Лев Толстой - Разрушение ада и восстановление его

Л. Н. ТОЛСТОЙ

РАЗРУШЕНИЕ АДА И ВОССТАНОВЛЕНИЕ ЕГО

Легенда I

Это было в то время, когда Христос открывал людям своё учение. Учение это было так ясно, и следование ему было так легко и так очевидно абавляло людей от зла, что нельзя было не принять его, и ничто не могло удержать его распространения по всему свету. И Вельзевул, отец и повелитель всех дьяволов, был встревожен. Он ясно видел, что власть его над людьми кончится навсегда, если только Христос не отречётся от своей проповеди. Он был встревожен, но не унывал и подстрекал покорных ему фарисеев и книжников как можно сильнее оскорблять и мучить Христа, а ученикам Христа советовал бежать и оставить его одного. Он надеялся, что приговор к позорной казни, поругание, оставление его всеми учениками и, наконец, самые страдания и казнь сделают то, что Христос отречётся от своего учения. А отречение уничтожит и всю силу учения. Дело решалось на кресте. И когда Христос возгласил: "Боже мой, боже мой, дл чего ты меня оставил", - Вельзевул возликовал. Он схватил приготовленные для Христа оковы и, надев их себе на ноги, прилаживал их так, чтобы они не могли быть расторгнуты, когда будут одеты на Христа. Но вдруг с креста раздались слова: "Отче, прости им, ибо не знают, что делаю", и вслед за тем Христос возгласил: "Свершилось!" - и испустил дух. Вельзевул понял, что всё для него пропало. Он хотел снять со своих ног окаы и бежать, но не смог сдвинуться с места. Оковы скипелись на нём и держали его ноги. Он хотел подняться на крыльях, но не мог расправить их. И Вельзевул видел, как Христос, в светлом сиянии остановился во вратах ада, видел, как грешники от Адама до Иуды вышли из ада, видел, как разбежались все дьяволы, видел, как самые стены ада беззвучно распались на все четыре стороны. Он не мог более переносить этого и, пронзительно завизжав, провалился сквозь треснувший пол ада в преисподнюю.

II

Прошло 100 лет, 200, 300 лет. Вельзевул не считал времени. Олежал неподвижно в чёрном мраке и мёртвой тишине, и старался не думать о том, что было, и всё-таки думал и бессильно ненавидел виновника своей погибели. Но вдруг, - он не помнил и не знал, сколько лет прошло с тех пор, - он услы_ал над собой звуки, похожие на топот ног, стоны, крики, скрежет зубовный. Вельзевул приподнял голову и стал прислушиваться. То, что ад мог восстановиться после победы Христа, Вельзевул не мог верить, а между тем топот, стоны, крики и скрежет зубов становились всё яснее и яснее. Вельзевул поднял туловище, подобрал под себя мохнатые, с отросшими копрами ноги (оковы, к удивлению его, сами собой соскочили с них) и, затрепав свободно раскрывшимися крыльями, засвистал тем призывным свистом, которым он в прежние времена призывал к себе своих слуг и помощников. Не успел он перевести дыхание, как над головой его разверзлось отверста, блеснул красный огонь, и толпа дьяволов, давя друг друга, высыпались из отверстия в преисподнюю и, как вороны вокруг падали, расселись кругом Вельзевула. Дьяволы были большие и маленькие, и толстые и худые, и с длинными короткии хвостами, и с острыми, прямыми и кривыми рогами. Один из дьяволов, в накинутой на плече пелеринке, весь голый и глянцевито-чёрный, с круглым безбородым, безусым лицом и огромным отвисшим животом, сидел на корточках перед самым лицом Вельзевула и, то закатывая, то опять выкатывая свои огненные глаза, не переставая улыбаться, равномерно из стороны в сторону помахивая длинным, тонким хвостом.

III

- Что значит этот шум? - сказал Вельзевул, указыва_наверх. - Что там? - Всё то же, что было всегда, - отвечал глянцевиты_дьявол в пелеринке. - Да разве есть грешники? - спросил Вельзевул. - Много, - отвечал глянцевитый. - А ка - же учение того, кого я не хочу называть? - спросил Вельзевул. - Дья_ол в пелеринке оскалился, так что открылись его острые зубы, и между всеми дьяволами послышался сдерживающийся хохот. - Учение это не мешает нам. Они не веря в него, - сказал дьявол в пелеринке. - Да ведь учение это явно спасает их от нас, и он засвидетельствовал еговоею смертью, - сказал Вельзевул. - Я переделал его, - сказал дьявол в пелеринке, быстро трепля хвостом пполу. - Как переделал? - Так переделал, что люди верят не в его учение, а в моё, которое они назывют его именем. - Как ты сделал это? - спросил Вельзевул. - Сделалось это само собой. Я только помогал. - Расскажи коротко, - сказал Вельзевул. Дьявол в пелеринке, опустив голову, помолчал как бы соображая, не торопясь, а потом начал рассказывать: - Когда случилось то страшное дело, что ад был разрушен и отец и повелитль наш удалился от нас, - сказал он: - я пошёл в те места, где проповедовалось то самое учение, которое чуть не погубило нас. Мне хотелось увидать, как живут люди, исполняющие его. И я увидал, что люди, живущие по этому учению, были совершенно счастливы и недоступны нам. Они не сердились друг на друга, не предавались женской прелести и или не женились, или, женившись, имели одну жену, не имели имущества, всё считали общим достоянием, не защищались силою от нападавших и платили добром за зло. И жизнь их была так хороша, что другие люди все более и более привлекались к ним. Увидав это, я подумал, что всё пропало, и хотел уже уходить. Но тут случилось обстоятельство, само по себе ничтожное, но оно мне показалось заслуживающим внимания, и я остался. Случилось то, что между этими людьми одни считали, что надо всем обрезываться и не надо есть идоложертвенное, а другие считали, что этого не нужно и что можно не обрезываться и есть всё. И я стал внушать и тем и другим, что разногласие это очень важно и что ни той, ни другой стороне никак не надо уступать, так как дело касается служения Богу. И они поверили мне, и споры ожесточились. И те, и другие стали сердиться друг на друга, и тогда я стал внушать и тем, и другим, что они могут доказать истинность своего Учения чудесами. Как ни очевидно было, что чудеса не могут доказать истинности учения, им так хотелось быть правыми, что они поверили мне, и я устроил им чудеса. Устроить это было не трудно. Они всему верили, что подтверждало их желание быть одними в истине. Одни говорили, что на них сошли огненые языки, другие говорили, что они видели самого умершего учителя и многое другое. Они выдумывали то, чего никогда не было, и лгали во имя того, кто назвал нас лжецами, не хуже нас, сами не замечая этого. Одни говорили про других: ваши чудеса не настоящие - наши настоящие, а те говорили про этих: нет, ваши не настоящие, наши настоящие. Дело шло хорошо, но я боялся, как бы они не увидели слишком очевидного обана, и тогда я выдумал церковь. И когда они поверили в церковь, я успокоился: я понял, что мы спасены и ад восстановлен.

IV

- Что такое церковь? - строго саосил Вельзевул, не хотевший верить тому, чтобы слуги его были умнее его. - А церковь - это то, что когда люди лгут и чувствуют, что им не верят, она всегда, ссылаясь на Бога, говорят: ей богу правда то, что я говорю. Это, собственно, и есть церковь, но только с тою особенностью, что люди, признавшие себя церковью, уверяются, что они уже не могут заблуждаться, и потому, какую бы они глупость не сказали, уже не могут от неё отречься. Делается же церковь так: люди уверяют себя и других, что учитель их, Бог, во избежание того, чтобы открытый им людям закон не был ложно перетолкован, избрал особенных людей, которые одни они или те, кому они передадут эту власть, могут правильно толковать его учение. Так что люди, считающие себя церковью, считают, что они в истине не потому, что то, что они проповедуют, есть истина, а потому, что они считают себя едиными законными приемниками учеников учеников учеников и, наконец учеников самого учителя Бога. Хотя в этом приёме было то же неудобство, как и в чудесах, а именно то, что люди могли утверждать каждый про себя, что они члены единой истинной церкви (что всегда и бывало), но выгода этого приёма та, что, как скоро люди сказали про себя, что они - церковь, и на этом утверждении построили своё учение, то они уже не могут отречься от того, что они сказали, как бы нелепо ни было сказанное и чтобы не говорили другие люди. - Но отчего же церкви перетолковали учение в нашу пользу? - сказал Вельзевул. - А сделали это они потому, - продолжил дьявол в пелеринке, - что, приз_ав себя едиными толкователями закона Бога и убедив в этом других, люди эти сделались высшими вершителями судеб людей и потому получили высшую власть над ними. Получив же эту власть, они естественно, возгордились и большей частью развратились и тем вызвали против себя негодование и вражду людей. Для борьбы же с своими врагами они, не имея другого орудия, кроме насилия, стали гнать, казнить, жечь всех тех, кто не признавал их власти. Так что они самым своим положением были поставлены в необходимость перетолковывать учение в таком смысле, чтобы оно оправдывало и их дурную жизнь, и те жестокости, которые они употребляли против своих врагов. Они так и сделали.