и выбежала из моей комнаты, хлопнув дверью так, что задрожал весь дом.
Похоже, разговор прошел не слишком удачно.
Я положила голову обратно на подушку и закрыла глаза. Пластинки жалюзи стучали на ветру, и этот звук убаюкивал меня.
Мне приснился сон. Я стояла на островке посреди болота, кишащего аллигаторами. Их спины виднелись на поверхности воды, словно бревна. А потом я заметила Кейси, которая плыла ко мне, не подозревая, что ее окружают хищники. Тогда я достала винтовку и стала стрелять в аллигаторов, которые подбирались к ней слишком близко. Потом Кейси стояла со мной на острове и заплетала мои волосы в косы, напевая рождественские песни. Вдруг из воды вылезла потрепанная кукла в порванном пальто и пошла к нам, но Кейси ее не видела. Кукла указала на Кейси, посмотрела на меня и сказала: «Твоя сестра сошла с ума».
АХ, ЭТИ УЖИНЫ в семействе Уорренов. В лучшем случае испытание неловким молчанием на фоне постукивания вилок о тарелки. В худшем — маленький апокалипсис. Тем не менее в тот вечер ничего не предвещало особых неприятностей.
Я была на кухне, когда туда зашел папа. Он был нагружен пакетами с китайской едой из ресторана «Золотая счастливая семья», что, конечно, звучит как насмешка. Если бы хозяева этого заведения знали, насколько мы далеки от звания «золотой счастливой семьи», они, наверное, отказались бы нас обслуживать.
— Привет, — поздоровался папа.
— Привет, — отозвалась я и отвернулась.
Когда я была маленькой, мы с папой много времени проводили вместе, ходили в походы и все такое. Но я взрослела, и это происходило все реже и реже. Теперь мне иногда кажется, что он предпочел бы днями напролет смотреть американский футбол, забыв, что у него вообще есть семья. Но порой я скучаю по старым временам. Раньше папа всегда умел меня рассмешить.
В последнее время с его лица не сходило такое выражение, как будто ему было жаль, что мы больше не друзья. Такое выражение, как у грустного пса. Я практически не сомневалась, что он сам этого не осознавал. И даже смотреть на него не могла. Вот и сейчас стояла, опустив глаза на пол.
— Я уговорил их дать мне пару лишних печенек с предсказаниями, — сказал он.
Я не хотела смотреть в его глаза, которые молили: «Пожалуйста, будь моим другом».
— Здорово, — ответила я и выскочила из кухни. А он остался стоять там с портфелем в одной руке и пиджаком, перекинутым через другую. В мое сердце как будто вонзался нож при мысли о том, как я расстраиваю его.
Но ничего не поделаешь.
— А где мама? — Кейси проскользнула в столовую и уселась на свое обычное место.
— Спасает мир от дефицита скрепок, — ответил папа, расставляя перед нами контейнеры с едой.
Я насадила на вилку кусочек тушеной говядины. Мы с Кейси можем говорить про маму что угодно, но, когда над ней смеется папа, по-моему, это… как-то неправильно. Он же по идее должен ее защищать.
Мама — менеджер в большой компании, продающей канцтовары для офиса. Уже около двух лет она пытается получить повышение и стать вице-президентом. Поэтому она постоянно на работе. И даже когда приходит домой, все равно переживает из-за каких-то дел, поэтому всегда всем недовольна.
Мы ели в тишине. На тарелке Кейси лежали рис и всего пара кусочков курицы гунбао. Сестра терпеть не может острую еду, но остальным в семье она нравится. А Кейси, как всегда, делает то, что хотят другие. Как будто ей кажется, что мы перестанем ее любить, если она выскажется прямо. Или что наши родители посчитают ее «плохой» — такой, как я.
Мы всегда сначала съедаем печенье с предсказаниями. Я развернула свое, разломала его на две половинки и прочитала на бумажке:
— «Дом там, где ваше сердце».
Кейси разочарованно пожала плечами и развернула свое.
— «Вы очень доверчивый человек», — прочитала она, потом смяла бумажку в комок и бросила через плечо.
— Это даже не предсказания, — пробурчал папа, — просто изречения. — Он разломал свое печенье и посмотрел на полоску бумаги. — «Не занимай и не ссужай».
Хлопнула входная дверь. Мамины каблуки зацокали в холле. Она прошла мимо нас в гостиную, бросила там портфель, вернулась, уселась за стол и начала накладывать себе еду.
Смотрите, кто у нас сегодня пришел вовремя, — произнес папа. А потом взял в руку печенье и сделал умный вид. — Конфуций говорит: скрепки для вас важнее, чем семья.
Вилка выпала из маминой руки и звякнула о стол.
— Дэррэлл, только не начинай, пожалуйста.
Папа пожал плечами и вернулся к еде.
— Я хочу сходить в пятницу на парад в честь вечера встречи выпускников, — сказала Кейси.
— Интересно, — ответил папа совершенно незаинтересованным тоном. — С кем играет Суррей?
Все посмотрели на меня.
— Да ладно, — воскликнула я. — Вы что, шутите? Мне на это плевать.
— Тебе не помешало бы хоть чуть-чуть проникнуться духом школы, — отозвалась мама. Как будто сама была фанаткой межшкольного чемпионата по футболу. Она умеет высказывать обычные мысли — например, эту, про дух школы, — таким же тоном, как если бы она говорила «тебе не помешало бы перестать убивать детенышей морских котиков».
— Вроде бы они играют с командой Уэст-Харди, — прощебетала Кейси, — так ведь?
— Понятия не имею, — отрезала я, хотя на территории школы повсюду были расклеены листовки, на производство которых ушла, наверное, целая сотня деревьев. Они гласили: «Вперед, орлы! Задайте жару росомахам из Уэст-Харди!»
— Ты пойдешь на бал? — спросила мама. Где-то в глубине души она все еще надеялась, что однажды я вернусь домой в сопровождении богатеньких друзей и мои волосы снова будут русыми, а не розовыми. Что я превращусь в куколку Барби, королеву бала, чемпионку по теннису. Стану такой, какой была она.
— Конечно, — улыбнулась я. — Только пока не знаю с кем: с капитаном школьной футбольной команды или с Заком Эфроном.
— Я уверена: если бы ты пошла, стала бы королевой бала, — проговорила Кейси.
У меня на языке уже вертелась какая-то грубость, но вдруг я заметила, что глаза Кейси сияют, а губы расплываются в едва заметной улыбке. Она правда так думала.
— Для этого мне понадобилась бы фея-крестная, — ответила я. Кейси засмеялась.
— Тебе понадобилось бы чудо, — сказала мама, глядя в свою тарелку. А потом подняла на нас удивленный взгляд. Если бы мы снимались в комедийном сериале, в этот момент она бы воскликнула: «Неужели я сказала это ВСЛУХ?», и раздался бы закадровый смех.
Наступила тишина. Было
