АННА ПЕТРОВНА. Его уже опустили. И никто не увидит теперь его лица. Свинцовый гроб и бетонный саркофаг... Иначе нельзя, ведь тело излучает 2-3 рентгена в час. И будет излучать десятки лет... Нельзя...
Начинает мигать бокс N8.
...Быстро! И вытри слезы! В бокс нужно входить с улыбкой. Они ждут твою улыбку, ждут... Пойдем, девочка...
Мигает восьмой, шестой, четвертый боксы.
Яркая заря позади сцены - по-прежнему горит графит.
ИНФОРМАЦИЯ ПО РАДИО. (Мужской голос). ...Решение о начале и порядке эвакуации населения будет объявлено по радио, телевидению, опубликовано в печати и доведено до вас по месту работы или жительства. Органами гражданской обороны будут приняты меры к организации питания эвакуируемых, но если у вас дома окажется небольшой запас продуктов, возьмите его с собой... Помните, в случае ядерного нападения надо проявлять максимальную осторожность и быть дисциплинированными...
5
Вторая половина этого же дня. Бокс N9 не горит.
Сергеев, Птицына, Анна Петровна, Вера и Любовь
в холле. Бессмертный, как всегда, подслушивает.
СЕРГЕЕВ. Депрессия. У всех.
ПТИЦЫНА. Они же видят, да и время пришло. Боль навалилась. (Любе). Всем сделали обезболивание?
ЛЮБОВЬ. Да.
ВЕРА. Молчат. Ни единого слова.
СЕРГЕЕВ. Депрессия... Помните, Лидия Степановна, того, нашего первого? У меня, как и тогда, чувство обреченности...
ПТИЦЫНА. Возьми себя в руки. Мы не имеем права. А тот, первый, не мог выжить. И ты это прекрасно понимаешь. Но сейчас мы его спасли бы, значит, эти десятилетия прожиты не зря.
СЕРГЕЕВ. Не думал, что у физика столько! Казалось поменьше, чуть поменьше.
ПТИЦЫНА. Он был рядом с реактором. И знал, что не выживет. Потому и торопился закончить расчеты. Успел. Навсегда останется в науке.
СЕРГЕЕВ. Слишком велика цена.
ПТИЦЫНА. А кто знает истинную цену нашей жизни? И как определять ее, по каким прейскурантам?
ВЕРА. Неужели... Все? А тогда зачем нам это (показывает вокруг), зачем?
ПТИЦЫНА. Зачем, дочка, чтобы другие выжили... Другие... Но, к сожалению, в будущем...
СЕРГЕЕВ. Привыкнуть не могу. Никак не научусь.
ПТИЦЫНА. Ну и слава богу. Как только начнешь привыкать, уходи. Сразу же уходи.
ВЕРА. Неужели ни у кого нет ни единого шанса?
АННА ПЕТРОВНА. Есть, конечно. (Показывает в сторону бокса Бессмертного). У него, казалось, не было ни единого шанса, а живет.
СЕРГЕЕВ. У пятого, по-моему, с печенью и легкими получше. Но пересадка костного мозга нужна. Ему - в первую очередь. Но нет донора... Как на зло, у всех есть, а у того, кому реально можно помочь, - нет.
ПТИЦЫНА. У американца, что прилетел, тоже нет? На пресс-конференции он сказал, что может сразу же запросить в европейском и американском банках. Может, там есть?
СЕРГЕЕВ. Запросит. Но это долго - надо разыскивать, потом привезти сюда... Долго! Иногда теряюсь от собственного бессилия.
ЛЮБОВЬ. Теперь сниться будет, каждую ночь.
ПТИЦЫНА. Думаешь, дочка, мне не снится? Вот где добрых сорок лет. Без перерыва.
ЛЮБОВЬ. Но так же с ума можно сойти!
ПТИЦЫНА. И сходили, дочка. Но что поделать, других-то нет, только мы. И кто, кроме нас?
ЛЮБОВЬ. Уеду...
ПТИЦЫНА. Не держу. Но вы уже, дочки, никуда не денетесь. Попроситесь к нам навсегда. И он (кивает на Сергеева) возьмет, обязательно возьмет, потому что не сможете нигде... Только здесь... Когда-то мы с Аннушкой были такими, как вы. Однажды остались здесь. И уйти не смогли. Потому что там, на улице, жизнь другая. Пресная, что ли... А тут, дочки, боль, непереставаемая боль, как у каждого из них (кивает на боксы), и эта боль наша жизнь... Нас с Аннушкой не будет, вы останетесь здесь. И такие же девчонки придут, а вы учить их станете, как их боль (кивает на боксы) на свою душу принять. И будет у вас тут, у сердца, болеть всегда...
Телефонный звонок. Трубку берет Анна Петровна.
Кивает Сергееву.
АННА ПЕТРОВНА. Вас, Лев Иванович. Из министерства.
СЕРГЕЕВ. (В трубку). Да, это я... Обязательно? Тут у нас плохо, вас так нечем... Ну, это вам виднее, мы готовы, если настаиваете... Встречу... (Кладет трубку). Вот и Кайл, легок на помине. К нам едет. Хочет своими глазами посмотреть, что у нас...
ПТИЦЫНА. Где же он такое еще увидит...
СЕРГЕЕВ. Через несколько минут подъедут. Вы тут порядок наведите, впервые все-таки профессор из америки у нас... Так что подготовьтесь... Он к нам для консультации.
ПТИЦЫНА. Посмотрим, что он наконсультирует...
СЕРГЕЕВ. Лидия Степановна, помягче, пожалуйста. Все-таки большая политика... Он с прессой встречается, рассказывает. Ему там, на западе, верят.
ПТИЦЫНА. Жаль, что не нам... Не волнуйтесь, директор, встретим на высшем уровне.
Сергеев уходит.
ВЕРА. Я посмотрю, что там у них (показывает на боксы).
ПТИЦЫНА. Разбежались, дочки! А я передохну, что-то притомилась. Да и марафет мне нужно наводить: старуха она и есть старуха.
ЛЮБОВЬ. Ну что вы, Лидия Степановна...
ПТИЦЫНА. Иди, иди, дочка. Это я хорохорюсь. Неужто, думаешь, мне перед американцем показаться не хочется? Успею, пока они переоденутся, обработку пройдут... Успею.
Анна Петровна, Любовь и Вера уходят по боксам.
Появляется Бессмертный.
БЕССМЕРТНЫЙ. Это тот знаменитый Кайл? Очень интересно. Я как раз в одной его статье противоречие обнаружил...
ПТИЦЫНА. Вот и затевай дискуссию пусть знает, какие у нас пациенты образованные.
БЕССМЕРТНЫЙ. Я не шучу...
ПТИЦЫНА. Я тоже. Это старое, как мир, представление, что мы русские, должны обязательно у кого-то учиться. То у французов, то у немцев, то у англичан, то у американцев...
БЕССМЕРТНЫЙ. Передавали по радио, что Кайл лекарство привез. Чуть ли не на полмиллиона!
ПТИЦЫНА. За это спасибо. Но я не о Кайле. Предлагать нам будут разные способы дезактивации и лекарства... Будем, конечно, покупать, а они ждать, что у нас получиться. Испытывать на нас. Экспериментировать.
БЕССМЕРТНЫЙ. Что-то уж так мрачно...
ПТИЦЫНА. Ворчу? Может быть. Но обидно, что снова на нас. И не впервой. Сейчас шумят, мол, русские такие и этакие - ничего не сообщили об аварии. Продукты наши не покупают, наши суда и самолеты не пускают к себе - зараженные, пишут... Бум такой устроили, что впору белой простынью накрываться и кладбище... А пройдет несколько дней, отшумят, проситься в зону аварии начнут. Опыта за наш счет поднабраться. Мы уши развесим, разулыбаемся, мол, приезжайте, гости дорогие, встретим с хлебом-солью...
БЕССМЕРТНЫЙ. Душа русская широкая.
ПТИЦЫНА. Учат нас, учат, а мы все нараспашку.
БЕССМЕРТНЫЙ. Так было, есть и будет! Иначе не можем. Своего горя невпроворот, а над чужим плачем. Но про Кайла вы зря. Ведь он со своими детьми к нам приехал. Другие увозят, а он привез. Хороший человек. Не чужое ему наше горе. А это дороже миллионов.
ПТИЦЫНА. Это верно. И у меня, наверное, депрессия, как сказал Лев Иванович. Видишь, и тут без иностранного словечка не обошлось. А ведь проще - тоска безысходная. Пустая беспредельная тоска, и деться, сбежать от нее некуда.
БЕССМЕРТНЫЙ. А все туда же - в работу.
ПТИЦЫНА. Ты и впрямь в утешителях. Молодец! Поднялся - таки, а когда-то мертвецки пьяным лежал. На карачках жил, будто собачонка.
БЕССМЕРТНЫЙ. Я ею и остался по сути-то...
ПТИЦЫНА. Ну ладно, ты-то не хандри. Последний оптимист.
Появляется из бокса Анна Петровна.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Наклоняется к Птицыной, шепотом). Маленький вопрос. Верно, что вы про меня писали - изменения в костном мозге, потеряна индивидуальность его?
ПТИЦЫНА. Верно. Зачем тебе это?
БЕССМЕРТНЫЙ. Значит он, мозг мой, эталонный?
ПТИЦЫНА. Не поняла.
БЕССМЕРТНЫЙ. Любому подходит?
ПТИЦЫНА. В принципе, да.
БЕССМЕРТНЫЙ. Благодарю за информацию. Пойду к себе, надо подготовиться к встрече высокого иностранного гостя.
АННА ПЕТРОВНА. Только без шляпы и бабочки.
БЕССМЕРТНЫЙ. Знаю, с кем имею дело. Просто элегантно, достойно. Все-таки в вашем деле я козырный туз.
ПТИЦЫНА. Уж и не знаю, что бы мы без тебя, малыш, и делали!
БЕССМЕРТНЫЙ. Я без шляпы и бабочки, а вы без "малыша". Договорились? Проще - "товарищ" или в крайнем случае, учитывая международность обстановки, "господин Бессмертный".
Уходит в свой бокс.
ПТИЦЫНА. Что там?
АННА ПЕТРОВНА. К сожалению, динамика прежняя. Видно, при столь высоких дозах наша методика не очень эффективна. Чуть лучше, но только чуть...
ПТИЦЫНА. Когда начинали, не спасали и при четырехстах... А теперь уже за 600 перебрались. Те, кто раньше здесь месяцами лежал, не всегда выходил, нынче в обычной клинике. А ты говоришь "чуть-чуть". Другое дело, хотелось бы побыстрее шагать, но уж больно страшная болезнь "лучевка", похлеще рака будет...
АННА ПЕТРОВНА. Это понятно, но душой не могу принять, противится все, не верится.
ПТИЦЫНА. Я ведь тебя совсем молоденькой помню. Тоже на практику, как Вера и Любовь. И сбежать хотела, и мучилась, и не верила...
АННА ПЕТРОВНА. Девчушки хорошие... Обе...
ПТИЦЫНА. Заберем к себе... Добьюсь и прописки, и комнаты для начала. Они через самое страшное прошли, толк из них будет.
