Орест Сомов - Были и небылицы (сборник)

Литературная судьба Ореста Сомова удивительна. После полутора десятилетий живого участия в самых разнообразных журналах и альманахах своего времени — в незаметной издательской работе и в шумных журнальных сшибках, в создании литературной теории русского романтизма и в опытах творческого ее воплощения — этот рано умерший литератор, уйдя из жизни, ушел и из памяти своих литературных друзей и недругов. Можно было бы подумать, что его попросту забыли, как забывают ничем не примечательных людей. Однако много лет спустя, воссоздавая в своих «Записках» литературную жизнь конца 1810-х — начала 1830-х гг., Н. И. Греч не просто набросал литературный портрет Сомова, а счел нужным создать свою версию истории его отношений с издателями «Северной пчелы» и по-своему осветить причины разрыва, которым окончилось сотрудничество с ними Сомова. С годами сложилась и совсем уже странная картина. О Сомове непременно вспоминают, когда говорят о писателях-декабристах — А. Бестужеве и Рылееве и об их альманахе «Полярная звезда», имя Сомова неизбежно возникает рядом с именем. Дельвига — издателя «Северных цветов» и «Литературной газеты», мимо Сомова не проходит ныне исследователь литературных дебютов Гоголя, множится число замеченных параллелей между произведениями Сомова и творчеством самого Пушкина. Сомов вошел и в историю русской журналистики, и в историю отечественной фольклористики, его никак нельзя причислить к забытым деятелям пушкинской поры. Но известен он сейчас более своим участием в литературных предприятиях эпохи, нежели как творческая личность. К тому же, как это ни парадоксально, Сомова-критика знают лучше и перепечатывают чаще, чем Сомова-художника, автора стихов и прозы. Между тем этот скромный писатель — участник не тех пиршеств ума и таланта, которыми богата эпоха 1820-х — 1830-х гг., а ее будничной, повседневной жизни — оставил свой след в истории формирования русской прозы.

Орест Михайлович Сомов, выходец из старинного, но обедневшего дворянского рода, родился 10(11?) декабря 1793 г. в г. Волчанске Харьковской (б. Слободско-Украинской) губернии. Сведения о прошедших на Украине детстве и юности Сомова (как, впрочем, и о жизни его вообще) крайне скудны и отрывочны, извлекаются по преимуществу из его произведений и из немногих замечаний современников. Полученное им воспитание характерно для времени и среды: за начальным домашним обучением последовал частный пансион какого-то иностранца, затем Харьковский университет, куда будущий писатель поступил в 1809 г. В то время Харьков был крупным культурным центром; в университете читали лекции сподвижник Н. И. Новикова И. С. Рижский и многие известные деятели украинской культуры, связан был с университетом его недавний выпускник, поэт-сатирик А. Н. Нахимов. В городе издавались журналы «Харьковский Демокрит» и «Украинский вестник», где Сомов с 1816 г. помещал ранние свои литературные опыты. Сотрудничать в этих журналах он продолжал и в первые месяцы жизни в Петербурге. Уже в Харькове Сомов выступает одновременно как поэт и прозаик, с оригинальными и переводными произведениями.

В конце 1817 г. Сомов уже в Петербурге: декабрем 1817 г. помечено его «Письмо украинца из столицы», опубликованное в «Украинском вестнике» (1818, ч. 9). Быстроте, с какой завязываются литературные его связи, вероятно, способствовали украинские земляки: собиратель и исследователь русского и украинского фольклора Н. А. Цертелев, поэт В. И. Туманский и др. С 1817 г. Сомов активно сотрудничает в Вольном обществе любителей словесности, наук и художеств, 30 мая 1818 г. он становится членом этого общества; его сочинения и переводы появляются в журнале «Благонамеренный». 13 мая того же года Сомов принят в число сотрудников, а 24 мая 1820 г. — действительных членов Вольного общества любителей российской словесности. Последнее, как и издававшийся им журнал «Соревнователь просвещения и благотворения», в котором Сомов участвует как поэт, прозаик и критик, находилось под идейным влиянием ранних декабристских организаций.

Летом 1819 г. Сомов отправился за границу. Он посетил Краков, Вену, провел несколько месяцев в Париже и в мае 1820 г. через Дрезден вернулся в Петербург. Сомов-путешественник внимательно всматривался в культурную жизнь, знакомился с новейшей литературой и искусством Западной Европы, с образом жизни, общественными нравами и установлениями, наблюдал особенности национальных характеров, сопоставлял виденное с тем, что осталось дома. Его впечатления легли в основу путевых писем, обращенных к петербуржским литераторам — А. Е. Измайлову, Н. А. Цертелеву, Ф. Н. Глинке, А. Р. Шидловскому — и по возвращении в Петербург напечатанных в «Соревнователе», «Сыне Отечества», «Благонамеренном». Непосредственное наблюдение европейской жизни не прошло бесследно и для цикла повестей Сомова «Рассказы путешественника».

Сомов вернулся в Петербург, когда общество «соревнователей» переживало один из самых драматических моментов своего существования. В. Н. Каразин — в прошлом либеральный деятель начала александровского царствования, инициатор создания Харьковского университета — выступил с запиской, в которой он подчеркивал серьезность патриотических задач и просветительских целей общества, но в реальной трактовке этой программы исходил из отрицания идей Великой французской революции, а критикуя деятельность общества, ополчался против выступлений молодых, прогрессивно мыслящих его членов. В условиях общественно-литературной жизни начала 1820-х годов выступление Караэина разделило «соревнователей» на две партии: правую, умеренную, и левую, ратовавшую за насущные общественно-политические преобразования. Сомов оказался среди сторонников Каразина. Была ли его позиция выражением политической умеренности? Вряд ли, если учесть, что еще перед поездкой за границу Сомов перевел с французского басню Ж. Нуассара «История», с которой исследователь общества «соревнователей» связывает «начало борьбы в „ученой республике“ за гражданский романтизм» [Базанов В. Г., Ученая республика. М. — Л., 1964, с. 106]. К этому следует прибавить, что в 1821 г. Сомов напечатал в «Благонамеренном» «Песнь о Богдане Хмельницком — освободителе Малороссии». А в январе 1822 г. он открыл заседания «соревнователей» чтением стихотворения «Греция. (Подражание Ардану)». Концовка стихотворения, где тема борьбы за освобождение Греции перерастает в тему тираноборчества, принадлежит перу русского поэта-переводчика и отмечена взлетом вольнолюбивой гражданской патетики. Эти факты (а их легко дополнить) заставляют, скорее, предположить, что позицию Сомова определило другое: на стороне Каразина оказались все члены общества, связанные с Украиной и поддержавшие Сомова при его недавних литературных дебютах.

В начале 1820-х гг. Сомов выдвигается в первые ряды «соревнователей», приобретает известность как участник журнально-литературной борьбы преддекабрьских лет. Еще оставаясь сотрудником «Благонамеренного» (хотя предпочтение, отдаваемое им «Соревнователю», год от года очевиднее), он — в качестве поэта, критика, театрального рецензента, очеркиста, переводчика — выступает на страницах околодекабристского «Невского зрителя» и «Сына Отечества». Близкий поначалу к А. Е. Измайлову, посетитель литературного салона С. Д. Пономаревой, к хозяйке которого он одно время питал неразделенное чувство, Сомов постепенно сближается с А. А. Бестужевым и К. Ф. Рылеевым.

Общее внимание привлекло острое, полемически пристрастное выступление Сомова (1821) с разбором перевода В. А. Жуковского из Гете «Рыбак». В ходе полемики, вызванной этой статьей, Сомов настаивал на принципиальности своей критики, подчеркивал, что он стремился побудить «отличного стихотворца» и его последователей отказаться от «западных, чужеземных туманов и мраков», ибо «истинный талант должен принадлежать своему отечеству», «должен возвысить славу природного языка своего, раскрыть его сокровища и обогатить оборотами и выражениями, ему свойственными» [Невский зритель, 1821, ч. V, кн.2, с.279]. Эта программная установка Сомова-эстетика получила развитие в его трактате «О романтической поэзии» — одной из важнейших памятников русской эстетической мысли эпохи декабризма, появившемся в 1823 г. в «Соревнователе». Основная мысль критика в том, «что народу русскому… необходимо иметь свою народную поэзию, неподражательную и независимую от преданий чуждых», и самый верный путь к созданию национальной словесности — обращение к живым источникам народной поэзии, «нравов, понятий и образа мыслей», к сокровищам родной природы и истории. Другой важный тезис сомовского трактата уточняет первый: «весь мир видимый и мечтательный есть собственность поэта», «ограничить поэзию русскую воспоминаниями, преданиями и картинами нашего отечества… это было бы налагать новые оковы на гения», ибо, о чем бы ни писал поэт, «в каждом писателе, особливо в стихотворце, как бы невольно пробиваются черты народные» [Соревнователь просвещения и благотворения, 1823, ч. XXIV, кн.11, сс. 147, 145, 143, 125]. Эту программу Сомов стремился по мере сил практически реализовать в собственном творчестве.