Если не умру - Сергей Семенович Монастырский

Лучше бы я сюда не попадала. И не только потому, что это онкология. Конечно, это не дай бог! Но вот случилось.

А еще потому, что первый раз, наверное, я, оказалась в обществе счастливых женщин. Да, рак, это несчастье! Но, мы здесь все с раком. А смотрю я на них каждый день – ну, бывает, оказывается женщина со счастливой жизнью!

Они все замужем, у них муж, дети, им передачи почти каждый день кто-то приносит. Каждый день то муж, то кто-то из детей звонит: Я тебя жду внизу, в приемной!

Нет, конечно, это я и раньше знала, что бывают женщины со счастливой жизнью, бывают одинокие, несчастные, как я. Ну, я как-то каждый день не ощущаю себя несчастной – живу и живу, но в таком количестве одних счастливых я, по-моему, никогда не была. Как-то жалко себя становится.

Ну, понятно, что на работе у нас всякие есть – и замужние и не замужние. Больше, правда, незамужние. Но они как-то разбавлены – не очень ощущается. Только кому-то позавидуешь, а нет – рядом с ней такая же, как я!

Счастья нет и, скорее всего, уже не будет, но и несчастными мы себя тоже не считаем обычно.

… Всю юность я, как и все, просто была уверена, что впереди меня ждет и принц на белом коне, и пара детишек, причем, обязательно мальчик и девочка. И нормальный достаток, и всякие наряды модные, и даже видела я, что будем мы все вместе ездить на море, не в Крым какой-нибудь, а в Турцию, о которой я однажды по телевизору смотрела.

Поселок, в котором я жила, был маленьким, сереньким и скучным рабочим поселком, в котором было только одно производство – лесопилка. Там все и работали. А женщины не работали. Негде было. Ну, конечно, кроме врачей, медсестер в нашей крошечной больничке и учителей в школе.

А так, – прямо как в деревне, – держали во всех дворах кур, а то и свиней, разводили маленькие огороды.

Правда и народу было немного – домов двадцать, из серого кирпича, двухэтажных, с крохотными квартирами.

После девятого класса все сбегали их этой скукотищи – уезжали в райцентр, поступать в училище. Их было два – заводские специальности и педагогическое. Конечно, я поехала в педагогическое.

Особого интереса в той жизни тоже не было, так как в училище были только одни девочки. В общежитии тоже.

Парни в райцентре тоже конечно были, но я как-то никого не интересовала.

Ну, и пусть,– думала я,– все еще впереди.

Из основных событий, правда, было то, что я там лишилась девтсвенности. На одной из пьянок в общежитии, куда соседка по комнате пригласила парней, меня напоили.

Я тут же с непривычки к спиртному уснула пьяным сном и двое парней по очереди меня изнасиловали. Когда проснулась, очень болело между ног, и на простыне было красное пятно. Об остальном рассказали девчонки, которые, как, оказалось, сидели и смотрели. Им было интересно, как это происходит.

Так что в первом своем сексе я ничего не почувствовала. Единственное, о чем бога молила, чтобы я не забеременела. Но пронесло.

Конечно, я не так представляла себе первый секс. Любовь, жаркие объятия, и вот, наконец, когда уже нет сил сдерживаться, наши тела сливаются в экстазе!

Так я читала в любовных романах, которые покупала в газетных киосках, это было не дорого, рублей по пятьдесят. А потом мы с девочками обменивались уже затрепанными книгами.

Но, как получилось, так получилось. А больше ничего запоминающегося не было. Училище я окончила.

Конечно, в поселок, в эту серость и тоску возвращаться не хотелось. Стала искать работу в райцентре.

Из общежития пришлось выехать, так что работу нужно было найти с каким-то служебным жильем.

Ни о школе, ни о детском саде речи не было. Да и возможности не было. Райцентр был невелик, хотя раз в двадцать больше нашего поселка!

Место нашлось в домоуправлении, сейчас это называется – управляющая компания.

Должность называлась – секретарь – делопроизводитель. То есть, сидеть в приемной директора, регистрировать и подписывать разные бумаги.

А главное – давали комнату в общежитии.

Я очень обрадовалась. Конечно, не о том я мечтала в своих снах, но, может быть, это было только начало взрослой жизни, а потом мало ли что произойдет.

Да и куда ехать-то, за своими снами, за принцем на белом коне?

Домоуправление было в дощатом домике, с грязным от времени и грязных сапог слесарей и сантехников полом и с тараканами, которых мы регулярно травили.

Но было нескучно, целый день через мою приемную проходили десятки человек – и работники управления, рвущиеся в кабинет директора, и жильцы домов, со своими скандалами.

Платили, правда, немного, но жить, если без особых запросов, можно было.

Потом, как-то вечером, перед уходом домой директор позвал в свой кабинет.

– Хочешь долго здесь работать? – Я кивнула.

– Квартиру хочешь? – Я от радости чуть не заплакала.

– Тогда иди сюда, – сказал он.

Я подошла. Он нагнул меня на стол, задрал платье, каким-то мигом стащил трусы и трахнул…

Всовывал он с трудом, потому что я от страха вся сжалась, да и не готова я была к этому, сухо там у меня было, так что опять не почувствовала я ничего, кроме боли.

– Молодец, – что отдалась,– застегивая ширинку, сказал он. – Работать будешь долго, квартиру я дам, а ты будешь моей любовницей. Только смотри – никому! Выгоню сразу! И квартиру отберу – она служебная.

Да, вот еще что, чтобы кроме меня ни с кем и никогда! Не хватало еще жене триппер принести!

Так и пошло. Раза два в неделю, я оставалась, он меня трахал: то на столе, то на узком диване. Я уже научилась делать так, чтобы не было больно – перед этим смазывалась вазелином. И конечно, сразу стала предохраняться – вставила спираль.

Директор, как мужчина, мне не нравился – маленький, лысый, с небольшим пузом. И всегда не снимал брюки – только до колен их спускал – вид был некрасивый.

Поэтому, никакого удовольствия я не получала. Так что секс с тех пор для меня – неприятное дело, даже противное.

А он все время удивлялся: – А ты что, не кончаешь?!»

И я стала «кончать», вздыхала, вскрикивала, дергала задницей. Видела, как-то, как это происходило в кино.

Он