— Нет, — успокоил Степан Гаврилович, — она жива и здорова. Ищите и найдете. До свидания.
На другой день Варгин, успевший выспаться на софе у Трофимова, пока тот разговаривал с доктором, встал в обыкновенное время. Но Герье еще спал.
Варгин оделся и ушел, но не на работу в замок. Он пошел отыскивать тамбовского помещика Силина.
Вчерашние фокусы, как он называл виденные им опыты, показались ему занимательными, но не понравились.
Разъяснений, данных доктору Степаном Гавриловичем, он не слыхал, потому что спал в это время, а самому ему допытываться было лень.
Он решил, что это либо фокусы, либо чертовщина, и хотя в чертовщину не верил, но почему-то в глубине души сомневался: а вдруг это она и есть?
Сами по себе эти фокусы его не смутили бы, но подозрительной казалась после виденного вчера вечером связь неизвестно откуда взявшегося Степана Гавриловича Трофимова с вчерашним странным приключением доктора и с исчезновением сына тамбовского помещика.
Эта связь была несомненна, потому что Трофимов говорил и о том и о другом, и вот, что он говорил об этом, а потом вечером показывал волшебные чары, или же просто дурачил шарлатанством, сильно не нравилось Варгину.
Во всяком случае, он желал указать тамбовскому помещику на господина Трофимова, который знал о его сыне.
Варгин считал это своим долгом и отправился разыскивать Силина.
Герье встал позже обыкновенного.
Несмотря на успокоительные речи Степана Гавриловича, он все-таки вчера долго ворочался в постели и не мог заснуть; когда же он заснул, наконец, сон его был очень крепок и благодетелен, несмотря на свою краткость.
Герье поднялся не только бодрым телесно, но и чувствовал такое душевное равновесие, какого не испытывал давно.
Прогулявшись, как он это делал всегда, несмотря ни на какую погоду, и вернувшись к себе в комнату, которая была освежена и прибрана во время его прогулки, он сел у окна и, глядя на двор, где шли от крыльца к калитке деревянные мостки, стал думать.
Думал он не о вчерашнем, но о будущем, и в этом будущем не создавал себе никаких определенных планов, но как-то созерцательно глядел в него, и ему казалось, что не он идет в это будущее, а оно надвигается на него, надвигается, как приближающийся свет, расплываясь все шире и шире, охватывая и заполняя собою все.
Сначала была только светящаяся точка, то есть она была не сначала, а только вчера, а сегодня уже расплылась, разлилась ярким светом.
Вернувшийся домой Варгин застал его в этом созерцательном состоянии, в котором доктор сидел, по крайней мере, часа три, не двигаясь. Герье в течение двух лет привык делиться своими мыслями с Варгиным не потому, что ценил его мнение, а больше для того, чтобы самому проверить свои мысли, выражая их вслух. Он так и сказал Варгину, что вчера, мол, явилась-де для него светлая точка, а сегодня расплылась она и захватила его.
— Позвольте! — морщась, недовольно переспросил Варгин. — Какая там точка и какой свет?
— Мне кажется, что это — мое будущее! — несколько восторженно произнес доктор.
Варгин нахмурил брови, напрасно силясь понять то, что ему говорили.
Он внимательно поглядел на Герье.
— Доктор, батюшка! — протянул он. — Да вы уж не с ума ли сошли после вчерашней чертовщины?
— Никакой чертовщины не было.
— Ну, может, и не было, но, на мой взгляд, кажется, все это довольно скверно. И на вас это так подействовало, что вам какие-то светящиеся точки начали казаться.
— Да не казаться начали! Вы уж сейчас понимаете все так дословно: я говорю это как сравнение, чтобы понятнее передать вам то, что делается у меня в душе.
— В душе?
Варгин поглядел на доктора, прищурил один глаз, махнул рукой и протяжно свистнул.
— Понимаю! — воскликнул он. — Теперь я понимаю, в чем дело! — Он встал и отвесил доктору низкий поклон. — Честь имею вас поздравить, господин Герье, вы влюблены!..
— Влюблен? — повторил Герье. — Как это вы говорите: сейчас уж и влюблен!
— Да-с, влюблены! Во вчерашнюю девицу, которая, по образному выражению вашему, явилась для вас светлой точкой!
Герье за то и любил Варгина, что тот всегда умел простыми словами выразить сложнейшие и неопределенные душевные настроения. И ошибался он редко; напротив, в большинстве случаев был прав, попадая в самую суть.
Доктор Герье должен был сознаться, что и на этот раз Варгин был прав.
— А я как раз принес вам о ней сведения! — заговорил Варгин, успокоившись, что его приятель с ума не сошел, а только влюбился.
— Сведения? О ком? — переспросил Герье.
— Да о ней же! О вчерашней девушке!
Герье живо вспомнились слова Трофимова: "Вы на пути — ищите и найдете!"
— Вы видели ее? — стал спрашивать он.
— Нет.
— Вы узнали, кто она?
— Нет.
— В таком случае как же?
— Да так, что она сегодня рано утром, едва взошло солнце, освободила сына тамбовского помещика из заключения.
На этот раз была очередь за доктором не понять того, что ему говорили.
— Как, освободила сына тамбовского помещика? — удивился он. — Откуда? Из какого заключения? Или вы тоже говорите образами, сравнениями?
— Никогда к ним не прибегаю и стараюсь выражаться всегда ясно. Все, что я сказал, истинное происшествие.
— Как же это случилось?
— А вот это объяснить вам я не могу, потому что, в сущности, это какая-то таинственная история, в которой, в общем, ничего хорошего, на мой взгляд, нет.
— Да вы-то откуда узнали эту историю?
— От самого тамбовского помещика. Я, как вышел сегодня из дома, так пошел его отыскивать.
— И на работе не были?
— Да какая же тут работа? Помилуйте, ведь не мог же я оставить почтенного старца в неизвестности, когда вчера господин Трофимов упоминал об его сыне!
— Разве упоминал?
— А как же! Сей монсиньор заявлял даже, что беспокоиться о молодом человеке нечего.
— Кто это "монсиньор"?
— Все тот же Трофимов, чтоб ему пусто было!
— За что же вы его браните?
— Да как же не бранить: он уверял, что беспокоиться о молодом человеке нечего, а на самом деле этот молодой человек был завлечен в какую-то западню. И несдобровать бы ему, не явись на выручку ваша девица!
— Уж и моя.
— Как же мне называть ее иначе, если я ее имени не знаю?
— Да откуда ж она его освободила?
— Говорю вам — из западни! Как вам известно, он вышел из дому, чтобы отправиться ко мне сговориться об уроках рисования; Петербурга он совсем не знал — они с отцом живут тут первую зиму и пешком ходят мало, считая это для дворян неприличным, — а тут молодой Силин захотел пройтись, ну и заблудился! Ходил по улице и не только не мог найти дорогу к нам, но даже дорогу к себе; все, говорит, на Фонтанку попадал. На этой Фонтанке он встретил человека почтенного вида, старца с неприятными зелеными глазами, и обратился к нему, чтобы тот указал ему дорогу. Старец заявил, что им по пути, и они пошли вместе. По дороге старец расспросил Силина, кто он, узнал, что отец его тамбовский помещик, что они приезжие и мало знают Петербург, и завел его к себе домой. Тут на него накинулись два гайдука, они связали его и посадили в какой-то подвал вроде каземата.
— Что же, они хотели его ограбить?
— Нет, тут дело было не в грабеже! У Силина и денег-то с собой никаких не было! Но, если б и были, так их, верно, не тронули бы, потому что из карманов у него ничего не вынули.
— В чем же тут было дело?
— А это я и придумать не могу! Происшествие для меня совершенно непонятное. Заманил почтенного вида старик молодого человека к себе в дом и запер в каземат, а зачем это было нужно — знает, верно, господин Трофимов.
— Вы думаете, что он принимал тут участие?
— Вероятно, дело обошлось не без него, раз он знал о нем.
— Но ведь если бы он был замешан в таком дурном деле, он не говорил бы нам, чужим людям, о нем так откровенно!
— Может быть, он был уверен, что произведет на нас впечатление своими опытами и мы так и растаем перед ним: делайте, мол, что хотите с нами, мы все тут к вашим услугам! Ну, да я этого не оставлю так! Я этого господина Степана Гавриловича выведу на свежую воду!
— А как же, — рассмеялся Герье, — вы давали обещание, что не станете впутываться в романтические истории?
— Да уж тут не до обещаний, — воскликнул Варгин. — Помилуйте, тут какая-то гнусность, а гнусности я терпеть не могу!
— Ну, хорошо! Ну, а девушка-то, девушка! Как же явилась она?
— Нет, я этого Трофимова выведу на свежую воду, — повторил Варгин, все более и более раздражаясь. — Молодой Силин говорит, что он узнает дом. Завтра мы с ним пойдем его отыскивать.
— Я вас про девушку спрашиваю! — стал настаивать на своем Герье.
— Девушка, — стал рассказывать Варгин, — явилась самым необычайным образом. Молодой Силин три дня просидел в заключении, кормили его хорошо, но никуда не выпускали! Еду подавали через окошечко, в дверь. Ныне утром вдруг эта дверь отворилась, пришла ваша девица и вывела Силина в сад с расчищенными дорожками и показала удобное место, где перелезть через забор. Он как перелез, так и кинулся бежать со всех ног до первого извозчика; нашел его, и тот привез его домой.
