Дмитрий Липскеров - Семья уродов

Дмитрий Липскеров

Семья уродов

Пьеса в двух действиях

Действующие лица

Хатдам.

Александро.

Соня.

Дурак.

Фокс.

Наташа.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Действие происходит в центральной комнате большого дома, окна которого выходят на окраину села. Вдалеке угадывается купол часовенки или церквушки. Очертания ее размыты, потому что стекла окон засалены, и

закопчены. Посреди комнаты стоит саморубленный стол, тяжелый и неуклюжий, на квадратных ножках, сделанных из цельных стволов деревьев, которым придана квадратная форма. Кое-где осталась отслаивающаяся кора. На столе неровной пирамидой грязная посуда: простые тарелки, эмалированные кружки, алюминиевые и деревянные ложки, кастрюля с облупившимся боком, мятый самовар... В стену из некрашеного посеревшего бруса вделан мамин. Он лишен изящества и представляет собой квадратную, покрытую густым слоем сажи нишу, в которой среди угольев и недогоревших дров лежат металлические прутья с остатками нанизанной на них рыбы...

Другая стена - обратная сторона русской печи, основная часть которой в другом помещении. На ней висят иллюстрации, покоробившиеся от постоянного жара. На одной изображен Квазимодо, умирающий на груди Эсмеральды, а на другой - то ли Ричард III, то ли Тулуз Лотрек, а может, и еще кто... Возле камина огромное кресло, на котором свободно могли бы уместиться два взрослых человека. Пожалуй, кресло выглядело бы даже красивым, если бы оно не было таким старым и потрескавшимся,.. Простой шкаф возле стены почти пустой... Рукомойник со стоящим под ним тазом... Большое зеркало... Комната пуста... Вечер... Всполохи заката на самоваре... Слабый колокольный звон... Скрип двери... В комнату входит Хатдам. Это огромного роста горбун. Его горб тяжел и покат, как холм. Из-под густых сросшихся бровей смотрят цепкие азиатские глаза. Горбун одет в грязную робу. В его могучих, почти черных от въевшейся земли ладонях - зачехленная лопата. На плече - маленький рюкзак. Хатдам, сильно хромая на левую ногу, проходит в комнату, оглядывает грязный стол, глухо рыча, ставит возле камина лопату, сбрасывает рюкзак. Мельком взглянув на себя в зеркало, снимает верхнюю часть робы, оставаясь в нательной рубахе. Идет к рукомойнику, долго и тщательно моется, разбрызгивая вокруг себя воду. Смочив поредевшие на черепе волосы, укладывает их пятерней в прическу. Тяжело вздохнув, направляется к шкафу, но на полдороги внезапно останавливается, смотрит на пол, подпрыгивает, пружинит на досках. Хромает обратно к камину, развязывает рюкзак, достает из него молоток и гвозди, вгоняет несколько гвоздей в подозрительное место. Опять пружинит на досках и, удовлетворенный, направляется к шкафу. Достает из него черную рубаху с большим белым воротником, похожим на жабо. Надевает ее. Снимает сапоги и грязные штаны, взамен надевает чистые полотняные и обувает ноги в крепкие башмаки с блестящими пряжками. Порывшись в карманах штанов, выуживает перстень с зеленым камнем. Включает свет, некоторое время любуется камнем. Надевает перстень на средний палец. Закрывает глаза и, стоя спиной к двери, что-то бормочет...

Скрипит дверь... Появляется Александро.

Александро, в обтягивающей полную с небольшой грудью фигуру кофте. Ноги Александро обтянуты штанами, похожими на лосины. Отчетливо виден мужской бугорок. Волосы на затылке стянуты в пучок и перевязаны красной лентой. В руках удочка и небольшое ведерко. Александро, видя Хатдама. застывает в дверях.

Хатдам (переставая бормотать). Кто?

Александро? Ты?..

Пауза.

(Обернувшись.) Александро...

Александро. А Соня с Дураком рыбу ловят... Целыми днями...

Хатдам. Грязь какая вокруг...

Александро. Они сегодня с пристани ловят... Чудесный закат... У них клюет...

Хатдам. Соня дежурная?

Александро. Я все сделаю... А у меня не клевало сегодня... Так, мелочь одна... Я все на закат любовалась и мечтала, мечтала... Уклейка, карасик с мизинчик...

Хатдам. У нас бинт есть? Или тряпочка какая чистая?

Александро. Бинт? У тебя что-то болит?

Хатдам. Я помню, где-то должен быть...

Александро. Конечно, есть. Без бинта в доме нельзя.

Хатдам. Ты что в дверях стоишь? Александро (ставя на пол ведерко). А мы тебя завтра ждали. Я хотела хороший обед приготовить. Что-нибудь вкусного... (Ставит удочку). Сонюшка с Дураком и ловят на завтрашний обед. У них клюет пока... А они меня почему-то на свое место не пускают, а из камышей вся рыбка ушла. Туда плеснули что-то... Сегодня пятнадцатое, а мы тебя шестнадцатого ждали...

Хатдам. Ноготь сорвал с пальца...

Александро (встрепенувшись). Так надо бинт... (Направляется к шкафу, достает бинт.) Давай палец, родимый.

Хатдам. Наверное, не надо. На свежем воздухе лучше заживает.

Александро (пожав плечами). И правильно. Свежий воздух все лечит. Я на свежем воздухе прямо вся выправилась. Каждая клеточка себя свежей чувствует.

Хатдам (садясь на стул). Сколько там за электричество нагорело?

Александро. На три рубля с копейками.

Хатдам. Пойди заплати завтра.

Александро. Завтра Сонечка дежурит.

Хатдам. Ей скажи.

Александро. Обязательно передам.

Хатдам. Скоро вода из таза через край прольется...

Александро. Так я выносила... Выносила... Ты, наверное, мылся, вот заново и набралось. А у нас тут целыми днями дожди, дожди... Давеча постирала вещички, а ничего не сохнет.

(Смеется.) Влажность, видимо, большая...

Хатдам. Осень...

Александро. Скоро совсем холодно станет...

Печку часто топить будем... Я люблю, когда печка гудит... А Сонечка уже удочку к зиме готовит...

Вчера мормышку в камине плавила... Так старалась, так трудилась... А Дурак все не спал и не спал, мешал ей, и мормышка никудышная получилась... Соня так переживала... А потом я насчет свиной щетины договорилась. Мне обещали немного... Вот резать будут и дадут...

Пауза.

Хатдам. Я ленты тебе привез.

Александро (улыбаясь). Правда?

Хатдам. В рюкзаке.

Александро раскрывает рюкзак. Это ты мне воротник погладила?

Александро. Соня.

Хатдам. Целый моток.

Александро. Что ты говоришь?

Хатдам. Моток ленты... В нем три метра...

Александро (доставая ленту и наматывая часть на руку). Спасибо тебе, Хатдам. Ты очень добрый.

Ленты - это очень хорошо... (Пауза.) А Соне?

Хатдам. А что - Соне?

Александро. А Соне подарок привез?

Хатдам. Мормышки.

Александро. А она вчера... Бедная... Соня будет рада. Я люблю, когда Соня рада.

Хатдам. А брату ее бутылочку привез. Пусть порадуется.

Александро. Я видела... А Сонечку тошнит, когда Дурак пьет.

Хатдам. Я тоже выпью.

Пауза,

Александро. Я из половины ленты бантов наделаю, а вторую половину про запас отложу. Лишняя лента никогда не помешает. В нашем магазине ленты не бывает. (Сматывает ленту, прячет в карман.) Занавески можно оторочить и еще что. (Пауза.) Тяжелая в этот раз работа была?

Хатдам. Обычная.

Александро. А могилы старые?

Хатдам. Разные...

Александро. А интересные были? Может быть, там какой-нибудь деятель похоронен? Или известный писатель? Хатдам. Из одного гроба скелет собаки вытащили. А на надгробном камне было написано, что человек.

Александро. Ведь нельзя же животное на кладбище...

Хатдам. Нельзя.

Александро. Наверное, кто-то так любил свою собачку. И ухаживал за могилкой, пока сам не скончался. А что на том месте строить будут?

Хатдам. Не сказали... Там церковь при кладбище... Ее закрыли, а попа на пенсию.

Александро. А у нас тоже новый поп.

Молодой... Он Соню с Дураком в церковь не пускает.

Хатдам. А тебя?

Александро. Ты ведь знаешь, я не хожу...

(Пауза.) Ты очень усталым кажешься. И вид у тебя больной. Худой весь стал, как деревце. И мешки под глазами. Дожди осенние льют... А мы боимся без тебя ночами... Ты в следующий раз попроси у бригадира рукавицы.

Хатдам. Там на столе записка.

Александро. От него? Хатдам. Наверное.

Александро. Я почитаю? (Подавшись к столу.) Ты знаешь, он очень странный... (Теребит пальцы.) Все скрывается. Как будто невидимка. А мне бы очень хотелось на него взглянуть. Хотя бы на один миг. (Берет со стола записку.) От него... Его почерк. Может, он некрасив? Зато у него, наверное, душа чистая. Ведь это немало.

(Разворачивает записку, читает.)

Хатдам. Трубку бы покурить...

Александро. Пишет, что любит. И так у него это просто получается, что душу завораживает. (Смотрит на себя в зеркало.) Я ведь тоже некрасива?

Хатдам. Ты?

Александро. Не спорь, я знаю. Но я не расстраиваюсь. Ведь совершенство - это смерть для воображения. Совершенство возбуждает лишь низменные чувства. А в человеке должен быть какой-нибудь недостаток, отличающий его от других. Совершенны только женщины, снимающиеся в журналы для мужчин. Хатдам.

Откуда ты знаешь? Александро. А мне недавно один человек показывал... Я мимо сушилки проходила, а он позвал и журнал дал посмотреть.