Елена Бажина
Осведомитель
Когда он снова появился в ее окружении, ей трудно было поверить, что такие люди все еще живут в этом мире. Что он здоров и неплохо выглядит. Она забыла о нем - ведь прошло много времени, теперь казалось, - слишком много времени. Она никак не предполагала, что мир, в котором происходят не такие уж значительные события, окажется столь тесен.
У него были пухлые щеки, немного выдвинутый вперед подбородок и какого-то неопределенного цвета глаза. Они, как и прежде, ничего не выражали. Он округлился. У него появилась лысина. Но сколько бы ни прошло лет, Ирина узнала бы его всегда.
- Это новый сотрудник, - сказал ее коллега Максим. - Шеф сказал, что какой-то хороший специалист. В каких вопросах, интересно, он специалист?
Ирина не ответила. Для их журнала, посвященного социальным проблемам и существующего всего несколько лет, сообщение о "хорошем специалисте" ровным счетом ничего не значило. Но она сейчас задумалась о другом. Не надо было прилагать особых усилий, чтобы вспомнить о том, как Сергей Охотин "сдал" всех, кто занимался в их философском кружке, хотя с тех пор прошло полтора десятка лет. Сейчас на дворе стояла другая эпоха. Человечество готовилось вступать в новый век, а зоны, колючая проволока и ужасы ГУЛАГа оставались в прошлом. Подразумевалось, что "лиц в штатском" больше не существует, - есть просто люди; что слово "стукач" - сленг уходящего столетия и не имеет никакой связи с нынешним временем, а колючая проволока, возможно, сохраняется в качестве экспоната в Музее Андрея Сахарова или в "Мемориале".
Членов их кружка, собиравшегося тогда на чьей-нибудь квартире каждую неделю, колючая проволока миновала милостью судьбы. Через месяц после обысков, проведенных у некоторых из них, изъятия десятка книг "тамиздата" и нескольких рукописей "самиздата", напечатанных на папиросной бумаге через один интервал, скончался полупоследний генеральный секретарь ЦК КПСС. Сложилась неопределенная ситуация, которая давала передышку. Постепенно стали освобождать политзаключенных, а их, напуганных лишь несколькими "профилактическими беседами" и обысками, оставили в покое. Заведенные на них дела ушли в недра Лубянки. И, со страхом пройдя по невидимому краю, они очутились в обществе, которое все вокруг почему-то называли "демократическим".
Ирина с тоской подумала, что самое странное, наверное, то, что они с тех пор не интересовались судьбой Охотина.
А он вскоре исчез. Говорили, что работал в какой-то редакции. Потом говорили, что он преподавал в лицее. Затем занимался переводами с китайского, который сумел выучить в период своего увлечения конфуцианством. А потом ничего не говорили, потому что все разбрелись кто куда, занятые собственными проблемами.
Ирина не смогла закончить телефонный разговор с одним из сотрудников. В течение нескольких секунд не могла произнести ни слова, пока наконец не услышала голос Охотина:
- Ну вот, какая встреча. Будем еще раз знакомы. Теперь мы коллеги.
Он как будто задолго до этой минуты знал, что все так произойдет.
Заставив себя улыбнуться, она спросила о том, какими судьбами его занесло в эту редакцию. Он ответил, что не думал об этом, но мир, как известно, тесен.
- И очень тесен, - добавил он.
Он взял в руки последний выпуск журнала, небрежно повертел его в руках и сделал гримасу.
- Ну вот, чем заканчиваются вселенские поиски, - произнес он. - Журнал, посвященный социальной проблематике. А как же Бергсон, Джемс... Леонтьев, Лосский наконец?.. И все они...
Он бросил журнал на край стола.
- Ну, а как Олег?.. - спросил он через минуту так же хладнокровно.
Она сделала вид, что не заметила коварства этого выпада. Ирина с Олегом развелись четыре года назад. Олег был первым, у кого провели обыск в тот год, и первым, кого увезли на Лубянку. Потом, правда, отпустили. Тогда он и Ирина еще не были женаты. Вопрос про Олега был задан с нахальным торжеством.
- Мне с ним хотелось как-нибудь встретиться, - сказал Сергей Охотин. Ведь он, кажется, составляет какие-то учебники...
Их странная беседа привлекала внимание сотрудников.
- Вы что, знакомы? - Максим повернулся к ним вполоборота.
- О, да, - Охотин улыбнулся в ответ. - Cудьба потрясающе сводит людей. Правда?
Он говорил так, как будто ничего не произошло. У него был совершенно честный, респектабельный и благополучный вид.
Ирина сказала, что сегодня у них не получится разговора. Он кивнул. Он не обиделся.
В коридоре она столкнулась с заместителем главного редактора, Андреем, и спросила, откуда здесь мог появиться этот странный человек. Ответ прозвучал спокойно:
- Он хороший специалист. Работал в США. Я не знаю, он как-то сам появился. Позвонил и сказал, что он такой-то, у него большой опыт... Ну и так далее. А что, вы его знаете? Он действительно хороший специалист?
- Вообще-то, - она решила почему-то сразу объявить об этом, - я его помню как стукача.
Глаза Андрея расширились. Лицо застыло в недоумении.
- Как кого?..
- Как стукача, - почти механически повторила Ирина.
- Ну зачем же так шутить. Впрочем, чтобы утверждать такие вещи, нужны факты, доказательства. Что значит "стучал"?
- Это значит, информировал ГБ обо всем, что происходит в кругу моих друзей. Осведомлял.
- Стало быть, он не стукач, а осведомитель. Это во-первых. А во-вторых... ГБ больше нет, - со знанием дела добавил он. - Есть Федеральная служба безопасности, то есть ФСБ... ГРУ, ФАПСИ и так далее... Ну а потом, - продолжил он после паузы, - вы видели, как он это делал?..
- Если бы это можно было видеть, все было бы слишком просто.
- Ну, тогда все это субъективно, - вздохнул он. - Я понимаю, что может быть личная неприязнь... Могут быть различные убеждения. Но мы, вообще-то, стремимся к плюрализму. Нам надо научиться понимать людей.
* * *
Вечером, дома, ей вдруг до мельчайших подробностей вспомнилось все, что тогда произошло с ними. Раньше в такой ситуации собеседник понял бы ее с полуслова. И, возможно, поблагодарил бы за предупреждение.
Она бросила сумку на диван, подобрала одну из детских книжек, разбросанных по полу. Что сейчас? Саша уехал в США, Юля в Германию и Юра в Израиль. Лариса занимается воспитанием детей. И только Андрей преподает на философском факультете в МГУ. Когда-то они собирались издавать журнал, но успели подготовить материалы только для первого номера. О том, что такое лишение свободы, они имели скорее теоретическое представление. А убеждения... Убеждения их, по сегодняшним критериям, ничего оригинального не представляли.
В записной книжке она нашла номер телефона Олега - его новый номер, который не могла запомнить. Охотин был хорошо осведомлен: Олег действительно готовил учебные пособия для одного из негосударственных вузов, и это была его самая большая удача за последние несколько лет. После развода они виделись четыре раза на дне рождения их сына. Звонок к Олегу мог быть оправдан только какими-нибудь серьезными обстоятельствами. Подумав, она сняла трубку.
Какая жуткая ирония судьбы, думала она, набирая номер. Несколько лет они приспосабливались к новой жизни и искали в ней свое место. Еще несколько лет решали жилищный вопрос. Было время, когда едва сводили концы с концами. Расстались они именно тогда, когда, казалось, только можно было начинать жить.
- Привет.
От неожиданности Олег произнес какое-то восклицание, затем убавил звук телевизора.
- Как дела? - спросил он.
Его голос уже давно не вызывал у нее никаких эмоций, ни положительных, ни отрицательных.
- В порядке, - небрежно ответила она. - Скажи, ты помнишь Охотина?
- Ну еще бы. А что?
- Теперь он работает у нас. С сегодняшнего дня.
- Поздравляю. Хорошая компания. И что ты собираешься делать?
- Пока не знаю. Он сказал, что и с тобой хотел бы увидеться.
- Вот те на. Этого еще не хватало. Пусть только попробует. Я с ним увижусь... Спасибо.
- Как ты думаешь, к чему бы все это?
- Ох... Знаешь, устал я от всего этого. Так хорошо жить без оглядки на стукачей. Не хочется возвращаться в прошлое. Уж слишком это тяжело. Может, все обойдется?
- Не знаю.
- Я тоже не знаю. Вот сейчас смотрю новости. Да, кстати. Звонил Митя. Приехал из Питера с какой-то научно-технической тусовки. Сейчас его можно найти только где-нибудь в виртуальном мире. Но я его вытащу и расскажу о такой новости. Я его верну в реальность.
- Ну-ну, попробуй.
- А еще, пожалуй, позвоню Юле в Мюнхен. Если найду ее телефон... Помнишь, когда-то она собиралась изучать философию по Расселу... Представляешь? По Расселу! Кстати, как Алеша?
- Алеша у бабушки с дедушкой.
- Я купил ему одну компьютерную игрушку.
- Было бы лучше, если бы ты с ним поговорил.
- Я приеду к нему на день рождения.
* * *
Голос Олега вызвал из памяти другие образы, которые, как ей казалось, ушли далеко в прошлое. Ей вспомнились сырость и холод подъезда, в который она входила поздно вечером; полусумрак парадного, куда она вступала, при этом машинально, словно небрежно, оглядывая двор, чтобы убедиться, что сзади никого нет; она опускала руку на тяжелые перила и поднималась по ступеням "сталинского" дома на второй этаж. Там, на лестничной клетке, она останавливалась перед высокой дверью и ждала, пока она откроется после короткого звонка. В проеме появлялась худощавая, маленькая, неприметной внешности, словно школьница, отстающая по всем предметам, девушка, - Лариса. Сделав жест, приглашающий войти, она отступала назад, в перспективу коридора, в котором возвышались книжные полки, коробки, никогда не разбиравшиеся, словно хозяева всегда готовились к переезду. Ирина входила, осторожно переступая через чью-то обувь и чьи-то вещи, и опускала сумку на старинный журнальный столик.
