Ознакомительная версия.
- Тогда мы передадим ее вашим коллегам.
- В секцию прозы?
- Я же говорю - коллегам, журналистам.
- Они-то при чем?
- Они - ваши товарищи, пишущие люди. Разберутся, как и что...
Товарищи, думаю. Брянский волк мне товарищ...
Я спросил:
- Вы мою рукопись читали?
Просто так спросил, без надежды.
- Читал, - отвечает.
- Ну и как?
- По содержанию, я думаю, нормально... Так себе...
Ну, а по форме...
Я смущенно и горделиво улыбнулся.
- По форме, - заключил он, - ниже всякой критики...
Попрощались мы вежливо, я бы сказал - дружелюбно.
В понедельник на работе какая-то странная атмосфера.
Здороваются с испугом. Парторг говорит:
- В три часа будьте у редактора.
- Что такое?
- В три часа узнаете.
Подходит ко мне дружок из отдела быта, шепчет:
- Пиши заявление.
- Какое еще заявление?
- По собственному желанию.
- С чего это?
- Иначе тебя уволят за действия, несовместимые с престижем республиканской газеты.
- Не понимаю.
- Скоро поймешь.
Дикая ситуация. Все что-то знают. Один я не знаю...
Написал как дурак заявление. Захожу в кабинет редактора. Люди уже собрались. Что-то вроде президиума образовалось. Курят. Сурово поглядывают. Сели.
- Товарищи, - начал редактор...
ГРОМ НЕБЕСНЫЙ
- Товарищи, - начал редактор, - мы собрались, чтобы обсудить... Разобраться в истоках морального падения... Товарищ Довлатов безответственно передал свою рукопись "Зона" человеку, общественное лицо которого... Человеку, которым занимаются соответствующие органы,., Нет уверенности, друзья мои, в том... А что, если этой книгой размахивают наши враги?.. Идет борьба двух миров, двух систем...
Мы знали Довлатова как способного журналиста... Но это был человек двойной, так сказать... Два лица, товарищи... Причем два совершенно разных лица...
Но это второе лицо искажено гримасой отвращения ко всему, что составляет... И вот мы хотим, образно говоря, понять... Товарищи ознакомились с рукописью...
Прошу высказываться...
Господи, что тут началось! Я даже улыбался сначала.
Заместитель редактора К. Малышев:
- Довлатов скатился в болото... Льет воду на мельницу буржуазии,,, Опорочил все самое дорогое...
Костя, думаю, ты ли это? Не ты ли мне за стакан портвейна выписывалфиктивныекомандировки?
Сколько было выпито!..
Второй заместитель редактора Б. Нейфах:
- У Довлатова все беспросветно, мрачно... Нравственные калеки, а не герои... Где он все это берет?
Как Довлатов оказался в лагере?.. И что такое лагерь?
Символ нашего общества?.. Лавры Солженицына не дают ему покоя.,, Ответственный секретарь редакции И. Популовский:
- Довлатов опередил... У Солженицына не так мрачно... Я читал "Ивана Денисовича", там есть положительные эмоции... А Довлатов все перечеркнул...
Заведующийвоенно-патриотическимотделом И. Гаспль:
- Один вопрос - ты любишь свою родину?
- Как всякий нормальный человек.
Гаспль перебивает:
- Тогда объясни, что произошло? Ведь это же политическая диверсия!..
Я начал говорить. До сих пор мучаюсь. Как я унизился до проповеди в этом зверинце?! Боже мой, что я пытался объяснить! А главное - кому?!
- Трагические основы красоты... "Остров Сахалин"
Чехова... "Записки из мертвого дома"... Босяки...
Максим Горький... "Кто живет без печали и гнева, тот не любит отчизны своей... "
Нейфах (перебивает); - Кто это написал? Какой-нибудь московский диссидент?
- Это стихи Некрасова!
Нейфах:
- Не думаю...
Секретарь партийной организации Л. Кокк. Встает, дожидается полной тишины:
- Товарищи! Свойственно ли человеку испражняться?
Да, свойственно. Но разве только из этого состоит наша жизнь?.. Существует ли у нас гомосексуализм?
Да, в какой-то мере пока существует. Значит ли это, что гомосексуализм - - единственный путь?..
Довлатов изображает самое гнусное, самое отталкивающее... Все его герои - - уголовники, наркоманы, антисемиты...
Б. Нейфах:
- Антисемитизма мы ему не простим!
И. Гаспль:
- Но есть и проявления сионизма.
К. Малышев:
- В принципе, это одно и то же...
Л. Кокк:
- Я много бывал за границей. Честно скажу, живут неплохо... Был я у одного миллионера. Хорошая квартира, дача... Но все это куплено ценой моральной деградации... Вот говорят - свобода! Свобода на Западе есть. Для тех, кто прославляет империализм...
Теперь возьмем одежду. Конечно, синтетика дешевая...
Помню, брал я мантель в Стокгольме...
Редактор Г. Туронок:
- Вы несколько отвлеклись.
Л. Кокк:
- Я заканчиваю. Возьмем наркотики. Они, конечно, дают забвение, но временное... А про сексуальную революцию я и говорить не хочу...
Г. Туронок:
- Мне кажется, Довлатов ненавидит простых людей!..
И это он - мне! Тысячу раз отмечалось, что я единственный говорю "спасибо" машинисткам.
Единственный убираю за собой...
И. Популовский:
- А ведь язык у него хороший, образный. Мог бы создать художественные произведения...
Г. Туронок:
- Пусть Довлатов выскажется.
Тут я слегка мобилизовался:
- То, что здесь происходит, отвратительно. Вы обсуждаете неопубликованную рукопись. Это грубое нарушение авторских прав. Прошу не задавать вопросов. Отвечать не считаю целесообразным.
Заведующий сельхозотделом протягивает мне валидол. Век ему этого не забуду.
Г. Туронок, смягчаясь:
- Довлатову надо подумать. У него будет время.
Мнеизвестно, что он написал заявление... (Значит, моего дружка подослали. ) Мы не будем возражать.
Можно было, конечно, порвать заявление об уходе.
Только зачем все это?! Победить в такой ситуации невозможно...
И я сказал:
- Увольняясь, я делаю себе маленький подарок.
Это - легкая компенсация за то, что я пережил в издательстве... Здесь нечем дышать!.. Вы будете стыдиться этого беззакония...
КОРИДОРЫ ВЛАСТИ
Я пошел в ЦК к знакомому инструктору Трулю.
Было ясно, что он в курсе событий.
- Что же это такое? - спрашиваю.
Инструктор предупреждающекивнул в сторону телефона:
- Выйдем.
Работник ЦК Эстонии и бывший журналист партийной газеты совещались в уборной.
- Есть один реальный путь, - сказал инструктор, - ты устраиваешься на завод чернорабочим. Потом становишься бригадиром. Потом...
- Директором завода?
- Нет, рабкором. Молодежная газета печатает тебя в качестве рабкора. Через два года ты пишешь о заводе книгу. Ее издают. Тебя принимают в Союз.
И так далее...
- Подожди, Ваня. Для чего же мне идти на завод?
У меня, слава Богу, есть профессия, которую я люблю.
- Тогда не знаю...
- Ты мне лучше объясни, что это за люди! Я же с ними два года работал. Хоть бы одно слово правды!
Там были деятели, которые читали мои вещи. Читали и хвалили, а теперь молчат...
- Удивляться тут нечему. Ты же и выбрал эту среду. А теперь удивляешься...
- А твоя среда лучше?
- Не сказал бы. Бардак, конечно, повсюду. В том числе и на заводе. Однако не такой... Послушай моего совета. Завод - это далеко не худший вариант...
Я позвонил в КГБ. Разыскал Никитина. Видно, ему уже не стоило прятаться.
Я все изложил.
- Позвольте, - говорит Никитин, - что вам, собственно, угодно? Мы передали рукопись вашим товарищам. Обращайтесь к ним. Литература вне нашей компетенции...
Я хотел выявить конкретное лицо, распорядившееся моей судьбой. Обнаружить реальный первоисточник моей неудачи. Поговорить, наконец, с человеком, обладающим безоговорочной исполнительной властью.
Но это лицо оставалось во мраке. Вместо него действовали марионетки, призраки, тени...
СОЛО НА УНДЕРВУДЕ
Марамзин говорил:
- Если дать рукописи Брежневу, он прочитает и скажет:
"Мне-то лично нравится. А вот что подумают наверху?! "
Я спросил Акселя Тамма:
- От кого лично вы получили инструкцию?
- От своего прямого начальника.
- Могу я с ним поговорить?
- Бесполезно. Он скажет - идите к Акселю Тамму.
Ловко придумано. Убийца видит свою жертву.
Поэтому ему доступно чувство сострадания. В критическую секунду он может прозреть. Со мной поступили иначе. Убийца и в глаза меня не видел. И я его не видел. Даже не знал его имени. То есть палач был избавлен от укоров совести. И от страха мщения.
От всего того, что называется мерзким словом "эксцессы".
Одно дело треснуть врага по голове алебардой.
Или пронзить штыком. Совсем другое - нажать, предположим, кнопку в Азии и уничтожить Британские острова...
В общем, круг замкнулся. Комитет просигналил Туронку, Туронок, одержимый рвением холуя, устроил весь этот спектакль. Издательство умыло руки.
Что им готовый типографский набор?! Подумаешь, убытки... Государство не обеднеет. У него можно красть до бесконечности...
Я пошел к Григорию Михайловичу Скульскому.
Бывший космополит, ветеран эстонской литературы мог дать полезный совет.
Ознакомительная версия.
