Юрий Кувалдин - Так говорил Заратустра

Юрий Кувалдин

Так говорил Заратустра

Роман

Фрагменты романа были опубликованы в минувшем году в журнале "Континент" (Москва - Париж). Основная концепция романа - мысль о вечном возвращении (Ницше). Окинуть взором века и самим быть не только равными богам, но быть богами. Путь к вершинам никому не заказан. Так мыслят герои романа - отец и сын, живущие в Москве. Красиво жутковат этот город. Убедительности Ю. Кувалдин достигает прежде всего тем, что умеет наблюдать характеры, умеет рисовать людей (а не стандартные соцартовские карикатурки, столь популярные в современной прозе и изрядно набившие оскомину).

Отец, живущий опасными причудами, пишущий "ненаписанную книгу" в русле ницшевского мировоззрения, а скорее всего высказывающий вслух в беседах с сыном мысли о гипнотической подчиненности человека богам и авторитетам, этот отец - по мысли сына: отбросок общества, потому что только отошедшие от реальных проблем, могут ниспровергать богов и себя называть богами. Отец и называет себя Заратустрой, хотя на вопрос сына: "Где храмы твои, Заратустра?", отвечает: "Мои храмы - колючая проволока, мои верующие - зэки, мои пастыри - конвоиры". Сын же в противоположность отцу воплощает философию гордости в свою жизнь, поскольку считает всех людей только конкурентами, которых можно обойти и которых он обходит, благодаря беспримерной хитрости, тончайшему изощрению ума, расчетливости, гордости и, конечно, отбрасывая социалистическую мораль.

Ю. Кувалдин автор трех книг прозы: "Улица Мандельштама" (1989), "Философия печали" (1990), "Избушка на елке" (1993).

Глава I

Знакомая спина мелькнула впереди в толпе у булочной. Узкие опущенные плечи, длинная шея. Беляев не мог ошибиться. Ратиновое потертое пальто болталось как на висельнике, из видавшей виды кроличьей шапки торчали клочья. Беляев забежал сбоку и с расстояния двух метров увидел изможденное пьяненькое лицо. Это лицо обращалось к мужчине в пыжиковой шапке с портфелем. Губы изможденного лица шевелились, и Беляев расслышал:

- В дурацкой ситуации... Поймите правильно... Три рубля... На билет... В командировке из Орла... Три рубля не хватает...

Мужчина с портфелем сделал грозную мину и отчеканил:

- Не подаю!

Изможденное лицо сложило посиневшие губы в трубочку, присвистнуло и проводило презренным взглядом пыжиковую шапку. Пьяненькие глаза принялись высматривать в толпе кого-нибудь посговорчивее. Но у булочной, видимо, таковых не обнаружилось, и изможденное лицо очень быстрым, нервным шагом направилось на противоположную сторону, пропуская автомобили, к книжному магазину. Беляев, замирая, бросился следом, но не приближался к этому изможденному, а держал известную дистанцию.

У витрины книжного магазина стояла хорошо одетая стройная женщина и рассматривала книги. Время от времени она бросала взгляд на свои маленькие наручные часы, озиралась по сторонам и вновь принималась рассматривать обложки на витрине. Изможденное лицо с блестящей увлеченностью последовало примеру женщины и буквально впилось в витрину. То с одной стороны от женщины, то с другой, причем с быстротой необычайной, перемещалось это изможденное лицо. На длинных ногах были надеты какие-то тряпочные летние полуботинки, стоптанные, один шнурок развязался и мокрым червячком шнырял то туда, то сюда. Покашляв, изможденное лицо обратилось к женщине:

- Извините милостиво... Даже неудобно обращаться... Только что у булочной утерял кошелек... Кхи-кхи... А там - билет... Трех рублей не хватает... Из Орла я командировочный...

Женщина брезгливо окинула взглядом спросившего, открыла сумочку с видом - лишь бы отвязаться, протянула просившему зелененькую бумажку. Улыбка пробежала по изможденному лицу. Рука выхватила из-за пазухи мятый блокнотик.

- Разрешите адрес... Я вышлю!

- Что вы... бывает... Я сама однажды из Сочи могла не вылететь... Хорошо, знакомую встретила... Украли кошелек тогда.

- Премного благодарен! - скривилось изможденное лицо, приложило костлявую руку к своей груди и поклонилось.

Беляев в сильном волнении наблюдал эту сцену от соседней витрины. Когда изможденное лицо склонилось и попятилось, Беляев на всякий случай отвернулся, чтобы остаться незамеченным. Потом он увидел, как изможденное лицо энергичным шагом двинулось к бульварам. Беляев, забыв о хлебе, за которым он собственно и вышел, последовал за скороходом. А в голове промелькнуло: надо же, встретился на Сретенке, у нее и название-то от "сретения", то есть торжественной встречи на этом месте принесенной из Владимира в четырнадцатом веке иконы Богоматери, когда Москве угрожал Тимур-хан.

Тем временем изможденное лицо перемахнуло улицу и устремилось к центру по улице Дзержинского. У рыбного магазина оно остановилось и закурило, поглядывая на прохожих и внимательно рассматривая их. Беляев встал у телефонной будки с видом человека, которому нужно звонить. Несколько раз изможденное лицо бросало беглый взгляд в его сторону, но Беляев быстро отворачивался. Да и расстояние было надежное. Наконец, изможденный бросил окурок и резко подошел к военному, полковнику. Беляев приблизился ровно настолько, чтобы был слышен разговор. Изможденный торопливо сказал:

- Капитан в отставке Морозов. Разрешите, товарищ полковник, обратиться? - И прищелкнул стоптанными башмаками.

- Слушаю, - разрешил полковник.

- Случилась незадача... Я сам из Питера третьего дня приехал... На сварочном производстве... Все как положено, сегодня отбываю назад... Дал сейчас одному десятку, чтобы выпить взял... А он, - тут "капитан в отставке" состроил такую физиономию, что полковник сочувственно закивал, - слинял... А у меня паровоз через сорок минут... Трояка на билет не хватает...

Полковник некоторое время смотрел себе под ноги, затем откинул полу шинели и полез в карман брюк за бумажником. Три заветных рубля перекочевали в карман изможденного. И опять - блокнотик, даже карандашик нашелся, мол, адресок, верну как приеду... Но полковник похлопал изможденного по плечу и сказал:

- Меньше доверяйте людям, капитан, среди них много проходимцев!

И пошел.

Изможденный резко сменил диспозицию: сначала вернулся к бульвару, затем свернул направо и зашагал к Мархлевке. Беляев шел сзади шагах в десяти-пятнадцати. Да и оглянись изможденный, из-за прохожих он его бы не заметил.

На углу остановился, потоптался и двинулся далее, к Кировской. А там нырнул в здание Почтамта. Беляев - за ним. На втором этаже, в зале телеграмм, изможденный схватил бланк, сел к столику и принялся что-то писать. Из дальнего угла Беляев, которого уже покинуло волнение и осталась лишь одна страсть преследователя, наблюдал за происходящим.

Нацарапав текст на бланке, изможденный с независимым видом встал в очередь. Он стоял спокойно, даже пьяненького теперь в нем ничего не осталось, дожидаясь своего череда. Когда он наступил и телеграмма была передана в окошко, изможденный оглянулся на стоящих позади себя, как бы невзначай, но Беляев понял, что он моментально оценил всех и остановил свой взгляд на женщине в дорогой шубе, и улыбнулся. Из окошка попросили деньги. Изможденный не спеша полез в карман, лицо сосредоточилось, полез в другой огорчилось, в третий - смутилось, в четвертый - приняло вид ограбленного. И тут началось: то он кричал: "Кошелек", то падал на колени и ползал под столами, то опять вставал и кидался к окошку.

Из окошка послышалось:

- С вас всего пятьдесят семь копеек.

- Да у меня и мелочь и крупные в кошельке были! - чуть не плача, вскричал изможденный.

Женщина в дорогой шубе важно подала ему рубль.

- От спасибо, от премного благодарен!

Расплатившись и получив сорок три копейки сдачи, изможденный пересек зал и остановился при выходе. И смотрел только на женщину в шубе. Когда и она отбила телеграмму, он сделал шаг навстречу и они вместе вышли из зала и пошли к лестнице. Беляев на опасном расстоянии устремился за ними. Изможденный говорил:

- Вот незадача... Дал телеграмму - встречайте... А тут кошелек посеял... или того... украли... Хотел уже на вокзал бежать за билетом... поезд через час... с Ленинградского... Ох ты, Господи!

Женщина вновь с важным видом покопалась в сумочке и протянула просившему красную бумажку. Успех был налицо. Успех, переходящий в азарт. Появился блокнотик, карандашик, затем - рука к груди, поклон и пяченье.

Первоначально возникавшие в Беляеве чувства стыда, позора, хотя и остались, но ушли куда-то далеко. Он как бы был готов измерить всю степень падения этого изможденного человека, изучить все его приемы, все повадки, все маски, все его лицедейство, весь арсенал его бесовского таланта.

От Почтамта изможденный бодро направился к магазину "Инструменты". Здесь людей было побольше и Беляеву трудно было следить за ним. Беляев сначала было вошел следом в магазин, но затем решил ожидать его на улице. Ровно через две минуты изможденный вышел и остановился у витрины. Взгляд его поник, губы поджались, но глаза продолжали свою работу. Беляев уже из-за угла поглядывал за ним. Наконец, изможденный решился и подошел к солидному гражданину в кожанке.