для кого их привели. Залезли в машину. *** -- Если в компанию привели шлюх, значит для гостей. Иначе не приводи! -- ...у нас такие вещи только чмошники делают. -- ...таможенники они везде таможенники. -- ...в каком смысле? -- ...так они кто в прошлом: один зоотехник, другой ревизор... -- Пойдём посмотрим тринадцатый котедж. Здесь Айтматов написал свои лучшие произведения... Вокруг деревянного котеджа лежат камни. Заросшие мхом. Заглянули внутрь. Прошлись вокруг него. Тут даже щёлочки между шторами не оставили, чтобы внутрь посмотреть... -- Там есть книга воспоминаний. То, что я вам рассказал, там написано... -- ...очень сентиментально. Тебе не кажется, что его посадили в этом котедже? -- Он не говорил, что здесь ему плохо, но в тексте воспоминаний есть неприсущая ему фальшь... -- ...однажды Айтматов поехал в Нью-Йорк, с ним трое каких-то советских писателей. Их остановил дорожный патруль: то ли такси, в котором они ехали, нарушило движение, то ли ещё что, в общем как у нас, все сошли порисоваться, а с нью-йоркской полицией взятка или знакомство не работает, один говорит я такой-то советский писатель, другой говорит, не узнал, что ли, его, это такая-то знаменитость, а Айтматов не пошевельнулся, как сидел в машине, так и остался сидеть, вдруг полицейский его замечает и не скрывая восхищения бросается к нему, благодарит за произведения и говорит, что является его читателем... - Как он нашёл здесь тот простор? -- Он не ыссык-кульский, он с Таласа. -- А что там? -- ...воды, льющиеся вниз, кругом горы, посередине нивы, полынные степи и лошади... бесконечность и красота. Там живёт много старых духов. -- ...да и здесь с духами дело неплохи. -- Только не подумай, что это духи таможенников. -- Бог с тобой! -- Чего?