- На расстоянии, - скептически заметила Ирина Павловна и, чтобы перевести разговор на другую тему, спросила: - "Леер"-то свою перевел?
- Пусто, - сказал Юрка.
- Чего "пусто"? - не поняла Ирина Павловна.
- "Леер" - "пусто", значит, - пробормотал Юрка и, поставив словарь на место, еще постоял так - лицом к стене.
Вита приложила палец к губам. Ирина Павловна понимающе кивнула.
По словарю Габины слова получались: "Мои руки есть пусты без тебя".
-- Пойдем-ка, Юрик, Роста забирать, - бодрым голосом сказала Вита.
Бежало лето. Лида привезла сына. Вита почти каждый день ездила после работы на дачу. Она очень хотела, чтобы внук звал ее "бабушкой", и даже покрикивала вначале, когда внук говорил ей, как все, - "Вита". Потом ей надоело одергивать ребенка, и она отцепилась от него, так и оставшись "Витой". Правда, мальчик, перестав называть ее бабушкой, перестал и слушаться ее. Виту это не очень беспокоило, она считала, что ребенку необходим продых в строгой системе Лидиного воспитания.
А живот болел все сильнее. Вита стелила себе на веранде, чтобы никто не слышал, как она мается по ночам.
Второй домик уже достроили, и Вита радовалась, что теперь у Лиды, когда она полностью переберется в Москву, будет и на даче свое изолированное жилье. Тем более что личные ее дела вроде налаживались - отец Мишеньки согласился наконец расписаться. Витe он oчень нравился, вот только никак не могла запомнить его трудную фамилию.
К Грише Соколову Вита не шла, решила подождать до осени, когда переедут с дачи, а Рост отправится в санаторий. И потихоньку стала попивать обезболивающее.
Наконец дачу заколотили, Мишеньку увезли. Рост уехал в санаторий.
- Ю-ю-рочка, ну как тебе еще объяснить? И можно, и нужно переживать, но только в том случае, если результаты переживаний могут повлиять на дальнейшие события. А так - это не переживание, а пережевывание. Ну, неужели непонятно?! Ну вот что ты: "Габи, Габи..." Давай спокойно подумаем: какие перспективы ваших отношений?
- Она будет приезжать... - угрюмо пробормотал Юрка. - Я к ней съезжу.
- Дальше.
- Поженимся, - нерешительно пробормотал Юрка.
- Чего?! В твою комнатку на проспекте Мира? С детками?
- С милым рай и в шалаше.
Ростислав Михайлович молча взглянул на него, накинул поудобней на плечи сползшую куртку и повернул в поле.
- Я тебе сейчас такую Виту покажу, закачаешься, - обернулся он к Юрке. - Ну, что ты ползешь, поспешай. Искупаться хочешь?
- Не хочу, - ответил Юрка, хотя был полдень, стояла жара и окунуться было бы совсем неплохо. Юрка стеснялся раздеваться при Росте: тот всегда дразнил его. И даже начинал щипать за сало.
- Гляди, девка, тебе жить... - сказал Рост и, словно перехватив Юркины мысли, добавил: - Я дочек спрашиваю: "Как вам, говорю, мой Юрка?" Они плечиками так поводят: "Он же толстый". Я говорю: "Ну, толстый-то толстый, ну, а как он вам понравился?"
"Ну, он же толстый". Кстати, покушать не надумал? А то обед скоро.
Юрка плелся за Ростом и думал о своем. Сперва все вроде шло нормально. Шашлык купил - к Росту в санаторий. А на вокзале как сел в электричку Москва - Загорск, и забрало. Габи!..
-- Может, вернемся, Ростислав Михалыч?
Рост обернулся.
- Тупой ты, дружок, в ходу. Ну, давай воротимся. Виту я тебе хотел показать.
- В каком смысле?
- В прямом. Музейчик маленький неподалеку. - Рост показал рукой за поле. - Там баба из скифского кургана. Каменная. Кто ее приволок?.. Экскурсовода спрашивал, не знает. Ну, вылитая Вита. Жалко, фотоаппарата нет. Один в один - Вита. Так и хочется погладить.
- А может, мне все-таки пожениться с Габи? - не Слушая его, пробубнил Юрка.
- Тьфу ты, Господи. Я о деле, а он...
- Ну, ведь может же получиться?..
- При отсутствии достоверности правилом умного должна быть наибольшая вероятность. Цицерон. Смотри когда жил, а уже понимал. Все, Юрочка, хватит, ей-Богу, хватит, прекращай. Ты лучше со своей прежней женой сойдись, с этой, с Лидой. Bиту порадуешь.
- Не-е-е, - потряс головой Юрка.
- Ну и дурак, - спокойно сказал Рост и повернул к санаторию. - Что у Виты?
- Болит... - вздохнул Юрка.
- Здорово?
- Она же не скажет.
- Мда... - произнес Рост.
- А Габи звонит... - пробубнил Юрка.- Часто...
- Скажи, чтоб не звонила! - с нажимом произнес Рост. - Запрети. Нельзя же деревянной пилой пилить. Бессмысленно и больно.
Они подошли к зданию санатория.
- А может, это и есть любовь?.. - канючил Юрка.
- Дорогая редакция, любовь это или дружба?.. - Рост вошел в подъезд, обернулся: - Подожди здесь!
Юрка сел на лавочку и, пока Рост не видел, закурил. Рост не любил, когда Юрка курит.
- Лови! - раздался сверху голос Роста. Рост высунулся в окно и кинул что-то белое. Парашютик медленно опустился в клумбу.
- Вите передашь! - крикнул Рост. - Дуй быстрей, на электричку опоздаешь!
Юрка метлой достал парашютик из цветов. Обжал его пружинящий каркас, замотал и, как зонтик, сунул в сумку.
7
Сегодня Вита на работу не пошла, потому что вчера вечером позвонила все-таки Грише Соколову.
- Гринь, - сказала она уже под конец. - Знаешь, у меня живот болит, да так противно как-то... Гриша, весело болтавший, вдруг смолк.
- Ты чего, Гринь, молчишь? - окликнула его Вита. - Ты уж сейчас не молчи.
- Приезжай завтра к десяти, - негромко сказал Гриша. - Посмотрим.
- Гринь, ты меня уважаешь? - шутливо спросила Вита. - Скажи, уважаешь?
- Я тебя, Вита, уважаю очень, - медленно проговорил Гриша.
- Это хорошо-о-о. Так вот, Гринь, ты мне завтра скажи все как есть, понял? Мне надо знать, если что... Понимаешь? У меня семья, вернее, даже семьи... Мне надо... Чтобы точно. Чтоб все было по-деловому. Ты понял меня, Гриня?..
...Вита осмотрела свою квартиру: все было прибрано, чисто, глазу радостно. Живи здесь другой человек, квартира, может, казалась бы безвкусной: обои в огромных оранжевых цветах, такие же яркие кресла, тахта... Но здесь жила она, и все было прекрасно.
Раньше Вита квартиру особо не холила, а последнее время ей доставляло удовольствие ходить, не торопясь, по комнатам и притрагиваться к вещам... И даже когда она, чуть живая, приползала после дежурства, стоило включить свет в прихожей - ей улыбалась полуголая японка из позапрошлого календаря, и на душе становилось легче.
Сейчас она поедет к Грише Соколову... Вита села в кресло и стала ждать Юрку.
- Карета подана! - запыхавшись, объявил он, распахивая дверь.
Вита усмехнулась:
- "Скорой помощи" карета пролетела как комета..." Ну, встали...
- Вот... - Юрка расстегнул молнию на сумке. - Парашютик.
Он подкинул парашютик к потолку, и тот плавно опустился к Витиным ногам, увлекаемый вниз тяжелой гайкой.
- А-а-а, тот самый?
- Рост велел отдать...
Вита огляделась по сторонам:
- Где ж тебя повесить? А давай его пока сюда! - Она сложила парашютик и убрала в сумочку. Внизу просигналило такси.
- Двинулись?
- Пошли... - вздохнул Юрка.
- ...А ты очень-то не вздыхай, - сказала Вита, когда они сели в такси. - Охчет, как старый еврей, ох, ох!.. У нас соседка была, Роха, - я тебе рассказывала. Хорошая такая бабка. Так вот, она все ходит: "Ох, ох", а потом остановится, палец - в лоб: "А что, собственно, - ох, ох?"
Вита привычно-весело выпалила и умолкла - больше на веселость пороха не было.
Юрка молчал.
- Ну что ты глядишь, как побитая собака? - Она провела пальцем по переносице: - Заметил, у нас с Ростом у обоих носы сломанные?
- Ему на прыжках, запасником при динамическом ударе.
- А мне Артем, звонарь... Я не рассказывала?
- Нет.
- У нас во дворе церковь была Спас-во-Спасе...
- Спас-во-Спасье, - поправил Юрка.
- Неважно. Артем. Нормальный такой парень. Никакой не Квазимодо. Красивый, положительный. Даже спортивный - в пьексах всегда ходил. Как-то раз на пасху взял нас, всю шпану, на колокольню. Высотища!.. Колокольня получилась как бы в центре: здесь вокзалы, там Сухаревка, и со всех сторон к церкви платочки разноцветные движутся, тихо так...
У Артема кресло деревянное - прямо трон. К полу прибитый. Садится, пристегивает себя - толстущий такой ремень! На руки, чуть пониже плеча захваты такие специальные, потом еще - пониже локтя. И еще - на каждый палец. Берет в руки веревку от главного колокола. А ремни, что он нацепил, они к другим колоколам идут, поменьше. И начал он этот здоровый раскачивать. Медленно так... до-о-н! До-о-н! И плечами чуть-чуть поводит, как цыганка.
- Вита пошевелила плечами. - Нет, у меня так не получается. И те колокола загудели, а он все большой раскачивает. Тот гудит, от плеча который - тоже гудит, тогда он - нижние, которые к локтям. Эти - тоже, только потоньше. И потом всеми пальцами, как на пианино!.. И пошло!.. Мы к стенке прижались. Артем как дьявол: большой колокол его прямо из кресла рвет! Видно же: ремень до костей вдавился. Чувствуешь, ну... кишки у человека рвутся, ребра хрустят, а рожа блаженная, глаза прикрыты... Все гудит! Все орет! Колокольня качается!.. Облака несутся!.. Страшно!.. Но так здорово!.. Такая красота! Я осмелела, наклонилась к Артему - посмотреть, куда веревочки идут. Тут-то он мне и заехал по носу... Ты что - не слушаешь?
