Окончательно выбрав саблю, он вдруг услышал скрежет. "Ну и крепкая шея у Мохова", - пришло ему на ум, и он почтил память десятиклассника вставанием. Ему было уже все равно, он не собирался ждать и дышал свободно. Но, оказывается, Шуйский поспешил расстаться с жизнью. Скрежет на самом деле означал, что сабля и алебарда скрестились в бою. Бой был насмерть, и о нем не расскажешь даже русским языком. Шуйскому запомнился лишь озорной блеск турецкой сабли и чахоточный отсвет алебарды; ее принадлежность к какой-либо стране он так и не определил./Немец кая? итальянская? Восьмиугольное древко, искусная гравировка, кривой клинок/. Позднее - уже проснувшись, он установил - сколько длилось это зрелище. Выяснил по продолжительности звучания кассеты, на которой записаны были восемь песен чехард-рока. То есть, в трёхминутный сон вместилось сорокаминутное представление. Как только музыка закончилась, сабля и алебарда исчезли, но Шуйский с Моховым долго еще приходили в себя, на грани яви и сна.
"Ну знаешь", - выдохнул наконец Мохов и заскрипел сапогами, уходя, оставив вместо себя шарф. А Шуйский изо всех сил старался остаться, безуспешно пытаясь выяснить - отчего же взялась на его руке кровь? Чтобы понять это, он принялся разглядывать прочные узоры ковра на полу и вдруг вспомнил, что забыл отключить магнитофон от сети. И слава Богу, что забыл.
На этом сон обрывался окончательно.
Подсчитано, что на земле одновременно, в лучшие ночи, видится до двухсот миллионов снов. Это гигантская энергия, и страшно подумать, если она будет использована... Неважно, в каких целях.
Поезд отправляется со станции
В нужном тебе направлении,
Но цена билета в никуда
Стала больше ровно на доллар.
из песни(13)
Пока некоторые лазили по подвалам, вызывали службу спасения и надрывались, перетаскивая парты, Лев Мохов вел почти мирную беседу с Комовым, пил крепкий кофе и звонил однокласснице Олега Юле Гуляевой.
Разговор с Юлей получился какой-то странный, но другого и быть не могло. На что он рассчитывал? На то, что Юля, которую он никогда не видел, - разве что на общей фотографии класса, немедленно расскажет о том, что же произошло у нее с Олегом? Глупо было бы надеяться... Но Юля трубки не бросила, а начала что-то лепетать.
"Неужели действительно дура?", - мелькнуло у Льва в голове. Окончательно убедиться он в этом не успел, Юля сказала, что очень занята. Наверно, по телевизору кончился блок рекламы и возникла насущная необходимость смотреть какой-нибудь фильм дальше. Юлю можно было понять.
Напоследок Лев проводил до дома Олю Баритончик и, прежде чем отправить на лифте на десятый этаж, оделил ее минутным поцелуем. Затем помчался на остановку, заскочив в автобус в самый последний момент. Других автобусов до утра не предвиделось.
Дома Льва ждала напряженная тишина. Отец и мать сидели на кухне и доедали холодный ужин.
- Ничего? - спросил отец.
- Пока нет...
Лев намеревался тут же отправиться спать, тем более что начи нала болеть голова, но раздался телефонный звонок на мотив менуэта Боккерини. Звонил кавэнщик Прохоров, тот самый, что должен был заменить Льва в капитанском конкурсе,
- Ну как, Прохор, сыграли? - без особого интереса спросил Лев.
- Проиграли...
- Как же это вам удалось?.. Хотя можешь не объяснять... Потом расскажешь.
- Если тебе будет интересно - расскажу... Я только хотел спросить - что это ты за странный текст капитанского конкурса мне подсунул?
- Знаешь, некогда сейчас объясняться. Взял бы и написал лучше.
- Брат не нашелся?
- Нет.
- Сочувствую... Но согласись, текст был все-таки странный. Ты только скажи - от имени кого это письмо написано?
- Какое письмо?
- Ну текст капитанского... Какая разница?
- Ничего не понимаю. При чем здесь письмо? Там же про рыбный хор. Окуни, плотва, два ерша... Они поют, а их никто не слышит.
- Какие два ерша?.. - Кажется, Прохоров удивился всерьез.
- Ну как же... Да ты что там со сцены-то читал? - слегка повысил голос Лев.
- Как - что? То, что ты написал. Про автостоп... мол, ждал, не дождался, сообщи родителям... Я так и не понял - в чем тут юмор, но раз ты сочинял - рискнул прочитать со сцены. Добавил про шампунь.. Помнишь?
- Помню.
- И еще вставил про электричество. Про то, что Чубайс сидит в каждой электрической розетке. На злобу дня... В общем, зал реагировал вяло, жюри не оценило и мы продули...
Лев схватился левой рукой за голову. Кто бы мог подумать, что Прохор полный идиот? Правда иногда так бывает. Живет человек, живет. Медленно, но верно получает высшее образование. И только тогда, когда выходит читать на сцену чужой текст, появляется возможность убедиться в том, кто он на самом деле.
- Слушай, Прохор. Бросай все и давай ко мне. Только захвати подлинник текста!
- Да ты что? Сейчас уже полвторого ночи!
- Я тебе говорю - быстро ко мне! Дело срочное. Ты понял? Или до тебя не доходит?
Кажется, до Прохорова в этот раз дошло. Отчасти.
В начале третьего на тесной кухне квартиры Моховых сидели четыре человека, один из которых был сам Прохоров, почесывающий свою жиденькую накрашенную чем-то фиолетовым бороденку. Он принес письмо, написанное рукой Олега. Прохоров только сейчас понял - чей текст он читал переполненному залу. Почерки братьев Моховых, действительно, походили друг на друга. Но содержание перепутать было практически невозможно. Но еще пять тысяч лет назад было доказано, что для человека нет ничего невозможного.
Итак, Олег Мохов, не дождавшись старшего брата в 23-ей комнате общежития, написал Льву записку, и в ней сообщил, что на несколько дней должен уехать в Москву. Так надо, чтобы доказать кое-кому на что он способен. Родители пусть не беспокоятся, и так далее. А потом вложил записку в папку брата. Но Лев в общежитие не зашел, записки не прочитал. Зато Прохоров прочитал, со сцены.
Жюри было право. Текст действительно не изобиловал остроумными шутками, что, впрочем, не слишком огорчило семью Моховых.
Когда к семи утра на первом этаже гуманитарной гимназии собрались завхоз Смертин, химик Бург и столяр Шуйский, ночной сторож Леха предложил всем сесть.
- Некогда, - хмуро ответил завхоз. Но Леха настаивал, ссылаясь на важность информации, которую всем предстояло услышать.
Лицо его озаряла загадочная улыбка посвященного. Так что пришлось садиться на длинную низкую скамейку, какие обычно ставят в спортзалах, отчего, в случае необходимости, сидящие легко могут своими коленками чесать свои же уши.
- Полчаса назад звонил шеф, - торжественно объявил Леха. - И сказал, что Олег Мохов нашелся.
- Где?! - Все немедленно вскочили, опрокинув скамейку. Всетаки не каждое утро находится Мохов...
- Вроде бы в Москве... Как говорится, подробности в вечерних новостях.
- Ну и ну... - удивился Оскар Александрович. - Никогда бы не подумал, что подземный ход прорыт до Москвы.
- Причем здесь подземный ход? - ответил Леха директорским голосом. - Нет никакого хода. И не было. - И уже своим голосом добавил: - Так что зря мы, братцы, надрывались. Хоть обратно парты составляй... Шучу, шучу...
Однако ж и дурацкие бывают шуточки у ночных сторожей.
- Так ты про все шутишь или только про парты? - попытался уточнить Шуйский.
- Только про парты. Все остальное - правда. Если директор не врет.
Леха хотел поклясться на чем-нибудь подходящем, но ничего на глаза не попалось.
- Я бы по такому случаю что-нибудь выпил, - предложил завхоз Смертин. - Может быть даже водку.
- У меня сегодня четыре урока, - ответил Бург.
- Вот я и говорю - может быть даже водку.
Так называемые совершенномудрые
должны учиться, чтобы стать
совершенномудрыми и, следовательно, уже
из того факта, что они учатся, нетрудно
понять, что они не являются
совершенномудрыми...
из книги(14)
Лев на первую пару не пошел, но на этот раз у него была уважительная причина. В гуманитарной гимназии на перемене он должен был встретиться с одноклассницей Олега Юлей Гуляевой. Лев подозревал, что именно из-за нее брат рванул в Москву.
Хотя и считалось, что Олег нашелся, но это ведь было не совсем так. С тех пор, как Олег вышел из общежития, его никто не видел. Допустим, он действительно автостопом поехал в Москву. Но зачем? Что он хочет в этой самой Москве доказать? А вдруг ему вздумается снять, как когда-то портреты, кремлевские звезды? Страшно подумать. Тем более страшно, что звезды уже давно надо бы заменить.
Прояснить ситуацию могла Юля Гуляева, если, конечно, Комов не врал.
Что ж, Юля и в правду была хороша, Лев это сразу оценил, глядя на ее стройную фигуру, изящно полускрытую белой кофточкой и не слишком строгой юбкой какого-то вызывающе черного цвета.
По сравнению с Юлей, Оля Баритончик выглядела как... Но нет, это сравнение было бы оскорбительно для загнанного пони.
Разговор не предполагался долгим. Десятиминутная перемена обязывала задавать только главные вопросы. Но выяснилось, что было бы неплохо отправить эти вопросы Юле заранее в отпечатанном виде. В таком случае она могла бы отвечать не задумываясь над каждым словом по минуте. А может, она таким образом рассчитывала опоздать на урок или того хуже - пропустить его?
