В кабинет заглянула секретарша,
- Катерина Александровна, - предупредила она, - из управления звонили, что французы выедут через тридцать минут.
И тут Рачков вспомнил.
- Катерина! - изумился он.
- А что, я разве так изменилась? - спросила Катерина.
- Нет, - заверил ее Рачков. - Просто я не предполагал... Такая встреча... Через столько лет. Значит, ты всего добилась. Директор крупнейшего комбината в Москве!
- Директором я всего третий месяц.
- А какие еще изменения в жизни? - допытывался Рачков. - Семья, дети?
- С этим все в порядке, - отмахнулась Катерина. - Послушайте, товарищ Рачков, может быть, мы начнем? Через час у меня французы. Они принимали меня в Лионе, сейчас я должна принять их.
- Да-да, - согласился Рачков. - Наш разговор мы можем продолжить и в другом месте. Я тебе позвоню.
- Не надо никаких разговоров, - сказала Катерина. - И звонить не надо. Я не собираюсь быть телезвездой.
- При чем тут телезвезды, - улыбнулся Рачков. - Нас ведь связывает...
- Нас ничего не связывает, - жестко сказала Катерина и попросила: Соедините меня с режиссером.
Она подошла к телекамере и взяла наушники.
- Геннадий Михайлович, это Тихомирова, - сказала она. - Значит, как договорились. Я начинаю в кадре, потом вы переходите на цеха, я комментирую. Прошу учесть, у меня всего двадцать минут, нет, уже восемнадцать.
Катерина прошла за свой стол. На телекамере вспыхнула красная лампочка.
- Добрый вечер, - сказала Катерина. - Если у мужчин есть свои дела, пусть они ими займутся. Наша продукция, я думаю, в основном интересует женщин...
Режиссер сидел в автобусе ПТС за пультом. Перед ним было шесть экранов телевизоров. На контрольном экране улыбалась Катерина. Он переключил тумблер, и на экране возник цех...
Катерина тоже смотрела на экран, где были цеха ее комбината, люди, с которыми она работала и встречалась каждый день. Одий из работниц по-видимому, заметила, что на нее направлен объектив телекамеры, но не знала, что камера уже передает ее изображение, Работница достала зеркальце, губную помаду и, не отходя от станка, начала наводить красоту.
- Наезжай, наезжай крупнее, - обрадованно кричал режиссер в автобусе.
Оператор в цехе повернул ручку трансфокатора, теперь работница была крупно, на весь экран. Она подкрасила губы, поправила выбившуюся прядь под косынку и стала сосредоточенно серьезной, какой, она считала, должна выглядеть работница на съемке. И вся сосредоточенная и серьезная пошла вдоль станков.
Катерина все это видела на экране телевизора в своем кабинете. Это было и смешно и трогательно. И Катерина заулыбалась тоже.
Режиссер мгновенно переключил тумблер на пульте. Заработала камера Рачкова, и миллионы зрителей потом увидят и запомнят Катерину именно такой: улыбающейся и чуть грустной.
Помощники операторов сворачивали кабели, катили камеру к грузовому лифту.
Рачков задержался в приемной.
- Да, - сказал он, будто только что вспомнил. - Передачу в эфир могут поставить в последний момент, и мы не сможем позвонить вам на работу, на всякий случай дайте мне домашний телефон директора, я ей обязательно позвоню.
- Ради бога, не забудьте, - попросила секретарша и записала номер на листке.
- Непременно, непременно, - любезно заверил ее Рачков. - Очень интересная женщина, очень.
- Она у нас умница, - с гордостью ответила секретарша.
- Даже странно, - сказал Рачков, - такая женщина... и не замужем.
- А вы уже влюбились?
- На такую женщину невозможно не обратить вниманий. - В эту минуту Рачков был искренен. - Улыбается - глаз не оторвать.
- Ее улыбка стоит полмиллиона в валюте.
- Как? - не понял Рачков.
- Она принимала участие в закупке оборудования во Франции и так понравилась хозяину фирмы, что он сбросил полмиллиона. Это так шутят у нас а министерстве.
Голубые телевизионные автобусы шли по Москве. Молодые операторы среди сложнейшей электрической аппаратуры которой были начинены автобусы, резались в карты, в элементарного дурачка. И очень веселились среди этого чуда технического прогресса.
Рачков не принимал участия в игре. Он молча сидел у окна. Сидел сосредоточенный и даже мрачный. Он как будто силился о чем-то вспомнить и, наверное, вспомнил, очень этому удивился и недоуменно зажег сигарету.
Катерина сидела в своем кабинете. Раздался телефонный звонок. Она сняла трубку.
- Тихомирова. - И стала слушать. - Все? - спросила она, - Тогда я повторю еще раз. Прошу мне не звонить... Нет. И встречаться нам незачем... Нет. Это не твоя дочь... Да, родилась в июне, ну и что?.. Ах. ты подсчитал. Ты сам считал или тебе мама помогала?
В кабинет вошла женщина с кипой бумаг для подписи. Катерина жестом попросила ее подождать,
- Хорошо, - сказала она. Взглянула на записи. - Встретимся, где мне удобнее. На Суворовском, без пятнадцати шесть. У меня будет пятнадцать минут. Извини, все, у меня дела. - И Катерина положила трубку.
Рачков ожидал Катерину с цветами. Он вскочил со скамейки, когда она подошла, и протянул розы. Катерина села и отложила цветы на край скамьи.
- Послушай, зачем тебе все это надо? - сходу начала Катерина. - Я люблю другого человека, я собираюсь за него замуж, я бы могла, конечно, сказать, что я замужем, но ты, как я понимаю, за это время собрал обо мне довольно много информации. И потом, я действительно не понимаю, чего ты хочешь от меня?
- Я хочу видеть свою дочь, - сказал Рачков.
- Ну почему ты думаешь, что это твоя дочь? - спросила Катерина. - Вот это твой сын? - Она кивнула на проходившего мимо них парня лет шестнадцати.
- Нет, это не мой сын!
- Почему не твой? Давай мы сейчас его подзовем, расспросим о его матери, и, может быть, ты вспомнишь, что лет семнадцать назад ты имел что-то с его матерью. Молодой человек! - крикнула она. - Подойдите сюда, пожалуйста!
- Прекрати, - возмутился Рачков.
Катерина сидела в приемной министра.
- Пожалуйста, товарищ Тихомирова, - пригласил ее помощник. Министр вышел из-за стола, и они сели в кресла.
- Что на этот раз будете выбивать из меня? - спросил министр.
- Как ни странно - ничего, - улыбнулась Катерина. - Только один вопрос, можно?
Министр внимательно посмотрел на Катерину.
- Ким Семенович, правда, что вы поддерживаете Павлова из головного НИИ? - спросила Катерина.
- А если правда? - Министр насторожился.
- Тогда очень жаль, - сказала Катерина. - Павлов сегодня устарел, как и его установка. Через три года, когда она войдет в серию, мы отстанем от японцев на пять лет.
- Что вы предлагаете? - усмехнулся министр.
- Начать монтаж реактора Виктора Шапкина, простите, Виктора Ивановича Шапкина.
- У Шапкина только опытный экземпляр, - возразил министр.
- Испытаем опытный, а доводку будем делать прямо на серийных вариантах. Спокойной жизни у нас не будет, но зато мы выиграем года два.
- И, разумеется, вы заберете Шапкина с группой в СКВ объединения? спросил министр.
- Разумеется, - улыбнулась Катерина.
- Я не возражаю...
- Спасибо. - И Катерина поднялась.
- Подождите, - попросил министр. - Я хотел бы, чтобы вы поняли следующее: Павлов многое сделал как ученый и еще многое сделает. Устарел не Павлов, а его окружение, которое вовремя не предупредило его, что он ошибается, а это может случиться с любым руководителем и со мной тоже...
- С вами пока все в порядке, - заверила его Катерина. - Как только появятся первые признаки, я вам об этом тут же сообщу.
- Спасибо. Но не думайте, что я этому очень обрадуюсь. Как здоровье вашего отца?
- Он умер шесть лет назад.
- Как?! - Изумился министр. - Академика Тихомирова я видел месяц назад.
- А мы с академиком Тихомировым очень неблизкие родственники. Из одной деревни, только он уехал оттуда на сорок лет раньше. А вообще у нас в деревне почти все Тихомировы или Буяновы.
- Вообще-то я сомневался, что вы дочь Тихомирова, - признался министр.
- Не слишком тонка в обращении для такой интеллигентной семьи? спросила Катерина.
- Нет, - рассмеялся министр. - Просто слишком напористы. А знаете, Катерина, вы почти эталон преимуществ Советской власти. Приезжает девочка из деревни и становится директором крупнейшего комбината в Москве.
- Правда, на это ушло двадцать лет. Но в принципе, как я убедилась сама, у нас можно добиться почти всего, чего хочешь.
- Скажите, Катерина, - вдруг спросил министр. - Вы счастливы?
- Наверное, счастлива...
- Я не знаю вашего мужа. Он из нашей системы?
- Я не замужем, - просто ответила Катерина. - С этим не получилось. У нас, если хочешь, можно стать директором комбината, даже министром, а вот чтобы выйти замуж, желания одного человека недостаточно. Здесь даже преимущества Советской власти не помогают.
- Простите, - сказал министр. - Странное какое-то время. Я замечаю, что сегодня, как никогда, много одиноких мужчин и женщин. Может быть, мы стали слишком требовательны друг к другу? Или разучились прощать, а?
